Не успели люди ответить шаману, как в ночном лесу послышалось рычание и к костру медленно подошел ягуар.

Люди бросились в разные стороны. Но ягуар не собирался нападать на них. Он прижимался к земле, и в лунном свете его шкура отливала серебром. Ягуар приблизился к шаману. Стало тихо. Шаман не мог скрыть своего страха и отпрянул назад.

— Убейте его! — крикнул он. — Убейте ягуара!

Люди не поверили своим ушам. Если убить ягуара, шаман умрет. Ни одна рука не потянулась к оружию. А ягуар подходил к шаману все ближе и ближе.

Тогда Та, что слышит, как мечтает ручей, шагнула вперед, блеснул кинжал. Она посмотрела ягуару в глаза и украдкой всхлипнула. Ягуар встретил ее взгляд, но не остановился. Та, что слышит, как мечтает ручей, бросилась вперед и вонзила кинжал ягуару в сердце. Он задрал голову к ночному небу и завыл. Из его раны хлынула густая, темная кровь.

Люди оцепенели. Шаман не умер, зато ягуар превратился в умирающего человека.

Та, что слышит, как мечтает ручей, опустилась на колени и обняла лежавшую на земле девушку. Та, что плакала возле камней, отдала людям этой ночью свою кровь.

Шаман стоял как вкопанный. Потом побежал прежде, чем опомнились люди.

Та, что слышит, как мечтает ручей, плакала и осла над умирающей дочерью.

— Не горюй, — прошептала доп. — Этому суждено было случиться. Между властью человека и животными нет свази.

Та, что плакала возле камней, умерла.

Из ее руки выкатился желтый камешек. Ом ярко горел, освещенный луной, никто никогда не видел такого камня. От него к луне поднималась чудесная музыка. Она утешила людей, и они поняли, что ягуар не был вторым «я» шамана. Ом принадлежал им.

Дай-Ши замолчал. Луна больше не заглядывала в палатку.

За стеной послышались привычные звуки.

— Где я был? — прошептал светловолосый. — Что ты со мной сделал?

— Ничего, — ответил Дай-Ши. — Я только исполнил твою просьбу.

Ом прислушался к удаляющейся мягкой поступи кошачьих лап. Взглянув на светловолосого, он понял, что тот тоже ее слышал.

— Я тебя предупреждал, чтобы ты не прибегал к колдовству, — сказал светловолосый.

При чем тут колдовство? — удивился Дай-Ши. — Ведь ты в него не веришь. За стеной палатки раздался смех, и светловолосый выпрямился.

— Не думай, что тебе удастся обмануть меня! — сказал ом и вышел.

В очаге дотлевали угли. Дай-Ши смотрел в ночное небо.

Светловолосый забыл приладить на место вырезанный лоскут.

Николай проснулся и сел.

Его кто-то разбудил.

Часы показывали полчетвертого. Николай проспал очень долго.

Ом откинул занавеску. Шел снег. Лужайка была белая, на кустах лежали пушистые шапки. Снежинки шуршали, ударяясь в стекло.

Николай вышел на галерею. Было тихо. Одна красная лампа погасла. Холл с одинокой неяркой лампой выглядел брошенным. Да и эта лампа, казалось, вот-вот погаснет.

Крадучись, он заглянул в спальню Лидии. Пусто. Николаю это не понравилось. Где она пропадает? Может, у нее появился любовник?

От этой мысли у него сжалось сердце. Он не хотел этому верить.

Николай быстро спустился вниз.

— Мама? — шепотом позвал он, хотя знал, что тут ее быть не может.

Теперь в доме стало еще тише.

Он заглянул в кухню. Его встретил холод. Дверь, ведущая на улицу, была распахнута.

Николай даже вскрикнул от страха. «Наверное, это я оставил дверь открытой, когда убегал из дома», — подумал он.

Ему хотелось закрыть дверь, но он не мог сдвинуться с места. По спине у него бегали мурашки.

В доме явно что-то происходило.

Словно во сне, он медленно повернулся лицом к холлу.

Лампа на галерее обреченно боролась с темнотой, ее света не хватало даже на всю лестницу. Она напоминала гаснущую звезду.

Темнота сгустилась, ожила и превратилась в таинственное существо. В холле стояла зловещая тишина. Николаю почудилось, что там кто-то притаился. Этот кто-то повелевал темнотой, превратил ее в грозную и страшную силу.

