Когда я однажды попросил техника рассказать о Дерсу, то Уза вдруг побледнел, странно посмотрел на меня и ничего не ответил. Надо полагать, перебирали они, современные удэгейцы (или тазы), своих умерших родственников досконально, но безрезультатно: не было в роду Уза Дерсу Узала. Никогда.

Побледнел и промолчал техник Уза потому, видимо, что получил инструктаж «не болтать» от Приморского КГБ…

Здесь стоит рассказать, какая в связи с деятельностью В.К. Арсеньева топонимическая драма ожидала Приморье в наши дни…

В старой сумке я держу карты Российской Федерации. Вынимаю на досуге первую попавшуюся. Оказалась - Свердловской области. Смотрю, и глаза разбегаются от множества названий рек, озёр, возвышенностей, проникнуть в смысл которых современному человеку практически невозможно. Здесь реки: Реж, Лямиа, Тагил, Ницца, Кирга, Пышма, Лозьва, Саска, Ёлва и т.д.; озёра: Ваткатур, Синтур, Куртугуз и т.д. Точь-в-точь такая же картина на картах всей Руси от берегов Тихого океана до Балтики.

Непонятны они потому, что возникли в глубочайшей древности, придуманы были по теперь забытым лингвистическим законам. Обычно «учёные»-топографы находят созвучные этим именам слова в лексиконе какой-нибудь малой народности и «переводят» на русский язык. Получается смешно, коряво, нелепо, но, тем не менее, так принято.

Но! О том, какое значение они имеют в познании тайн истории России, говорит открытие, сделанное доктором исторических наук, лауреатом премии им. Дж. Неру Н.Р. Гусевой и канд. ист. наук С.В. Жарниковой.

Оказывается, многие названия рек на европейском Севере Руси продублированы в… Индии, а если и не продублированы, то легко переводятся на современный русский при помощи санскрита - одного из диалектов древнеславянского. И ничего сверхъестественного в этом нет, потому что древнеиндийскую цивилизацию основали когда-то славяно-русы, часть которых ушла в будущую Индию с Русского Севера.

«На Русском Севере по сей день можно встретить названия рек, явно связанные с санскритом, объясняемые только при помощи древнего языка арьев - санскрита, так же как названия многих деревень и сёл»[36].

Вот «индийские» имена рек Архангельской и Вологодской областей: Ганга, Гавиньга, Гангрека, Гангозеро, Гавяна, Индога, Индига, Калия, Лала, Лакшма, Сумера, Тара и т.д., и т.п. (названия даются по картам, взятым из дореволюционных изданий).

Не сомневаюсь в том, что остальные топонимы Руси, в том числе и на Урале, со временем получат доказательства их русского происхождения.

И какой вред нанёс бы некий реформатор, взявшийся стирать топонимы с карты России! А если бы такое однажды произошло, то легко представить ужас людей, однажды проснувшихся на берегах не Волги, а, предположим, реки Глинистой, не Ангары, а реки Хариузной и т.п.

Примерно такую ситуацию пережили жители Приморского края, когда в конце 1980-х гг. вдруг увидели, что на картах, дорожных указателях, в газетах, официальных документах десятки и сотни рек, ручьёв, сопок, падей стали вдруг называться «не так».

Частично некоторые топонимы Приморья (Иман, Тетюхе, Манзовка, Сучан и др.) были ликвидированы сразу после известных событий на уссурийском речном острове Даманский в 1969 г. Населению вполголоса власти дали понять, что сделано это было потому, что названия эти китайского происхождения, что «китайцам не надо давать повода для территориальных притязаний».

Тотальная и гораздо более дорогостоящая акция конца 1980-х гг. (под шумок «перестроечной» вакханалии) была проведена тоже втайне от населения и неизвестно по чьей инициатиВс.

