Не успела она произнести ни слова, как Сойер уже выскочил из автомобиля, обошел кругом и открыл для нее дверцу. Кейт выскользнула наружу и сама удивилась, что еще держится на ногах.

Сойер стоял прямо перед ней. Близко. Слишком близко. Она подняла на него глаза и, к великой досаде, почувствовала, что не может сдержать слезы.

– Спасибо вам.

– За что?

Выдавал ли его голос волнение, или это ей почудилось? Она сделала вдох, чтобы унять слезы, и ощутила терпкий запах его одеколона. Выдержка изменила ей, и она на мгновение закрыла глаза. Слезы неудержимо текли сквозь ресницы.

– Кейт.

Ее имя вырвалось из самых глубин его души. Она почувствовала, что надо бежать отсюда сломя голову, пока горячая волна не бросила ее к нему в объятия.

– Мне… пора ехать. – Она двигалась еле-еле, словно скованная путами. Сойер схватил ее за плечи и повернул к себе. – Не надо, – прошептала она, боясь его взгляда.

Он пальцем поднял ее подбородок.

– Что не надо?

Она открыла рот, но не смогла произнести ни слова.

– Не надо трогать тебя вот так? – глухо переспросил Сойер и провел пальцем по ее щеке.

– Сойер, – сдавленно произнесла она.

– Ш-ш-ш, не говори ничего.

– Нет, буду говорить. А ты будешь слушать.

Палец Сойера скользнул по контуру ее дрожащих губ. Это прикосновение обжигало ее.

– Я тебя не слушаю, – отозвался он, привлекая ее к себе. – Слишком поздно.

Нет, умоляю, только не это, хотела закричать Кейт, но оказалась бессильна против себя самой. Ей почудилось, что кто-то другой вселился в ее тело и подавил волю.

Она видела, как в полутьме блеснули его глаза, когда он приблизил к ней лицо. То ли вздох, то ли стон вырвался из ее груди.

Их губы соединились с такой же неизбежностью, как и в первый раз. Лица опалило огнем. Сойер брился почти сутки назад, и его шершавая щека прижалась к мокрой от слез щеке Кейт. Когда она почувствовала, что его язык настойчиво раздвигает ей губы, силы оставили ее. Она обмякла и покорилась.

Сойер отстранился первым, хотя это далось ему нелегко. Он тяжело дышал, но, собрав в кулак всю свою волю, сумел спросить срывающимся и нетерпеливым голосом:

– Ты не считаешь, что пришло время сказать правду?

Кейт сложила руки на груди. К ней вернулись замешательство и настороженность:

– Я же сказала…

– Ты понимаешь, о чем я.

– О чем? – Она действительно знала, но из последних сил пыталась отгородиться от него. Еще одна стычка – это слишком. Кейт чувствовала, что оказалась на грани поражения.

– Какое отношение к тебе имеет пропавшая девочка?

У Кейт на лбу выступили капли пота, но губы упрямо повторяли прежнюю ложь:

– Она имеет отношение к делу, которое мне поручено.

– Это я уже слышал. Если это так – странно, что ты боишься себя скомпрометировать и действуешь обходными путями.

Леденящий душу страх сковал Кейт.

– Тогда считай, что это тебя не касается.

– Как ты можешь говорить мне такие вещи? Ты меня целовала так, что…

– Это не значит, что я тебе подчиняюсь, – перебила Кейт. – И потом… эти поцелуи… это была ошибка, которая больше не повторится.

Он отшатнулся, как от пощечины. Во второй раз за время их знакомства завеса упала с его лица и обнажила неприкрытое чувство. Он пришел в ярость, но в его взгляде отразилось и кое-что еще. Презрение. Кейт душили слезы, но она сумела сдержаться. Если она даст себе волю, он уже не остановится.

Все так же молча Кейт отперла машину и села за руль.

Но Сойер не дал ей захлопнуть дверцу.

– Умоляю тебя, – прошептала она.

Ее мольба не тронула Сойера: его взгляд оставался жестким и колючим. Кейт хотела отвернуться, но эти глаза не отпускали ее. Она попала в сети, которые невольно сплела сама.

– То, что между нами произошло, – только начало, – вполголоса сказал Сойер.

– Отойдите с дороги. – Кейт снова ушла в свою скорлупу. – Я еду домой.

