Передовые отряды турок решились прощупать оборону великого города. Они попробовали взобраться на стены, но были отбиты с большим уроном для себя. После этого попытки уже не возобновлялись. Турки стали ожидать подхода главных сил. И прежде всего чудовищных пушек Урбана, о которых уже слагались легенды.

Весь февраль султан отдал подготовке к осаде, а потому его передовым отрядам пришлось ограничиться разведывательными действиями.

Наконец армия выступила. Она двигалась медленно, ибо дорогу заняли пушки и осадные башни, которые тащили сотни воловьих упряжек.

Повинуясь законам ислама, султан Мехмед направил в город парламентеров под белым флагом. В ультиматуме императору Константину предлагалась почетная сдача, если город будет сдан добровольно. Если же греки вознамерятся сопротивляться, их ждет смерть.

Огонь и смерть!

Ласковое обхождение с турками предписано от меня генерал-майору и кавалеру Максимовичу по случаю прибытия к нему каймакама; но, видя из рапорта вашего, что и вы оное оказываете, считаю нужным вам подтвердить…

Потемкин — генерал-майору М. И. Кутузову

Крым положением своим разрывает наши границы. Нужна ли осторожность с турками по Бугу или со стороны Кубанской, — во всех сих случаях и Крым на руках… по Бугу турки граничат с нами непосредственно, потому и дело должны иметь с нами прямо сами… Всякий их шаг тут виден… Всемилостивейшая Государыня! Неограниченное мое усердие к Вам заставляет меня говорить: презирайте зависть, которая Вам препятствовать не в силах. Вы обязаны возвысить славу России. Посмотрите, кому оспорили, кто что приобрел: Франция взяла Корсику, цесарцы без войны у турок в Молдавии взяли больше, нежели мы…

Потемкин — Екатерине

Говорят в городе и при дворе (цесаревича Павла) еще следующее: Задунайский (Румянцев) и Ангальт приносят Ее Императорскому Величеству жалобу на худое состояние российских войск, от небрежности его светлости[32] в упадок пришедших. Его светлость, огорчаясь на графа Ангальта за то, что он таковые сплетни допускает до ушей Ее Императорского Величества, выговаривал ему словами, чести его весьма предосудительными. После чего граф Ангальт требовал от его светлости сатисфакции. К сему присовокупляют, что Ее Императорское Величество не благоволит его светлости. Многие не в пользу его светлости толкуют и то, что его светлость в монастыре, а не во дворце жить в Киеве изволил.

Гарновский, управляющий Потемкина, — Попову

Показывая вид ленивца, трудится беспрестанно; не имеет стола, кроме своих колен, другого гребня, кроме своих ногтей; всегда лежит, но не предается сну ни днем, ни ночью; беспокоится прежде наступления опасности и веселится, когда она настала; унывает в удовольствиях; несчастен оттого, что счастлив; нетерпеливо желает и быстро остывает; философ глубокомысленный, искусный мастер, тонкий политик и вместе с тем избалованный девятилетний ребенок; любит Бога, боится сатаны, которого почитает гораздо больше и сильней, нежели самого себя; одной рукой крестится, а другой приветствует женщин; принимает бесчисленные награды и тут же их раздает; больше любит ссужать, чем платить долги; несметно богат, но никогда не имеет денег; говорит о богословии с генералами, а о военных делах с архиереями; то похож на восточного сатрапа, то на изысканного придворного времен Людовика XIV, а то на изнеженного сибарита. Что же у него за магия? Гений, гений и еще раз гений; природный ум, превосходная память, возвышенность души, коварство без злобы, хитрость без лукавства, счастливая смесь причуд, великая щедрость в раздаче наград, чрезвычайная тонкость, дар угадывать то, чего не знает, и величайший сердцевед; это настоящий портрет Алкивиада.

Принц де Линь — о Потемкине

Великий человек: велик умом, велик и ростом…

Суворов о Потемкине

Великий город…

Византия…

Царьград…

Константинополь…

Истамбул…

Стамбул…

Он так и остался великим городом. Велики его христианские святыни: храм Святой Софии, поражавший современников и потомков своим величием и убранством. Храм Святой Ирины, храмы святых Сергия и Вакха, Феодосия, Хора, Божией Матери всеблаженнейшей, Панкратора-Вседержителя…

Колыбель восточного христианства, его оплот и надежда.

Османы-завоеватели мало что добавили к тому, что захватили четыре с лишним века тому назад.

Они обратили храмы в мечети, пристроив к ним минареты. Они подлатали великолепные укрепления, возведенные христианскими строителями, крепостные стены, охранявшие покой великого города. Они дали всему свои названия: церквам и базиликам, памятникам и дворцам…

На берегах Босфора утвердилась столица Османской империи. Спустя века она все еще раздувалась и чванилась. Но время ее устрашающего напора, ее могущества прошло. Однако старые иллюзии остались.

Ими жил дворец Эски-сарай на берегу Мраморного моря, где поднимался некогда старый императорский дворец.

Сарай — по-нашему сарай, а по-турецки — дворец.

В старом дворце обитал султан Абдул-Хамид I. Он родился в год смерти Петра Великого — 1725-й. Стало быть, ему уже было шестьдесят два года. Излишества роскошной султанской жизни износили его. И молодые наложницы уже не могли согреть его дряблое тело, как их ни переменяли.

Султан был дряхл и плохо помнил прошлое, равно и не думал ни о настоящем, ни о будущем. Он просто выжил из ума. И придворный врач Мурадулла, что означало «следующий желаниям Аллаха», осторожно намекал, что надо готовиться к смене правителя.

Имя же самого султана в переводе означало «раб Прославляемого». Таково и было его двадцатитрехлетнее правление. Оно было ознаменовано лишь поражениями: раб есть раб, даже если он раб Аллаха.

Главные решения готовились его министрами в Блистательной Порте. Были усмирены непокорные паши и призваны французские офицеры для обучения войск и фортификационных работ.

Султан соглашался. Он было взъерепенился, когда ему доложили, что русские вторглись в Крым, низложили хана и утвердились там.

— Послать корпус янычар! — кричал он, брызгая слюной.

Великий везир осторожно возразил:

— Нужен не корпус, о владыка Вселенной, а целая армия. И флот, прежде всего флот. А наши корабли источены червем.

— Построить новые, — пробурчал он и замолк.

— По мирному трактату с русскими, о светоч мира, мы не можем мешаться в дела Крыма.

— Кто подписал этот мирный трактат, зачем?

— Ты, о владыка, скрепил своей священной рукою этот ферман, — напомнил великий везир.

— Пусть так, — покачал головой султан. — В таком случае пришли мне черного евнуха. Мы будем играть в кости.

Шел 1787 год. С севера приходили тревожные вести. Русская царица будто бы вознамерилась захватить столицу турок и восстановить Византийскую империю. С этой целью она дала имя своему младшему внуку Константин, нашла ему гречанку кормилицу, окружила его греками воспитателями, открыла греческий лицей в своей столице… Русский флот появился у берегов Греции. Греков побуждают к восстанию…