— Могли бы разровнять дорогу, — заметила миссис Дайер, когда автобус особенно сильно тряхнуло. — Пить чай будем здесь? — И она подозрительно вгляделась в темные кущи.

— Зато тени здесь, миссис Дайер, сколько душе угодно, — весело откликнулся Том. Стоя в конце автобуса, он испытывал чувство раскованности. Из опыта подобных экскурсий он знал, что далеко не все пожелают сопровождать его, когда поведут показывать дом, — одни предпочтут погулять в парке, другие — посидеть в тени деревьев, — а поэтому надеялся на возможность побеседовать с Эммой и был искренне рад, увидев, что она, похожая на школьницу в своем синем с белым ситцевом платье, стоит и терпеливо ждет начала тура по дому.

Эмма же казалась терпеливой только потому, что мысли ее были заняты полученным накануне от Грэма Петтифера письмом с изложенной в нем довольно странной новостью. Он писал о своем желании «уйти от дел», чтобы иметь возможность «заняться» книгой, над которой сейчас работает. Он не упомянул о желании увидеться с ней, хотя удивительное известие в конце письма свидетельствовало о стремлении быть рядом, если не о большем, ибо он, словно мимоходом, заключал: «Оставшуюся часть лета я проживу в доме, который арендовал в ваших краях, — решил, обязан предупредить тебя!» Выражение это было несколько двусмысленным, ибо после пресного вечера в день праздника цветов она просто не представляла, какими станут в будущем их отношения. И где находится этот дом, который он арендовал? Почему он не попросил ее подыскать ему что-либо подходящее? Единственным пустовавшим домом, который она сумела припомнить, была лесная сторожка. Неужели именно она?

— У вас есть морозильник, мисс Ховик? — ворвался в ее мысли голос Магдален Рейвен. Странный вопрос в ту минуту, когда они рассматривают вышивки эпохи короля Иакова I на занавесях, но что же тогда сказать по поводу размышлений Эммы о Грэме Петтифере?

— У меня? Морозильник? Нет, у меня нет морозильника.

— Мамочка, зачем ей морозильник, когда она живет одна? — раздраженно вмешалась Эвис. — В верхней части холодильника — как у тебя, помнишь? — можно держать продукты целых три месяца, что очень удобно, но нам этого мало. Нам нужен большой морозильник, чтобы хранить мясо, овощи и фрукты из нашего сада, и я всегда готовлю лишнюю кастрюлю, а пироги, а хлеб…

— Да что вы? — из вежливости удивилась Эмма. — Даже хлеб?

— О да. Замораживать можно все или почти все. Огурцы нельзя замораживать…

— …есть определенная связь с темой гражданской войны, — ворвался в их разговор голос Тома. — Нам покажут комнату, где, по преданию, встречались роялисты…

— По преданию? — переспросил Адам. — Разве это не известно?

— Утверждать подобное никто не решится, — ответил Том, — но предание существует. На самом верху дома есть комната, которую называют королевской.

— Что само по себе еще ничего не значит, — возразила Эмма. — Неужели здесь бывал сам Карл?

Группа двинулась дальше, и Эмма с Томом остались вдвоем у подножия узкой лестницы.

— Этот человек, что был с вами на празднике цветов, — вдруг спросил он, спеша задать вопрос, пока они были одни, — он вам родня?

— Родня?.. — Эмме захотелось рассмеяться: «родня» — это термин, которым социологи пользовались в своих работах об общественной структуре. — Вы имеете в виду Грэма Петтифера? Нет, я знала его, еще когда работала в Лондоне.

— В Лондоне? Вам, наверное, приходилось по работе сталкиваться со множеством людей?

— Конечно. Я часто бывала в центре социологических исследований и обычно встречала там своих коллег.

— Коллег… — задумался Том.

— Людей, которые занимаются тем же делом, что и я. Так же, как и вы встречаетесь с другими служителями церкви или с теми, кто интересуется местной историей.

Том, казалось, пребывал в сомнении, но ничего не ответил.

— Кроме того, часто бывают встречи в библиотеках.

— А, в библиотеках, — повторил Том, и лицо его помрачнело, словно, признавая несомненную пользу и ценность библиотек, он вспомнил приятельницу своей сестры Хетер Бленкинсоп и ее повышенный интерес к проблемам разгораживания земельных участков.

Молчание, вызванное мыслью о библиотеках, было нарушено появлением явно взволнованных мисс Ли и Магдален Рейвен.

— Мисс Гранди… С ней что-то случилось…

— Наверное, от жары, — сказал Том. — Я так и думал, что нечто подобное произойдет. Сам виноват, — добавил он. Было гораздо легче принять вину на себя, от него этого и ждали.

— Да не в этом дело, — рассердилась мисс Ли. — Произошло совсем не то, что вы думаете. Она заявила, что видела кого-то, кто давным-давно умер.

— Привидение? — подсказала Эмма. — Или нечто, похожее на то, что видели мисс Моберли и мисс Джорден в Версале?

— Пошли к ней, — предложил Том, — посмотрим, нельзя ли чем-нибудь помочь.

Они нашли мисс Гранди в маленькой прихожей, где она сидела на складном стуле в окружении группы сочувствующих, но озадаченных туристок. Седовласая дама в цветастом нейлоновом халате склонилась над ней с чашкой чая в руках.

— Одна из домоправительниц, — шепнула Магдален. — Оказалась такой любезной.

«Следует ли в подобных обстоятельствах пить чай?» — подумала Эмма. Об этом, должно быть, подумали все, не могли не подумать.

— Что она увидела? — обратился к присутствующим Том, ибо мисс Гранди, казалось, утратила дар речи и сидела, напряженно глядя перед собой.

— Длинноволосого молодого человека в ярком одеянии, вроде, она сказала, в восточном стиле, она была как-то сбита с толку, а сейчас вообще не хочет говорить, — ответила Магдален. — Быть может, Эвис знает, что делать, но она куда-то подевалась.

— Беспокоить вашу дочь совершенно незачем, — возразила мисс Ли, раздраженная всей этой суматохой. — Флавия, по-видимому, увидела обычного молодого человека — вам известно, как нынче одеты молодые люди и какие у них прически. Пошли, Флавия, — твердо сказала она, — будем пить свой чай.

— Да, чай — это лучшее решение вопроса, — согласился Том.

Этот маленький эпизод завязал узы взаимной симпатии между Эммой и Томом, и оба, по-видимому, это почувствовали. Том задумался о трудностях жизни с человеком, с которым не всегда сходишься во взглядах. Эмма рассуждала примерно так же и поймала себя на мысли о том, что, думая о Томе и Дафне, не понимает, почему он не попытался наладить более приемлемый для себя «образ жизни». Почему он, человек, несомненно, привлекательный и интеллигентный, не сделал попытки жениться вторично?

Некоторые члены их группы уже устроились под деревом на лужайке, а не в темных кущах, которые видели при въезде в парк. Эмма заметила, что миссис Дайер и ее приятельницы уселись поодаль от Тома и исторических дам, сгрудившихся вокруг него, но она была уверена, что Том тут ни при чем. Наоборот, он изо всех сил старался поддерживать равновесие, каких бы усилий оно ни требовало. Миссис Дайер изолировалась по собственной инициативе, а потом, наверное, будет винить в этом его.

Адам Принс опустился на землю с осторожностью — его новые джинсы тоже были несколько узки.

— Надеюсь, вы не будете предъявлять к нам тех требований, которые предъявляете к ресторанам, — заметила мисс Ли, подавая ему чай в пластмассовой зеленой чашке и на самом деле вовсе не интересуясь его мнением. «Работа» Адама Принса служила поводом для шуток в поселке — неужто людям платят деньги за то, что они едят то в одном, то в другом дорогом ресторане?

— Я уверен, что и на этот раз чай у вас будет не менее вкусный, чем всегда, — отозвался Адам, сейчас скорее сладкоречивый служитель церкви, нежели ресторанный инспектор; в конце концов, ему довелось довольно долго питаться весьма скромно.

— А почему бы нам не устраивать пикники на территории нашей собственной усадьбы? — спросила Эмма. — То есть в рощах возле особняка?

— Мы ни разу не пробовали, — ответил Том. — Почему-то этот вопрос никогда не возникал. По-моему, нам это представлялось несколько неуместным — слишком близко к особняку.