Кейт была довольна сегодняшней аудиторией: ее слушали с интересом и вниманием. Торговая палата, отмечавшая свою очередную годовщину, пригласила ее выступить на торжественном собрании в качестве почетного гостя и, судя по реакции зала, не ошиблась в своем выборе.

– Леди и джентльмены, – говорила Кейт, – новый состав Верховного суда США склонен передать рассмотрение дел по острым социальным вопросам – таким, как нарушение гражданских прав, аборты, финансовые злоупотребления в сфере образования, – под юрисдикцию отдельных штатов. Открыто заявляю, что при условии моего избрания на пост окружного судьи я всегда буду служить правосудию, а не интересам каких-либо общественных групп – в отличие от одного из моих соперников по предвыборной борьбе.

Эти слова были встречены аплодисментами.

Кейт улыбнулась. Она была в ударе. Речь подходила к концу. Она в последний раз обвела взглядом присутствующих. И увидела его. У нее замерло сердце. Сойер стоял в дальнем конце зала, лениво прислонясь к двери. Как же она его раньше не заметила? Или он только что пришел? Черт бы его побрал.

Кейт улыбнулась еще шире. Не так-то легко было сбить ее с толку, хотя ей стоило больших усилий стоять прямо и делать вид, что его внезапное появление ей совершенно безразлично. Она продолжала:

– Насколько можно заключить, мои соперники намерены последовательно проводить в жизнь свои политические убеждения. Но все избиратели хотят, чтобы суд был беспристрастным и непредвзятым – это институт, который должен оставаться вне политики. Я состою в республиканской партии, но демократы могут не сомневаться, что я всегда буду оставлять свои политические взгляды за порогом зала суда. Я представляю интересы всех и каждого из вас и не связана никакими обязательствами перед организациями и общественными движениями, которые обеспечивают кандидатам солидную финансовую поддержку.

Благодарю вас за предоставленную мне возможность выступить здесь по случаю годовщины вашей уважаемой организации.

Кейт помахала рукой в ответ на овации зала. Она старательно отводила глаза от Сойера, который с беззаботным видом стоял на том же месте, засунув руки в карманы брюк. Что он здесь делает? Кейт пришло в голову, что он, по всей видимости, является членом Торговой палаты. Ведь он, помимо всего прочего, удачливый, влиятельный бизнесмен с многочисленными связями в обществе. Но собственные доводы не убедили Кейт. Она подозревала, в чем заключается истинная причина.

– Блестящее выступление, ваша честь, – сказал президент Торговой палаты, пожимая ей руку.

– Большое спасибо, что пригласили меня.

К поздравлениям президента присоединились другие высокопоставленные лица.

Кейт обменялась рукопожатиями с некоторыми из них, радуясь столь единодушной поддержке.

– Неплохая речь, ваша честь.

Кейт замерла, услышав этот знакомый голос, потом медленно обернулась, напустив на себя равнодушный вид.

– Благодарю вас, мистер Брок.

Его губы тронула насмешливая улыбка, но он не успел ничего сказать, потому что какой-то человек – видимо, его приятель – хлопнул его по спине:

– Эй, Брок, куда ты запропастился? На собрания, как я посмотрю, вообще перестал ходить.

– Привет, Уайли. Дела не отпускают. Сам знаешь, как это бывает. – Сойер задержал взгляд на Кейт, прежде чем снова обернуться к своему собеседнику.

Уайли удовлетворенно хмыкнул:

– Ну хорошо, что хоть сегодня выбрался. – Он подмигнул в сторону Кейт. – Эта дама всех сразила своей речью, верно?

Кейт покраснела под пристальным взглядом Сойера.

– Спасибо вам обоим, джентльмены, – сказала Кейт, избегая встречаться глазами с Сойером. – К сожалению, вынуждена вас покинуть. Мне пора в суд.

– До встречи, ваша честь, – сказал Сойер без всякого выражения.

Только выйдя на улицу, Кейт почувствовала, как участилось ее дыхание. Однако она не останавливаясь пошла к машине, жмурясь от яркого солнечного света.

Сев за руль, она на минуту откинулась на подголовник. Она осознала, что Сойер, переступив невидимую черту, нарушил устойчивое равновесие се жизни. Она отчаянно боролась со своими сомнениями и не могла решить, как действовать дальше.