— Ничего страшного.

В горле у меня першило, и голос прозвучал как-то скрипуче, что, наверное, вызывало сомнения в правдивости моих слов, но не настолько, чтобы он не мог не заметить этого, если ему так захочется.

Ему так захотелось.

— Хорошо,— сказал он.

Он бросил взгляд на часы, одарил меня улыбкой, которая, как я полагаю, должна была излучать дружелюбие, и сообщил:

— Я пропустил собрание, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.

— Со мной все в порядке,— подтвердил я.

— Хорошо. Тогда мы можем вернуться к тому, о чем мы говорили. Мисс Маккей…

Эбби слегка сжала мою руку и вышла, снова оставляя меня одного с Наполи и его эльфами. Наполи снова уселся на стул у кровати и заговорил:

— Я обдумал то, что ты сказал. Вполне возможно, что ты говоришь правду. Может быть, ты действительно случайный человек во всем этом и в самом деле не работаешь на Дробла.

Дробл. Не было ли это имя одним из тех, которые мне называл детектив Голдерман? Мне казалось, что это так, но я был не в состоянии точно ответить на этот вопрос. Так ли иначе, мне, в общем-то, было все равно.

Наполи продолжал:

— Но если это правда, если ты здесь ни при чем, почему же ты постоянно путаешься под ногами? Ты нашел тело, ты встречался с Фрэнком Тарбоком, ты все время болтался возле этой квартиры, ты разъезжал с сестрой Маккея, в тебя стреляли. Очень уж бурная деятельность для случайного человека.

— Я хотел получить свои деньги.

Он приподнял бровь.

— Деньги?

— Я поставил на лошадь и выиграл. Поэтому я и пришел сюда в тот раз, когда нашел Томми убитым. Я приходил за своими деньгами.

Наполи нахмурился.

— Значит, все эти действия ты предпринимал, чтобы получить свой выигрыш?

— Да. Томми умер, и я не знал, кто должен мне заплатить. Я хотел спросить жену Томми, но она куда-то исчезла.

— А встреча с Тарбоком? Ты не получил тогда свои деньги?

— Я у них не спрашивал,— ответил я.— Я догадался, что можно было спросить их, только дома, когда все уже кончилось.

Он еще сильнее нахмурился, глядя на меня уже откровенно скептически.

— Тогда о чем же вы говорили, ты и Фрэнк?

— Фрэнк Тарбок — это тот человек в гараже, верно? К которому меня привезли во вторник вечером?

— Разумеется.

— Вы говорите — разумеется, но я только сейчас, от вас, узнал его имя. Он хотел меня видеть, чтобы узнать, не работаю ли я на вас.

Он удивился и не скрывал этого.

— На меня?

— Он думал, что, возможно, я убил Томми по вашему поручению,— пояснил я.— Вот он и послал своих людей схватить меня и привезти к нему. В гараже он задавал мне вопросы. Так же, как вы.

Наполи снова задумался.

— Значит, он думал, что это я поручил своим ребятам позаботиться о Томми, да? Хм. Интересно почему?

— Он не сказал.

— Но тебе удалось убедить его, что ты не работаешь на меня?

— Конечно.

— Тогда почему он пытался тебя убить прошлой ночью?

— Я не знаю,— ответил я.— Может быть, он передумал. Не знаю.

Он откинулся назад, улыбаясь.

— Как хорошо для тебя, что он это сделал.

Я не был уверен, что правильно его понял.

— Хорошо, что он пытался меня убить?

Он кивнул все с той же улыбкой.

— Если бы не он, ты был бы уже мертв.

Это показалось мне уж совсем бессмысленным. Я спросил:

— Почему?

— Потому что,— объяснил он,— я тоже приказал, чтобы тебя застрелили. Как ты думаешь, что делали мои люди возле твоего дома? Они ждали тебя, чтобы убить.

Я уставился на него. Человек спокойно говорит, глядя мне прямо в лицо, что он приказал меня убить. Как бы вы отреагировали на это? Я просто лежал и смотрел на него.

Он был совершенно спокоен. Все это казалось ему не более чем забавным. Слегка забавным.

— И что самое смешное,— продолжал он,— я собирался прикончить тебя по той же причине, что и Уолт Дробл. Я полагал, что ты убил Маккея и что ты работаешь под Фрэнком Тарбоком.

Я покачал головой.

— Нет,— сказал я.— Нет.