Действительно, карта Приморья до её переписывания, была «нафарширована» китайскими названиями. Как уже сказано выше, «наградил» ими эти исконно русские земли ни кто иной, как писатель и путешественник, топограф и географ-краевед В.К. Арсеньев. Может быть, мы к нему слишком предвзяты? Тогда всмотримся в его топонимическое творчество ещё раз. Вот как, к примеру, кладёт он на карту бассейн реки Иман (ныне это река Бол. Уссурка):

«Река Тайцзибери (один из притоков Имана. - О.Г.) длиной 100 км, она очень порожиста, завалена буреломом… В нижнем течении Тайцзибери имеет следующие притоки: с правой стороны Цоло-гоузу (12 км), Чанцзуйзу, с горой того же имени, и Сибичу; потом следуют: Ханихеза, Бэйлаза и Динанца. Сибича образуется из слияния Сяо-Сибичи и Санчазы и имеет течение в среднем 9 км в час, глубину около 1,5 м и ширину близ устья 50 м. Если идти вверх по правой речке, то можно в два дня выйти на р. Бейцухе, по второй - в четыре дня на Шитохе (верхний приток Бикина). С левой стороны в р. Тайцзибери впадают: Нанца (25 км), Тяпо-гоу (20 км), Цамцагоуза (30 км), Поумазыгоу (12 км) и Талингоуза (40 км). Между устьями третьей и четвёртой рек находится довольно высокая гора, которую местные китайцы называют Логозуйза»[37].

Неприятные для русского уха и глаза китайские слова в изобилии нагромождены во всех сочинениях В.К. Арсеньева.

В конце каждой своей книги Арсеньев даёт развёрнутые «Примечания», в которых переводит топонимы с китайского на русский. Например, Цологоузу сначала поправил на Цзо-ло-гоу-цзы, а потом указал - «долина с завядшей травой»; Чанцзуйзу исправлено на Чан-цзун-цзы, что якобы обозначает «длинный клюв». И т.д., и т.п.

Один и тот же слог, произнесённый в разной тональности, может иметь до четырёх совершенно разных значений. Например, «дао» это: и «остров», и «опрокидывать, лить жидкость», и «путь, дорога», и «до, доходить, достигать, прибыть»[38]. Поэтому точный смысл какого-то сложного понятия даже китаец может уяснить, лишь увидев его прописанным в виде иероглифа.

Поскольку хунхузы писать иероглифы не умели, то Арсеньев по возвращении домой при помощи китайско-русского словаря приспосабливал «Цологоуза» под «Цзо-ло-гоу-цзы», «Чанцзуйза» под «Чан-цзун-цзы» и т.д. Потому что слогов «цо» и «за» в китайском языке просто-напросто не существует, и он подгонял их под «цзо» и «цзы». Отсюда «длинные клювы», «долины с завядшей травой» и прочая тарабарщина.

В.К. Арсеньев был и остаётся тёмной личностью, хотя бы из его отношения к попадающимся на его пути явно некитайским названиям. Вот встретилась ему в бассейне р. Иман котловина под названием Картун «в 6 км длиной и 3 км шириной». Название чисто русское. Открываем словарь Вл. Даля: «КАРАж. казнь, наказание, строгое взыскание»; «ТУНЕ нар. тунно сиб. (! - О.Г.) втуне, даром, безплатно, без пользы; тщётно, дарово, напрасно, попусту; без вины, без причины». То есть в этой котловине кто-то когда-то был «невинно казнён». До сих пор в разговорном русском слово «карачун» означает «конец», «смерть», «гибель» (Вл. Даль).

Но путешественнику по возвращении во Владивосток, как уже тоже замечено, не приходило в голову заглянуть в словарь Вл. Даля. Он пишет: «Слово «картун» (вероятно «гао-ли-тунь») означает «корейский посёлок».

Не вдохновил Арсеньева на поиски русских корней в приморских топонимах даже такой эпизод: «Незадолго до сумерек мы добрались до участка, носящего странное название Паровози. Откуда произошло это название, так я и не мог добиться»[39]. Как откуда? От слова «паровоз»! Он, наверное, был бы рад переиначить и это слово на китайский лад, но никак не получилось!

В этой книге мы поясним, откуда в дремучем Уссурийском крае появился этот топоним, а пока замечу, что, не умаляя заслуг В.К. Арсеньева, пора всё-таки разобраться в побудительных мотивах этого человека, заложившего под Приморье топонимическую мину замедленного действия.

Первые карты Приморья и Приамурья и до революции 1917 г., и в советские времена создавались, естественно, при активном участии В.К. Арсеньева и по состоянию на 1969 г. содержали в себе: