Распахнутая полностью, Ясмин застонала от потрясения, как только пальцы Хасана глубоко погрузились в скользкую влажность ее тела. Отвернув голову в сторону, Ясмин закричала в экстазе от захвативших ее ощущений.

«О Аллах! — смутно подумала она. — Слишком быстро.

Это слишком быстро! Я слишком изголодалась и теперь могу потерять рассудок от малейшего прикосновения».

Но мысли ее очень скоро улетели прочь под давлением стремительного потока удовольствия, мощью истекавшего из пальцев Хасана. Он припал к губам Ясмин, заглушая очередной крик неконтролируемого наслаждения.

Как только напряжение несколько спало и Ясмин медленно вернулась в реальность, она увидела себя сидящей на заднем сиденье лимузина; впереди, за стеклянной перегородкой, маячил силуэт шофера, на лице Халифы сияла легкая улыбка победителя. Рука его уверенно лежала на холмике внизу живота Ясмин, а пальцы все еще оставались глубоко в ее плоти…

— Еще? — Рука Хасана начала новую серию ритмичных движений, а глаза лукаво блеснули.

Ясмин почувствовала, как стынет ее кровь, а чувство глубокого самозабвения постепенно сменяется парализующим ее смущением. Она посмотрела на невозмутимый затылок водителя и попыталась сесть ровно.

— Нет, пожалуйста, я… — начала было Ясмин, но Хасан, почувствовав ее смущение, издал горловой смешок.

— Понимаю, малышка. Не здесь. — Он помог ей сесть ровно, расправил юбку на коленях и накинул на плечи жакет. — Машина будет у моего дома через несколько минут.

Там мы сможем продолжить в более спокойной обстановке. Я только хотел дать тебе возможность почувствовать вкус того, о чем ты так долго скучала.

Глядя в улыбающееся лицо Халифы, Ясмин неожиданно захотелось вернуться в панцирь собственного никому не подчиняющегося существования. Ей совсем не хотелось того, чему она лишь мгновение назад так легко поддалась.

Как могла она допустить случившееся? Ясмин чувствовала себя униженной. Ей совсем не хотелось ехать в квартиру Хасана, не хотелось заниматься тем, что он спланировал для Ясмин на остаток ночи. Она почувствовала, как мощные щупальца плотоядного существа Халифы снова сжимают ее, намереваясь раздавить полностью.

— Нет! — воскликнула Ясмин, сознавая, что прозвучало это излишне громко, — Я хочу сказать, нет — мне надо домой. Прости, но я не хочу.

Слабое давление руки, лежавшей на плече Ясмин, сменилось напряженным стискиванием.

— Я правильно понимаю, что тебе на сегодня достаточно? — прозвучал в темноте полный сарказма голос Халифы.

— Прошу тебя, мне не хотелось бы, чтобы ты неверно меня понял. — Ясмин изо всех сил старалась говорить спокойно. — Просто сегодня вечером мне хотелось немного расслабиться, но… не до такой степени. Извини.

— А мне показалось, что тебе понравилось, или я ошибаюсь? Ты можешь мне честно сказать — тебе не понравилось?

— И да и нет. Мне понравилось… но в то же время не понравилось, потому что я не хочу, чтобы наши отношения вернулись в прежнюю плоскость. Я не испытываю в этом нужды.

— Но раньше испытывала?

— Нет. Я имею в виду, это не было…

— Не было чем? У тебя кто-то появился? — Хасан разразился смехом, но смех был неприятным. — Ну конечно же, я должен был догадаться, что у тебя появился кто-то еще. Такому телу, как у тебя — созданному для удовольствий, — нельзя так долго оставаться в одиночестве. Кто он?

— У меня никого нет, Хасан. Но дело не в этом, дело в том, что я… — Ясмин неожиданно поняла, что машина остановилась. Они приехали к дому Хасана, и Ясмин с особой, поразительной ясностью поняла, что не хочет подниматься в его квартиру. — Прошу тебя, Хасан, мне надо подумать. Не мог бы ты просто отвезти меня домой?

В салоне повисло мрачное молчание. Секунду спустя, не в силах более выдерживать возникшее напряжение, Ясмин повернула голову и посмотрела на Халифу. То, что она увидела, заставило Ясмин содрогнуться. Челюсти Хасана были плотно сжаты, глаза сверкали пугающим, едва сдерживаемым бешенством.

