Мужество покинуло Кейт. Она думала, что разговор будет совсем не таким.

– Я вернулась домой. Насовсем. Хотела тебе сообщить.

– Ну, сообщила. Что дальше?

Кейт взяла себя в руки.

– Я хочу узнать о судьбе ребенка. – Ей не терпелось услышать все до мельчайших подробностей.

– Папа сделал, как обещал.

– Не сомневаюсь, но мне нужно знать, что это за люди.

Томас отвел глаза:

– Люди как люди.

– Это обеспеченная семья?

– Откуда мне знать? Отец не вдавался в детали.

– Тогда лучше мне спросить у него самого.

– Еще чего! – вспылил Томас. – И не вздумай подъезжать к нему за моей спиной. Тогда между нами все будет кончено.

– Томас, как у тебя язык поворачивается? Ведь мы дали жизнь крошечному, беззащитному существу.

Томас побледнел:

– Чтоб больше я об этом не слышал, понятно?

– Однако от этого никуда не деться, правда? – мягко сказала Кейт и дотронулась до его руки.

– Пусть так, но больше никогда об этом не заговаривай. – Он взял ее за руку и заговорил своим вкрадчивым, завораживающим тоном: – Пора возвращаться к нормальной жизни. Надо подумать о будущем.

– А как же…

– Считай, что ребенка больше нет. Придется с этим смириться. – Он посмотрел на часы: – О, уже поздно. Мне пора идти. Я тебе на днях позвоню. – Томас наклонился и чмокнул ее в щеку.

Кейт с болью смотрела ему вслед. Она больше никогда не увидит своего ребенка. Томас примирился с этим; теперь ее черед. Ей, конечно, будет несравнимо тяжелее.

Кейт хотелось убежать, скрыться, побыть одной, но ее ждала Энджи. Не ровен час, подруга пойдет ее разыскивать.

Кейт собралась с силами и понуро побрела назад к машине.

Дома жизнь потекла как прежде. В первый день мать спросила Кейт о ребенке. Кейт рассказала ей, как было дело, но обе они испытывали неловкость от этого разговора, и Кейт зареклась впредь возвращаться к тем страшным испытаниям. Эммитт ни о чем не спрашивал, и Кейт знала причину: он снова начал пить. Он довел мать до полного душевного изнеможения. Единственное, что утешало, – у Мейвис потихоньку заживала рука.

Кейт не могла поверить, что отец согласился принять ее назад. То ли под маской внешней жестокости в нем пробудилось сострадание, то ли мать впервые в жизни настояла на своем. Кейт склонялась к последнему, но не задавала лишних вопросов. Матери понадобилась ее помощь – чего же еще?

Кейт нашла работу в местной пиццерии; это было неплохим подспорьем. Вот только с Томасом так и не удалось выяснить все до конца. Кейт уже три дня ходила в школу, но с ним не встречалась.

Сейчас, выходя из класса после первого урока, она с беспокойством думала все о том же. Почему не видно Томаса? Она посмотрела на часы. Может, стоит после занятий пройти мимо его дома? Тогда придется сделать крюк, но сегодня она могла прийти в пиццерию попозже. Если повезет, то удастся поговорить и с преподобным Дженнингсом. Но Кейт заколебалась, помня о предупреждении Томаса.

Ее размышления были недолгими. С преподобным Дженнингсом она еще успеет встретиться, а пока надо выяснить, что с Томасом. В ее воображении возникали картины одна страшнее другой.

Она шла через школьный двор, когда дорогу ей преградил Уэйд Джексон. Она его терпеть не могла. Мало того, что на него смотреть не хочется, – она невольно отметила его толстый живот, на котором лопалась несвежая рубашка, – с ним и разговаривать противно. А каким гадким взглядом он посмотрел на нее!

– Кого я вижу! Вы ли это, наша недотрога, мисс Колсон!

Кейт сочла за лучшее не обращать внимания на его язвительность.

– Ты не видел Томаса?

– А тебе на что?

– Джексон, что ты из себя строишь?

Его лицо скривилось от презрения.

– А ты-то? Слишком много о себе понимаешь, а сама ничуть не лучше меня. Мы с тобой, дорогуша, из одной канавы.

– Иди, куда шел. – С этими словами Кейт повернулась и поспешила в другую сторону.

– Сдается мне, ты хотела узнать про своего милого дружка.

Кейт остановилась как вкопанная и резко обернулась:

– Если хочешь что-то сказать – говори.

– Нету его здесь.

– Это я и без тебя знаю.

Уэйд ухмыльнулся:

– Знаешь, да не все. Они вообще из наших мест уехали. Да-да, его старика перевели в другой приход; ну, он, как водится, и семью за собой потащил. – Он поскреб подбородок, словно желая насладиться произведенным эффектом. – Уж два дня, как они снялись.

Томас уехал? Не может быть! Разве он мог бы не проститься с ней?

– Как же он тебя не обнял на прощание? – Уэйду явно нравилось мучить ее.

Такого унижения Кейт еще не знала. После всего, что она пережила, у нее уже не было сил достойно вынести такое потрясение. Вместо того чтобы повернуться и уйти, она стояла без движения и выслушивала пошлые насмешки Джексона.

– Вот так-то, красотка. Небось теперь у тебя спеси поубавится. – Уэйд подступил ближе. – Ты еще со мной не гуляла. Много потеряла, между прочим. Я на тебя давно глаз положил.

Кейт сжалась. Уэйд действительно не раз звал ее пройтись вдвоем. Кейт всегда отмахивалась от него: она даже не могла представить себя рядом с ним.

Приняв ее молчание за согласие, Уэйд подошел к ней еще ближе и дотронулся до ее плеча:

– Ну что, надумала?

Кейт с размаху ударила его по руке:

– Не смей ко мне прикасаться… ты… ты…

Уэйд грубо схватил ее за плечи и притянул к своему толстому животу, насмешливо скривив губы.

– Считаешь, я для тебя не хорош?

– Отпусти!

Дерзко хохотнув, он отпустил ее.

– Послушай, что я тебе скажу, дорогуша. Это Томас считал, что вы с твоим выродком для него не хороши.

– Тебе… известно про ребенка? – Кейт была так убита, что едва шевелила губами.

– А то как же! Томас от вас еле ноги унес.

– Врешь! – закричала она. – Ты все это выдумал мне в отместку!

– Неужели? Тогда я тебе такое скажу, что упадешь, где стоишь. – Пучеглазое лицо Уэйда оказалось прямо у лица Кейт. – Никто твою малявку не усыновил.

– Замолчи! – снова закричала Кейт и зажала уши. Уэйд рывком опустил ее руки вниз, захлебываясь от хохота. – Да замолчи же ты! – Но ей уже было все равно.

– Нет, сначала я тебе все выложу. – Он не обращал внимания на ее протесты. – Бросил тебя твой дружок, а до этого бросил твою малявку, как мешок тряпья, в придорожном клоповнике.

Остин, штат Техас. Весна 1993 года

Кейт Колсон уверенно зарулила на стоянку и поставила свой «кадиллак» на обычное место, у таблички «Судья Кейт Колсон». Выключив зажигание, она несколько мгновений сидела неподвижно, не сводя глаз со слова «Судья».

Чтобы прийти к этой почетной должности, понадобилось девятнадцать лет каторжного труда. Назначение было неожиданным. Теперь, чтобы сохранить за собой кресло судьи, требовалось пройти через горнило выборов. Ей предстояло трудное время. На этот пост претендовало, кроме нее, несколько кандидатов-мужчин, неплохих специалистов своего дела. Но как только Кейт начинало казаться, что решимость ей изменяет, она заставляла себя вспомнить все годы упорного восхождения, за которые было заплачено дорогой ценой.

Череда дней, недель и месяцев, тянувшаяся после страшной потери, не прошла бесследно. В день окончания школы Кейт уехала из родительского дома. Она усвоила жестокий урок. Как бы ни била ее жизнь, она должна уметь постоять за себя и за свои права, и прежде всего в том, что касалось мужчин. Она должна сама принимать решения.

Кейт ни разу не отступила от этих принципов. Она хорошо училась и получала стипендию, а в свободное от занятий время работала и успешно завершила основной курс университета в Остине. У нее нередко сосало под ложечкой, когда она вечерами укладывалась в холодную постель, но она знала, что должна многим жертвовать ради своего будущего. Неожиданная поддержка пришла от отца ее однокурсницы, славной и весьма обеспеченной девушки.