Джон Браун перепоручил Форбсу все военное обучение партизан, а сам занялся тем, что считал своим главным делом. Не хотел он тратить времени и на сбор пожертвований. У него было одно желание: посвятить себя всецело организации негров для предстоящих действий.

Пожалуй, ни один из белых современников Брауна не знал лучше его, как живут негры в любом уголке Северной Америки. Он был знаком с их газетами, посещал их церкви и школы. В ту пору для большинства его соотечественников все люди с темной кожей подразделялись только на рабов и на беглых. А Джон Браун с начала своей деятельности стремился узнать душу каждого негра. Он посещал их на дому, вел с ними дела, подолгу беседовал и слушал их рассказы о пережитом, сочувствовал их мечтам, давал им советы и прислушивался к тому, что советовали они. Самых бесстрашных и отважных он стремился вовлекать в свою группу.

В марте в Филадельфии в доме негра-лесоторговца Стефена Смита состоялась встреча Джона Брауна и его старшего сына с Генри Гарнетом и негром — секретарем Филадельфийского общества борьбы с рабством Уильямом Стилом. Браун провел в Филадельфии десять дней и очень много часов посвятил беседам в негритянских церквах.

Тем временем его чернокожий адъютант Каги, в рваной одежде, сгорбленный и неприметный, бродил по горам, осматривал местность, делал зарубки и заводил полезные знакомства. Каги был хитер и обладал тонкой смекалкой, в свое время он немного учился и, когда хотел, мог говорить толково и ясно. Смелый план Брауна был ему известен во всех подробностях— он только этим и жил. Он был ранен вместе с Брауном в Канзасе и без колебаний пошел с ним на смерть.

Каги считал, что Джон Браун совершает ошибку, атакуя Харперс-Ферри, тем не менее он удерживал мост, пока не свалился, весь изрешеченный пулями, в ледяную реку.

Весной 1858 года Браун отправился в Канаду для установления личного контакта с тамошними неграми. Их было тысяч пятьдесят. Большое количество негров проживало в главном городе графства Кент Чатаме; у них имелось несколько церквей, своя газета и частная школа. Здесь 10 мая капитан Браун выступил на конференции, созванной якобы для организации масонской ложи. На этой конференции была принята конституция, состоявшая из 48 пунктов, — американские власти были ошеломлены, найдя ее впоследствии на заброшенной ферме неподалеку от Харперс-Ферри.

До этого времени Фредерик Дуглас был хорошо осведомлен о всех планах Джона Брауна. Дом Дугласа являлся его штаб-квартирой в Рочестере (он настаивал на плате, и Дуглас был вынужден брать с него три доллара в неделю!).

«Находясь у меня, он проводил основное время за своей корреспонденцией, — писал потом Дуглас. — То время, которое он не был занят письмами, он посвящал работе над конституцией, намереваясь претворять ее в жизнь при помощи тех, кого он поведет с собой в горы. Он говорил, что во избежание анархии и беспорядка необходимо иметь правительство по всем правилам, которому каждый из его партизан должен будет принести присягу. У меня сохранился экземпляр этой конституции, написанной рукой капитана Брауна в моем доме.

Браун пригласил своих друзей из Чатама заслушать и утвердить его конституцию. Все свои помыслы, все свое время он отдавал задуманному делу. День его этим начинался и этим кончался. Иногда он говорил, что можно было бы при помощи нескольких человек захватить правительственный арсенал в Харперс-Ферри и запастись таким образом оружием, впрочем, никогда не выражая точного намерения это сделать. Все же, по-видимому, он об этом подумывал. Я не придавал особого значения этим словам, хотя не сомневался, что он верит в то, что говорит. По приезде ко мне он попросил у меня две гладко обструганные доски, чтобы начертить на них план фортификаций, которые он собирался возвести в горах.

Эти форты он намечал соединить тайными ходами сообщения: если один из них окажется захваченным, можно будет перенести оборону на соседний и разить оттуда врага в те минуты, когда тот уверится, что уже побеждает. Признаюсь, мои дети больше увлекались этими чертежами, чем я сам; все же они служили доказательством, что Браун заботится не только о цели, но и о средствах достижения этой цели и ищет всевозможных путей, чтобы наилучшим образом провести задуманную операцию».

