— Почему ты не присядешь? — пытаясь избавиться от сковавшей его неловкости, спросил он.

Ясмин начала медленно опускаться на пол там же, где и стояла, но Андре подхватил ее под локоть и подвел к дивану. Девушка резко подалась вперед и села, вжавшись в диванные подушки. Она была явно испугана.

«Нечему удивляться, — подумал Андре. — Бедняжка родилась и выросла в стране, где всем наплевать на законы, запрещающие работорговлю». В нем с новой силой заклокотал благородный гнев свободного человека. Его искренне возмущала мысль о том, что он может делать с Ясмин все, что захочет, и никто, даже сама Ясмин, никому не пожалуется. Она, вероятно, ждала худшего. «А Я? — рассуждал Андре. — Чем я лучше, если вот так запросто могу наслаждаться плодами собственной распущенности? Я владею Ясмин так же, как мог ею, владеть любой араб в Марокко!;:» Но молниеносно вспыхнувшее чувство вины было недолгим — с той же молниеносностью его вытеснила волна почти неконтролируемого сладострастия.

Быстро встав, чтобы принять очередную порцию бренди, Андре вспомнил о гашише, оставленном Абдул Кадиром. Решив, что наркотик может упростить дело, Андре набил трубку. Интересно, чему успела научиться Ясмин, прежде чем попала к нему в дом? Эта мысль подействовала на Андре возбуждающе. Взгляд его остановился на волнистой линии маленьких яблокообразных грудей, четко вырисовывавшихся под платьем. Оно было настолько прозрачным, что из-под ткани проступали темные пятнышки сосков.

Андре коротко затянулся едким дымом и передал трубку Ясмин. Поднеся мундштук ко рту, девушка сделала глубокую затяжку. Тут же глаза ее невероятно расширились и, схватившись руками за горло, она зашлась глубоким выворачивающим душу кашлем. Андре похлопал Ясмин по спине, но это не помогло. Не зная, чем помочь, он торопливо протянул девушке стоявший на столике стакан с бренди.

Она отхлебнула, и кашель стих.

— Теперь лучше? — спросил Андре.

Ясмин кивнула, но не произнесла ни слова.

«До чего же все нелепо, — подумал Андре. — Похоже, от страха она потеряла дар речи».

В надежде, что это сможет хоть как-то успокоить Ясмин, Андре принялся расспрашивать девушку о ней самой.

— Откуда ты родом?

— Из Рифа, — лаконично ответила Ясмин. — Недалеко от Чечауны.

Девушка, подняв глаза, встретилась взглядом с глазами Андре, и тот мгновенно пленился глубиной этих двух серых озер, впервые заметив на их поверхности желтые крапинки. Подобно осенним листьям, упавшим в воду, они вспыхивали под лучами неяркого солнца.

— Как ты попала в дом Кадира? — собравшись с духом, продолжил расспросы Андре.

— Дедушка продал меня ему после смерти матери. Он сказал, что никто не женится на мне, поскольку у меня нет отца, а дедушке нужны были деньги, чтобы купить жен для моих двоюродных братьев, — В голосе Ясмин звучала скука и пренебрежение. Она поднесла к губам стакан и сделала большой глоток.

— И ты не возражала? — с любопытством спросил Андре.

— Возражала? А против чего тут возражать? Знаешь, это ведь то же самое, что выйти замуж.

— Ты думаешь? А мне кажется, тут есть некоторая разница.

— Какая? Моя подруга Надия вышла замуж — отец продал ее человеку из племени в Атласских горах. Надия никогда его прежде не видела. Ее повезли в горы на осле, завернув прежде в кучу ковров, чтобы никто не мог видеть невесту прежде мужа. — Ясмин весело и презрительно фыркнула. Бренди развязал девушке язык, и она почувствовала себя более раскованной. — А он, наверное, был каким-нибудь грязным пастухом, который спит со своими козами.

Андре рассмеялся, и Ясмин, улыбнувшись ему, продолжала рассказывать. Теперь это была та Ясмин, которую Андре знал.

— По дороге Надия чуть было не задохнулась в груде барахла. К тому же на осле так укачивает! Боюсь, в первую брачную ночь она облевала своего муженька с ног до головы.