Наполи успокаивающим жестом приподнял руку.

— Я это принимаю,— кивнул он.— Теперь принимаю. Естественно, мне еще нужно это проверить. Мои люди поступили правильно. Они как раз собирались тебя сократить, когда кто-то другой в тебя выстрелил. Поэтому они ничего не стали делать. Они проследили за тобой и позвонили мне, объяснили ситуацию, и я приказал им взять тебя, если ты еще жив, и привезти тебя ко мне для разговора. Почему другие пытаются убить тебя, когда это хочу сделать я?

Он улыбался мне теперь совсем по-приятельски.

— Меня это смутило,— признался он.

Я слабо кивнул. У меня не шла из головы фраза, которую он употребил, новый для меня эвфемизм, показавшийся мне более жутким, чем любой слышанный прежде. «Они как раз собирались тебя сократить» — вот что он сказал. «Сократить».

Сократить меня? Разве можно сказать так о том жестоком и непоправимом, что должно было произойти перед моим собственным домом? Это звучало так, как будто речь шла о прекращении подписки на журнал. «Извините, мы не получили ваш новый заказ, и мы были вынуждены вас сократить».

Наполи взглянул на меня.

— В чем дело?

— Я ничего не понимаю,— сказал я слабым голосом.

— Ты имеешь в виду — почему я думал, что ты должен ответить за смерть Томми Маккея?

— Да. И почему вообще вас это волнует? И кто все эти люди, которых вы постоянно упоминаете? Дробл и Фрэнк Тарбок.

— Фрэнк Тарбок,— ответил он,— работает на Уолтера Дробла. Уолт является, если так можно сказать, моим конкурентом. Есть территории, которые принадлежат ему, есть территории, которые принадлежат мне. Это давно согласовано. Но в последнее время у нас возникли некоторые недоразумения.

— А Томми?

— Маккей работал на Дробла, но сотрудничал также и со мной. Сейчас я уже почти готов совершить ход, который планировал какое-то время. Маккей был частью моего плана. Ты простишь меня, если я не буду вдаваться в подробности.

— Конечно,— быстро сказал я.— Я не хочу знать слишком много.

— Это мудро,— согласился он, одобрительно улыбаясь мне. Потом взглянул на часы и добавил: — Я должен идти. А ты поправляйся.

— Постараюсь,— ответил я.

Он встал.

— Выздоравливай побыстрее,— сказал он, улыбнулся еще раз и ушел.

После того как Наполи и его телохранители удалились, минуты две или три я оставался один на один со своими мыслями, а потом в комнату вошли Ральф и Эбби. Ральф обратился ко мне:

— Босс говорит: пока ты ведешь себя хорошо, я тебя не трогаю. Понял?

— Да,— сказал я.

Он повернулся к Эбби.

— Я тоже,— сказала она.

— Хорошо.— Он вышел и захлопнул дверь.

Мы услышали, как в замке повернулся ключ.

Эбби подошла к кровати и присела на край. Положила мне руку на лоб, взволнованно спросила:

— С тобой все в порядке?

— Все прекрасно,— ответил я.

— Ты столько всего вытерпел.

— А ты? Они тебя не трогали?

Она легко повела плечом, одним движением отбрасывая всю их команду подальше.

— Мне на них наплевать,— заявила она.— Они просто грубияны.

— Я не столь в этом уверен,— возразил я и рассказал ей забавный анекдот про то, как выстрел в голову спас мне жизнь.

Она была изумлена.

— Ты хочешь сказать, что он вот так сидел здесь и говорил тебе это?

— Он думал, что это смешно.

— Это самое оскорбительное, что я когда-либо слышала в своей жизни,— возмутилась она.— Что ты ему на это сказал?

— Ничего.

— Ну, я бы…

Я взял ее за руку.

— Я знаю, что ты бы сделала. Инстинкта самосохранения у тебя не больше, чем у лемминга. Но мне двадцать девять лет, и я не думаю, что на этом надо остановиться. Я предполагаю прожить на сорок один год больше, видишь ли.

— А что будет теперь? — спросила она.— Мне они ничего не сказали.

— Наполи хочет проверить, правду ли я ему говорил. Когда он убедится, что я действительно не работаю на Фрэнка Тарбока и Уолтера Дробла, он оставит меня в покое. Он позвонит Ральфу, скажет ему, что все о'кей, и Ральф уйдет.