Отчиму хотелось, чтобы Бетси была мальчиком и чтобы она была его ребенком. Но Бетси не желала быть ни тем ни другим. Думаю, лет в пятнадцать-шестнадцать она вела необузданную жизнь: мальчики, выпивка, постоянные ссоры с отчимом. Потом ее мать умерла от рака груди, и Бетси ушла из дому.

Когда я встретил ее в 1993 году, после всех войн, в которых участвовал, ей было двадцать два. Она жила самостоятельно и выглядела настоящей женщиной. Она подошла ко мне в книжном отделе супермаркета «Уол-март» и произнесла первые, обращенные ко мне слова: «Вы хотите прочитать одну из этих книг?» На ней были шорты, шлепанцы и футболка как минимум на размер меньше нужного. По ее улыбке я понял, что она подтрунивает надо мной.

— А что? — поинтересовался я.

— Просто вы так долго смотрели на заднюю обложку книги, что я усомнилась, умеете ли вы вообще читать.

Не самое лучшее начало для знакомства, но потом все исправилось. Я пригласил ее на свидание, и мы встречались три месяца и раз пять расходились, пока я не предложил ей выйти за меня замуж.

— Зачем? — спросила она, когда я сделал ей предложение.

— Чтобы вместе строить жизнь, — ответил я. Думаю, это был правильный ответ, потому с тех пор именно этим мы и занимались, или по крайней мере пытались.

— То, что соединил Господь, не дано разорвать ни одному человеку, — произнес я вслух, ускоряя темп на обратном пути, возвращаясь к жене, к ребенку, к себе домой.

Звонок у телефона, стоящего в нашей спальне, не работал. Аппарат щелкал и трещал, как сломанный робот, и я едва расслышал его слабый треск, когда вышел из душа. Я ожидал услышать Бетси. В это утро у нее был выходной, но, вернувшись с пробежки, я не застал ее дома. Обычно она оставляла записку, в которой сообщала, куда они с Мириам идут. Но на этот раз записки не было.

— Салам алейкум, — прозвучал мужской голос.

— Алейкум салам, — ответил я, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Я узнал его. — Гриффин?

— Ха! Ты не забыл меня спустя столько лет?

— Не забыл.

— Боялся, что я позвоню?

— До настоящего момента — нет.

— Я сейчас в мотеле «Супер-8».

— Правда?

— Не хочешь позавтракать вместе?

— А нам есть о чем говорить?

— Просто вспомним старые времена. Кувейт, Боснию, Нью-Йорк, Атланту. Понимаешь, о чем я?

— Давай встретимся в «Полевой кухне», она на той же улице, что и мотель.

— Я бы предпочел «Джамп-старт». Никогда не знаешь, кого там встретишь.

— Если хочешь меня увидеть, то встретимся в «Полевой кухне».

Я невзлюбил Гриффина с тех пор, как увидел впервые его во время тренировки рейнджеров в Дагвее, когда он тайком молился в пустыне, совершая мусульманский обряд. Он возненавидел меня еще раньше, чем я его. Думаю, частично причина крылась в расизме: мои светлые волосы и голубые глаза. Некоторые афроамериканцы видели во мне идеальный объект ненависти. В горах Джорджии во время одного из рейнджерских учений Гриффин решил свести со мной счеты, и пару секунд я был уверен, что он действительно намерен убить меня. Позже, уже после того, как я побывал моджахедом в Боснии, я узнал, что Гриффин работает в команде разведслужбы в Нью-Йорке. Памятуя об этом, я пытался дозвониться ему из Атланты, когда возникла угроза настоящей катастрофы — настолько глобальной, что Америка уже никогда не восстановилась бы после нее. Но Гриффин не отозвался, и мне самому пришлось остановить чуму.

То, что он объявился сейчас в Уэстфилде, не сулило ничего хорошего. Пожалуй, для меня это была самая плохая новость.

Когда я отъезжал от дома на своем пикапе, меня немного удивило, что во дворе пусто. Куда подевалась машина Бетси? И где была она сама?

Гриффин сидел под навесом и листал газету. Увидев меня, он кивнул и подождал, пока я сяду. Потом свернул газету, еще раз пробежал глазами огромный заголовок и поднял газету, чтобы мне было видно: «Атака на Америку».

— Доброе утро, — приветствовал он меня. — Рад, что ты пришел.