— Если ты так хочешь, — произнес он ледяным тоном. — Но ты очень обидела меня, Ясмин. Я отвезу тебя домой только потому, что я хочу того, чего хочешь ты. Несмотря на это, я не понимаю, что вообще с тобой случилось. Ты говоришь, что у тебя никого нет, но это только усугубляет ситуацию. По крайней мере, если бы у тебя был другой мужчина, я знал бы, с чем мне бороться или с кем. А в этом случае мне придется сражаться с врагом-невидимкой.

Такого врага победить очень трудно.

Наклонившись вперед, Хасан назвал водителю адрес дома Ясмин. Машина отъехала от тротуара и на бешеной скорости понеслась сквозь ночь. Ясмин, дрожа, куталась в меховой жакет. Майская ночь внезапно показалась ей ужасно холодной.

Молчание вновь разбил голос Хасана:

— Прости, что потерял контроль над собой. — Тон его наполнился приятными нотами. — Мне не следовало так поступать. Разумеется, тебе надо обо всем подумать. Я никак не хочу заставлять тебя поступать вопреки твоему желанию. Поговорим завтра.

Прежде чем Ясмин успела ответить, машина остановилась у ее дома. Хасан быстро вышел и помог выйти Ясмин.

Легко поцеловав ее в лоб, он сказал:

— Подумай над тем, что я тебе сказал, дорогая. Я еще вернусь к этому разговору завтра.

Не говоря больше ни слова, он вернулся в «мерседес».

Какое-то время Ясмин стояла на ступеньках, не в силах двинуться.

«Он ничего не понял, — размышляла она. — Завтрашний разговор будет еще хуже сегодняшнего. Боюсь, никогда не смогу ему объяснить».

— Если тебе требовалось официальное предложение выйти за меня замуж, то можешь считать, что я его делаю. — На лице Халифы играла кривая улыбка. Театральным жестом он извлек из-за спины шикарный букет роз и вручил его Ясмин:

— Вот.

Было раннее утро, и Ясмин только что вошла в свой офис. Не успела она повесить пальто на вешалку, как в комнате появился Хасан. К счастью, Беатрис еще не было.

Любопытно, какова была бы се реакция на такую оперную сцену?

Ясмин заставила себя улыбнуться, но улыбка быстро сошла с ее лица, как только она поняла, что намерения Хасана более чем серьезны.

— Мы с тобой очень похожи — ты и я, — продолжал Хасан, не давая Ясмин возможности вставить хоть слово. — Я знаю, что сейчас ты этого не видишь, но когда-нибудь поймешь, до чего же мы подходим друг другу. Мы оба — арабы, правда, европеизированные, оторванные от своих традиционных привычек, от родных мест. Прежний образ жизни мы более не приемлем, но и предложенная нам замена устраивает нас не полностью. Нам некуда податься.

— Не правда, — быстро вставила Ясмин. — Я живу в Париже, и меня прекрасно устраивает этот город.

— Ты так думаешь? — Хасан странно посмотрел на Ясмин. — Я так не считаю. Полагаю, на самом деле ты страшно одинока. Я понимаю тебя, я знаю о тебе все и люблю тебя, несмотря на это. Нет, это неверно. Я люблю тебя именно благодаря этому.

— Тебе не следует так говорить.

— Нет, следует. Разве ты не понимаешь? Ты никогда не будешь чувствовать себя комфортно с кем-либо другим, кто не знает всей твоей истории. С другой стороны, всякий, кто знает твою жизнь, будет постоянно для тебя подозрительным. Ты перестанешь всем верить, ты будешь вечно сомневаться в искренности любящих тебя. Ты измучаешь других и измучаешься сама.

— Не правда.

— В самом деле? Думаю, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Кстати, я бы хотел, чтобы ты знала, что я лично не нахожу происшедшее с тобой таким уж ужасным.

Собственно говоря, я и обожаю тебя именно за то, что тебе пришлось пережить.

Онемевшая Ясмин уставилась на Хасана. О чем он говорит? Откуда он может знать, как люди к ней относятся?

Кто-нибудь ему говорил? Но это невозможно. Хасан просто ищет аргументы, способные убедить Ясмин в том, что он — единственный близкий ей человек. Он пользуется этими понятиями, чтобы заставить се чувствовать собственную зависимость от Хасана. Халифа тщательно подготовился к своей речи: слишком уж выверены были его слова, чтобы идти от сердца.