Май 1859 года Джон Браун провел в Бостоне, собирая пожертвования, и в Нью-Йорке, совещаясь с негритянскими друзьями; потом поехал в Коннектикут поторопить с выполнением своего заказа на тысячу пик. На некоторое время его задержала болезнь, и только 20 июня пять человек — Браун, его два сына, Джерри Андерсен и Каги — отправились авангардом на Юг.

Не раз за эти месяцы Фредерик Дуглас предавался раздумью насчет правильности тактики Джона Брауна и приходил к выводу, что, пожалуй, это единственная возможность вызволить негров из неволи. Борьба против рабства истощалась. Север отлично понимал моральный и физический ужас рабства. Понимал это и Юг, но цены на хлопок продолжали расти. По логике вещей плантаторы не могли отказаться от своих рабов. Между тем многих старых, испытанных аболиционистов уже не было на свете. Преждевременно сгорел Теодор Паркер, отдав борьбе против рабства все свои силы. Пораженный чахоткой, он уехал в Италию, но ни солнце, ни южное тепло уже не могли ему помочь.

А Юг с каждым днем все больше наглел. Поняв, что доктрина «народного суверенитета» не поможет превратить Канзас в рабовладельческий штат, южные рабовладельцы стали искать для себя почву поустойчивее. Теперь они решили демагогически прибегнуть к конституции. Отныне Юг стал ратовать за тот принцип, что население присоединенных территорий должно быть лишено права голоса в отношении рабства. Южане утверждали, что конституция Соединенных Штатов допускает рабство на любой территории, присоединяемой к американскому государству, и охраняет эту систему до тех пор, пока данная территория не превратится в штат. Практически эта доктрина грозила сделать все будущие штаты рабовладельческими, ибо система рабовладения, насажденная в новых местах и закрепленная многолетним опытом, накопила бы достаточно сил, чтобы отвратить свою гибель.

Охваченный гневом, Гаррисон публично сжег экземпляр конституции, называя ее «порождением дьявола». Дуглас уехал от него, едва не заболев с горя.

В сердце Аллеганских гор, между штатами Мэйн и Флорида, открываются широкие ворота. С юга бурно бежит серебряная Шенандоа, сверкая под лучами солнца, с запада лениво течет в широких берегах Потомак. Они сливаются в ущелье, образуя водопад, и оттуда несутся в море. Здесь-то и находится Харперс-Ферри.

Почему Джон Браун избрал именно эту точку, чтобы атаковать рабовладельческую систему? Что это было, поступок безумца или мечтателя? В чем состояло его преступление?

На суде Джон Браун не ответил на эти вопросы. Его адъютант Каги был мертв. Грин, Копок, Стивенс, Коплэнд Кук и Хэзлит последовали за своим капитаном на виселицу, тоже не сказав ни слова. Пожалуй, в живых остался лишь один человек, который мог бы правильно ответить. Это был Фредерик Дуглас.

Дугласа осуждают за то, что в Харперс-Ферри он не был рядом с Джоном Брауном, что во время суда не выступил в защиту Брауна и что он скрывался от ареста, который грозил ему по этому делу. Но спасти Джона Брауна и его боевых друзей он все равно не мог бы. Каждое слово правды только туже затянуло бы петлю вокруг их шеи. А самого Дугласа привело бы на виселицу с ними вместе.

В погожий сентябрьский день пришло письмо от Джона Брауна. Оно было весьма лаконично.

«Я вынужден выступить раньше предполагаемого срока. Прежде чем уехать, я хочу повидать вас».

Браун жил под вымышленным именем, с двумя дочерьми (одна из них была действительно его дочерью, а другая — женой сына Оливера), выдавая себя за фермера, чьи интересы сосредоточены только на одном: как бы выгоднее использовать недавно купленный клочок земли. Все его соратники были в подполье. Брауны делали все, чтобы их ферма ничем не отличалась от обычного хозяйства земледельцев.