Николай сопротивлялся как мог, но ноги сами вынесли его в холл к отцовскому кабинету. Он с трудом протискивался сквозь густую черноту, которая оказывала ему сопротивление.

Дверь в кабинет была распахнута. Николай остановился на пороге. Темнота манила его, подталкивала в глубь кабинета, но он крепко держался за косяк двери.

В кабинете было тихо.

Постепенно он различил внутри слабое движение. Он ничего не слышал, но темнота густела, уплотнялась и подкрадывалась к письменному столу.

Николай был не в силах отпустить косяк и убежать.

Раздался едва уловимый звук, который вырвался словно из недр темноты. Вскоре он превратился в рычание, разорвавшее тьму и заставившее ее дрогнуть.

Из кабинета явственно слышалось грозное рычание. Густая тьма у письменного стола сделалась окончательно непроницаемой. И все-таки Николай разглядел там какое-то существо. Оно вытянулось на полу и со свистом чем-то мело пол. Вспыхнули две желтые полоски, они стали шириться и в них заполыхали две черные бездны. Потом они снова сузились и загорелись зеленым огнем.

Неожиданно темнота взорвалась. Кто-то пролетел по кабинету, таща за собой темноту. Николай успел разглядеть лапы с острыми когтями. Он отпустил косяк и отскочил в сторону. Споткнувшись о вольтеровское кресло, он перемахнул через него, ударился затылком обо что-то твердое и на мгновение потерял сознание.

Когда он снова вскочил на ноги, темнота молчала — в доме царила ночь.

Николая трясло, мысли у него путались. Однако он нашел в себе силы выйти на кухню и запереть черный ход. Похоже, загадочное существо ускользнуло именно через него. Холл и весь дом дышали покоем, как ни в чем не бывало.

Николай вдруг почувствовал страшную слабость. Он не понимал, как, стоя на пороге кабинета, ему удалось сохранить ясность мысли, — ведь он даже почти не испугался. Правда, то существо было призрачное. Вроде ангела в саду. Они оба исчезли, как не были, и Николаю уже не верилось, что он их видел.

Поднимаясь по лестнице, он заметил, что и вторая лампа на галерее тоже погасла. Николай вздрогнул.

Неужели это призрачное существо, явившись в дом, погасило одну лампу, а покидая его — вторую?

Элиам в испуге открыла глаза. Страх стучал в сердце. Она вдруг забыла, где находится.

Серая комната была ей незнакома. Повернув голову, она увидела в полукруглом окне луну на фоне темно-синего неба.

Она все вспомнила, и с губ у нее чуть не сорвался крик. Где она, в своем храме или в той чужой комнате, которую она видела наяву?

Но крик замер у нее на губах. Чья-то легкая рука накрыла ей рот. Темная фигура сидела у ее изголовья.

— Ты дома, Элиам, — произнес спокойный голос Алии. — В храме лунного полукружия.

— Что случилось?.. Или то был сон? — Элиам удивилась, что голос у нее звучит жалобно, как у ребенка.

— Нет, Элиам, не сон. — Теплые руки Алии сжали ее руку. — В нашем храме великая радость. Ты раздвинула для нас пределы бытия. Воистину, ты избранница луны.

— Я не хочу быть ее избранницей! Не хочу приобщаться к ее тайнам! Мне страшно…

— Послушай, Элиам…

Алия была очень серьезна. Она наклонилась к Элиам и пыталась заглянуть ей в глаза, но в глазах Элиам отражался только лунный свет, разлитый по комнате.

— До сих пор ты считала себя просто одной из нас. Мы все совершали одни и те же ритуалы в честь луны, на нас лежали одинаковые обязанности. Мы подчинялись одним и тем же правилам и верили во власть луны над сердцами и мыслями людей.

Алия помолчала.

— Ты меня слышишь? — спросила она.

— Да, — проговорила Элиам, по-прежнему не глядя на нее. Но она не смотрела и на луну, заполнившую полукруглое окно. Власть луны над ее волей внушала Элиам страх.

Алия продолжала:

— В наших древних рукописях дважды упоминается о служительницах храма, которые прошли сквозь зеркало и заглянули в неведомое им пространство. И оба раза это случилось, когда луне грозила беда. Когда ее собственный свет начинал слабеть.