Ясмин откинулась на подушки дивана и зашлась от смеха. Она прижала руки к груди, чтобы унять смех, и жест этот был последней каплей, переполнившей чашу терпения Андре: он и без того слишком долго пытался сдерживать переполнявшее его желание. Андре резко подался вперед и, навалившись на Ясмин, прильнул к ее аккуратным мягким губкам, вкусно пахнувшим лакричным чаем. Не в силах более контролировать себя, он, легко отталкивая язычок Ясмин, проник к ней в рот и с упоением принялся исследовать содержимое этой крошечной пещерки, а затем, еще сильнее прижав голову девушки к подушкам, грубо задрал ей платье выше колен.

Он смутно почувствовал, как задрожала Ясмин, но, не обращая на это внимания, запустил руку в теплую расщелину между девичьих ног. Ясмин слабо застонала. Прекрасно понимая, что действует слишком быстро, Андре тем не менее не в силах был остановиться.

Он снова поцеловал Ясмин, на этот раз более мягко.

Потом, приподнявшись на локте, попытался расстегнуть ряд мелких пуговок ее платья. Но казалось, петельки были слишком узки даже для таких крошечных пуговиц и ему никогда в жизни не расстегнуть их. Глаза Ясмин были плотно закрыты. Уголки рта слегка подрагивали, но лежала она смирно. Доведенный до бешенства борьбой с пуговицами и вне себя от нетерпения, Андре рванул сильнее, и тонкая ткань треснула у него в руке. Теперь Ясмин была полностью обнажена — на ней остались только браслеты, кольца и туфельки.

Красота девичьего тела на мгновение ослепила Андре: он и представить себе не мог, что Ясмин настолько хороша. Скользнув рукой от нежной линии ключиц по невысоким холмикам груди к выступу между бедер, Андре ласково погладил нежную, мягкую и гладкую, как атлас, девичью кожу, прошелся пальцами по линии груди. Острые нежно-розовые соски оттенялись светло-коричневой кожей. Склонив голову, он провел языком вокруг лакомого сосочка.

Ласково стиснув его зубами, Андре губами почувствовал, как сосок затвердел. Задыхаясь, Андре принялся ритмично прижиматься восставшей плотью к бедрам Ясмин.

«Спокойно, — с трудом подумал про себя Андре. — Не торопись… Главное, не испугать ее». Но голова его была затуманена нетерпеливым вожделением.

Ноги Ясмин были плотно сжаты, и Андре с силой раздвинул дрожащие от напряжения колени. Увидев краем глаза темнеющее пятно там, где соединяются бедра, Андре напрочь забыл о деликатности. С животной силой он грубо раздвинул девичьи бедра, и лоно Ясмин открылось ему.

Застонав, Андре коснулся большим пальцем маленького холмика. Сквозь шелковистые волосы виднелась нежно-розовая раковина губ.

Не давая Ясмин возможности сомкнуть ноги, Андре приподнялся и быстро снял брюки. Швырнув их на стул, он принялся расстегивать рубашку. Но вид Ясмин, лежавшей на диване словно сломанная кукла, заставил его забыть о рубашке и вновь прильнуть к ее божественному телу.

Девушка попыталась уклониться от Андре, но он схватил ее за плечи и потянул вниз, а потом, не глядя ей в лицо, встал на колени между ее ног и сделал толчок, но встретил при этом такое сильное сопротивление, что войти не смог.

Когда же Андре толкнулся во второй раз, глаза Ясмин широко раскрылись, и она закричала от боли.

Подняв взгляд, Андре увидел, как от испуга побелели глаза Ясмин — совсем как у маленького затравленного зверька. По ее щекам катились слезы, а плечи содрогались от беззвучных рыданий. В силу почти болезненного желания Андре не сразу понял, в чем дело, но вдруг, уловив ужас в глазах Ясмин, с предельной ясностью осознал, что творит.

Он силой пытается овладеть пятнадцатилетним ребенком, он оскорбил ее душу и осквернил плоть.

Резко отпрянув, Андре повернулся и сгреб свою одежду.

«Боже мой, я хуже самого грязного животного!» — подумал Андре. Все его тело ныло и требовало удовлетворения.

Плотно сжав челюсти, Андре шагнул к бару. Схватив бутылку, он вихрем вылетел из комнаты, перепрыгивая через ступеньки, поднялся наверх, ворвался в свою спальню и, с треском захлопнув за собой дверь, с проклятиями бросился на постель.