— Что привело тебя сюда?

Гриффин долго смотрел мне в глаза, ждал, что я прерву молчание, но я просто разглядывал его. Последний раз, когда я его видел, он был в команде Клинтона. Тогда он выглядел мощным и накачанным, словно проводил в тренажерном зале сутки напролет. Теперь плечи были уже не такими квадратными, а лицо округлилось. Я решил, что у него сидячая работа.

— Вот решил повидаться с тобой, — ответил он.

— Не самое удачное решение.

— Послушай, Куртовик, мне все про тебя известно.

— Ну конечно. — Если бы он все знал, то меня не было бы сейчас в Уэстфилде, а сидел бы я где-нибудь в Ливенуортской тюрьме или вовсе уже давно покинул бы этот лучший из миров.

— Я знаю про тебя и моджахедов.

— Это было очень давно, — напомнил я. — Теперь я — простой плотник.

— Да, это я тоже знаю. Частный предприниматель.

Я пожал плечами.

— Слушай, Гриффин, чего ты хочешь?

— Чтобы ты поработал на Дядю Сэма, — прояснил он ситуацию. — Ты мне нужен.

— Меня это не интересует.

Он поднял газету, чтобы мне было видно фотографию горящего Торгового центра. Я кивнул.

— Ничем не могу помочь, — повторил я.

Он прищурился:

— Да что ты говоришь?

Я улыбнулся:

— Ты же больше не работаешь в разведке?

— Я сменил агентство.

— Так я и думал. И тебе нужно… дай-ка сообразить… тебе нужно, чтобы я вышел на связь со своими старыми приятелями из числа моджахедов?

— Что-то вроде этого.

— И это потому, что ты думаешь, что это сделали они.

— Мы знаем, что это сделали они.

— Правда?

— Да.

— Чушь! С момента нападения прошло только двадцать четыре часа, а вы уже точно знаете, кто это сделал? Если вы так быстро это поняли, значит, вы должны были знать достаточно, чтобы предотвратить трагедию. Нет, ты ничего не знаешь. Ты не имеешь об этом не малейшего представления. Впрочем, как и я. Я не знаю, что происходит. Но я скажу тебе одну вещь: у меня нет дружков среди моджахедов. Если они у меня когда-то и были, то их всех уже давно нет в живых. Ты все еще молишься?

Гриффин сделал жест рукой, словно мы играли в карты и он пасовал.

— Нет? — удивился я. — Ты поставил в известность своих боссов о том, как ты молился? Думаю, что нет. Бьюсь об заклад, ты слишком полагаешься на свою интуицию.

— Кстати, о моей интуиции. В девяносто втором году ты ушел из рейнджеров. Похоже, ты нашел свою религию, обрел Аллаха во время войны в Заливе или что-то в этом духе. Ты поехал в Боснию, откуда родом твой отец, и там присоединился к моджахедам. Потом вернулся в Штаты и устроился работать на ксероксе в Совет по международной политике у научного сотрудника по имени Шанталь Ричардс, женщины средних лет, которую ты трахал. Ты вступил в контакт с Рашидом Юсуфом, который занимался подготовкой террористического акта во Всемирном торговом центре. Его тело нашли в Атланте. Оно свисало с помоста в здании Си-эн-эн. Тело твоего зятя обнаружили в тот же день. Тогда же мы получили видеозапись, снятую в аэропорту Атланты. Ты называешь это интуицией?

— Твои ребята часто делятся информацией с ФБР?

— Мы сделаем это, если необходимо.

— Вы будете делать заказ? — Перед нами стояла официантка, и у меня было странное ощущение, что она возникла из воздуха.

— Еще кофе, — сказал Гриффин.

— Яичницу с ветчиной. Поджарьте с двух сторон, — попросил я. — И картофельные оладьи.

Официантка ушла. Гриффин кивнул и улыбнулся:

— Ветчина?

— Я завязал с религией, — пояснил я. — Не вижу больше смысла в проповедниках, имамах и священных войнах.

— Так, значит, ты — наш человек.

— Нет, я не работаю на правительство — ни сейчас и никогда больше.

— Не зарекайся, — отозвался Гриффин. — Скажи, что подумаешь.

— Нет, — уверенно повторил я.

— Ты будешь об этом думать, — сказал он. — Ты просто не сможешь не думать об этом.