Несмотря на приятно проведенный вечер, до конца месяца Ясмин так и не встретилась с Ламарке. Ясмин и Хиллари съездили ненадолго в Лозанну навестить Соланж. В Лотремо была педеля каникул, и атмосфера стояла довольно унылая.

Соланж была рада увидеть подруг, поскольку их визит несколько развлек ее, а Ясмин и Хиллари прекрасно провели время, вспоминая школьные годы, — воспоминания так и захватили их, стоило девушкам оказаться в знакомой обстановке старого здания.

Когда они вернулись в Париж, Ламарке был за границей, на двухнедельной банковской конференции в Бельгии, но он дал твердое обещание Ясмин, что они снова поужинают вместе, как только он вернется. Это было и кстати, поскольку все дни и вечера Ясмин были заполнены до отказа: в Париж приехали родители Хиллари, и Ясмин приходилось проводить львиную часть своего времени в компании этой троицы, наблюдая за тем, как Хиллари вертит своим отцом и доводит до обмороков своим экстравагантным поведением бедную матушку.

В последний вечер своего пребывания в Париже родители Хиллари решили взять с собой девушек па вечеринку, которую устраивал друг их семьи — кинопродюсер.

— Это твой шанс, Ясмин, — сказала Хиллари по телефону. — Я приеду через час и помогу тебе одеться.

— Но я вполне в состоянии одеться самостоятельно, — расхохоталась Ясмин. — Или у тебя есть для меня какие-то идеи?

— У меня-я-я? — протянула Хиллари таким невинным голоском, что это еще более обеспокоило Ясмин.

— Ну хотя бы намекни.

— Я предпочитаю делать сюрпризы, дорогуша. Не дергайся. Все увидишь, когда я приеду.

Весь вечер в ожидании Хиллари Ясмин терзали смутные предчувствия.

«Аллах, дай мне силы устоять перед Хиллари, если это будет слишком вызывающе», — тихо молила Ясмин.

Но Аллах не помог: Хиллари была Хиллари.

Она явилась с большой коробкой под мышкой и плутоватым выражением лица. Ясмин поняла, что у нее практически не остается надежды.

— Значит, такие дела, — заявила Хиллари. — Я решила, « что ты угробила достаточно времени на всю эту банковскую чушь и весь этот виноградный мусор. Я решила, что тебя должны открыть!

— Каким образом открыть, Хиллари? Должна ли я пройтись голой по Елисейским полям?

— Горячо, но не в точку. Я решила, что ты должна стать кинозвездой. Ты будешь великолепна, говорю тебе. А вечеринка — как раз то место, где тебя могут открыть. Там будет целая свора директоров и продюсеров.

— Почему я? А как с тобой? Из тебя выйдет гораздо лучшая кинозвезда, чем из меня.

— А я и не говорила, что собираюсь сидеть в тени.

Теперь кончай выпендриваться и примерь-ка вот это.

Не снимая своего длинного до пола пальто, Хиллари бросила коробку на кровать и сорвала с нес крышку. Разбросав по полу упаковочную бумагу, она извлекла из коробки блестящее платье цвета золотистого металла и развернула его перед Ясмин.

— Себе я тоже купила такое, но только черное: Я потрясающе смотрюсь в черном из-за цвета своей кожи и волос. А это — как раз для тебя. Ну-ка, примерь, только никакого нижнего белья, а то швы расползутся.

На лице Хиллари было выражение кошки, только что проглотившей канарейку. Ясмин затряслась от страха при мысли об авантюре, в которую ее втягивает подруга. Но самое худшее ее ждало впереди — когда она натянула платье через голову и до конца осознала истинную картину ожидавшей ее беды.

— Я не могу появиться в таком виде на публике, — Простонала Ясмин, увидев себя в зеркале.

Платье сидело на ней в обтяжку, тускло-золотистый цвет почти сливался с цветом кожи. Лиф с глубоким вырезом едва держался на тоненькой лямочке на левом плече.

По правому боку шел разрез до самого бедра. Каждая выпуклость, впадинка или изгиб тела прорисовывались с поразительной четкостью. Ясмин выглядела голой. Так оно практически и было.

— Но никто не обратит на тебя внимания, пока ты не наденешь что-нибудь сногсшибательное! — радостно воскликнула Хиллари. — Поверь мне, в этом платье ты сногсшибательна. Но, Боже, кто надоумил тебя сотворить такое с волосами?

Хиллари подошла к Ясмин и решительно вытащила все шпильки из узла, в который были стянуты волосы Ясмин.

Великолепный каскад тяжело упал ей на плечи.

— При чем тут волосы на голове, когда практически любой может видеть волосы у меня на лобке.

— Так и должно быть. Прекрати пищать, — вспыхнула Хиллари. — Сейчас ты выглядишь так, как никогда в своей жизни не выглядела. — Хиллари распахнула пальто и, покрутившись, сбросила его на пол. — А теперь посмотри, как это выглядит на мне, дорогуша. Смотрится неплохо, или ты совсем уж ничего не понимаешь.

Ясмин вынуждена была согласиться, что выглядело платье впечатляюще. Хиллари была невысокого роста, но отлично сложена: изящная, с тонкой талией, фигура, пышная, высокая грудь. Стройная нога открывалась почти полностью в длинном разрезе, а маленькая ступня прекрасно смотрелась в изящной черной туфельке на высокой шпильке.

— А теперь посмотри на нас вместе. — Схватив Ясмин за руку, Хиллари подвела ее к зеркалу.

Они постояли рядом, разглядывая собственные отражения в зеркале: с лица Ясмин не сходило беспокойство.

Это был резкий контраст с лицом Хиллари, полностью удовлетворенной своим внешним видом.

«Хотела бы я знать, почему я такая несуразная? — подумала Ясмин. — Постоянно хочу как-то стушеваться, и экстравагантный наряд всегда заставляет меня испытывать неловкость. А Хиллари такая ерунда вообще не приходит в голову. Чем ярче она выглядит, тем больше довольна собой».

— Хорошо, — вздохнула Ясмин. — Я пойду в этом платье и посмотрю, к чему это приведет. Но если меня надо будет спасать, тебе лучше…

— Не смеши меня, Ясмин. Ты прекрасно сможешь сама о себе позаботиться. Если не получится, что ж, — возбудишь против меня судебное дело. Кроме того, гарантирую тебе, в этом платье на подобной вечеринке ты вовсе не будешь выглядеть белой вороной. Там будут все мало-мальски восходящие звездочки Западной Европы, и они напялят на себя еще меньше материи в надежде подцепить работенку.

Они отправились на вечеринку и произвели там небольшую сенсацию. Несмотря на то что «восходящих звездочек» там было предостаточно, это оказалось правдой: они с Ясмин были новенькими. А свежие новые лица в этих кругах ценились очень высоко.

Вечеринка проходила в огромной галерее на Монмартре. Воздух был сизым от дыма, сквозь который трудно было что-либо разглядеть. На потолке и трех стенах демонстрировались различные фильмы, проецируемые скрытыми аппаратами, в зале грохотала рок-музыка, изрыгаемая пятью громадными стерео-динамиками. Отец Хиллари, едва успевший ухватить бокал шампанского с подноса у официанта, с трудом пробиравшегося сквозь плотную толпу, пробубнил что-то насчет «уйти пораньше».

Ясмин проводила взглядом пожилую, элегантно одетую супружескую пару, постепенно растворившуюся в толпе, и переключила свое внимание на происходившее вокруг нее в зале. В углу за небольшим столиком группа молодых людей нюхала кокаин. У большого окна стоял актер, показавшийся Ясмин знакомым. Актера окружала стайка молоденьких девиц, судя по всему, они ему до смерти надоели.

Люди пили, обнимались, приходили и уходили.

Хиллари, словно пчелка, носилась по залу, а Ясмин еле справлялась с чередой мужчин, приглашавших ее потанцевать, поговорить, съездить на уик-энд за город, выйти замуж или же просто переспать. Ясмин старалась не задерживаться ни с кем надолго, а потому не утруждала себя необходимостью объяснять свои отказы. Так что оказалось совсем нетрудно вести себя в толпе, собственно говоря, гораздо легче, чем иметь дело с каким-то определенным мужчиной.

— На сколько кинопроб тебя уже успели пригласить? — спросила Хиллари, встретившись с Ясмин в переполненной дамской комнате. — Лично я получила шесть приглашений.

Они расхохотались. Хорошенькая девушка с ярко-рыжими волосами всхлипывала, сидя в углу на стуле. Другая девушка сидела рядом и сочувственно смотрела на подругу.