И это лишь первые примеры конфликтов нового типа, многоукладных по характеру, отрицающих все прошлые стратегии и теории войн от Сунь Цзы до Клаузевица и Мэхена. «Национальный суверенитет уже подрывается организациями, отказывающимися признать монополию государства на вооруженное насилие. Армии будут заменены специальными силами безопасности полицейского типа, с одной стороны, и бандами головорезов — с другой, причем разница между ними не вполне просматривается уже сегодня» (Мартин Ван Кревельд «Трансформация войны»)…

Новые войны конца ХХ — начала ХХІ веков (Ближний Восток, Балканы, Кавказ) — войны не за территорию и не за ресурс. Это войны за социальное пространство, а вернее — за управляемость и контроль над социальным пространством. Общественный капитал в виде организованного и управляемого человеческого ресурса стал теперь главным предметом конкуренции. Разворачивается социокультурная конкуренция за пространство жизни, стандартов организации жизни, управления жизненными ресурсами. Эпоха геокультуры сменяет прошлые эпохи геополитики и геоэкономики.

Проще говоря, если раньше боролись за «поля», то теперь предмет борьбы — «колхозники», которых нужно разместить в создаваемых глобальных «колхозах» с соответствующим стандартом потребления, кредитной поддержкой и источниками производства и услуг. В этом смысле рассуждения Хантингтона, впечатленного исследованиями Данилевского, Шпенглера и Тойнби, о начавшейся войне цивилизаций — первая рефлексия на Новый Модерн — как на мир геокультурной конкуренции и глобального социо-культурного моделирования.

После «капитализма вещей» (Модерн и Пост-Модерн) мы через нынешний кризис врываемся в эпоху «глобального капитализма отношений», где вещь становится «духом», а дух — «овеществляется». Производство образа жизни, мифоструктур сознания и форм общественной организации — вот что станет основным предметом конкуренции. Социальные технологии будут куда более востребованы и станут основой для запроса на мир вещей и набор потребностей.

Как пример — точка зрения философа Александра Зиновьева: «… Переход к эпохе сверхобществ, сохраняя и приумножая многие достижения эпохи обществ, одновременно означает и утрату многих достижений эпохи обществ (терминология Зиновьева, — А.Е.). Среди этих потерь следует назвать резкое сокращение числа участников эволюционной конкуренции. В эволюционную борьбу человейники включаются не поодиночке, а в составе миров. А миров, способных сражаться за самостоятельный эволюционный путь, на планете осталось немного» («На пути к сверхобществу»).

Поэтому в со-бытиях настоящего каждая нация, каждое государство вынуждены уже сейчас, то есть — в со-временности, сдавать тест на преодоление противоречия глобального и национального. Вот лишь краткий перечень вызовов, рождаемых этим противоречием:

• ограничение суверенитета и способность к суверенной национальной политике в геополитической и геоэкономической плоскостях;

• интересы национального капитала и зависимость от ВТО, глобальных кредитных пирамид, давления космоэкономического капитала и пр.;

• освоение новых технологических укладов и жесткая глобальная гонка технологических перевооружений, основанная на политике «технологического империализма» и сдерживания новых центров роста (США, ЕС — в отношении Индии, Китая, стран ЦВЕ, России, стран Латинской Америки);

• унификация социальных укладов (экономические структуры, урбанизация жизни, набор культурных и информационных продуктов) и традиции, опора на национальный социо-культурный уклад. К примеру, новая высокотехнологичная индустриализация сельского хозяйства разрушает традиционалистские уклады и фолк-наследие во многих странах с аграрной культурой, в т. ч. в Украине.

Выбирая приоритет, каждая нация, каждое современное государство должно понимать и адекватно реагировать на свой уникальный «букет» вызовов и рисков.

Вызовы Нового Модерна для Украины состоят, прежде всего, в необходимости новой капитализации национального проекта в условиях глобализации. Это означает, прежде всего, формулирование и формирование предпосылок для национальной амбиции в мире, новую политико-экономическую мощь и новую статусность в миропорядке.

Христианское сосуществование, центр славянского мира в Европе, кооперативная аграрная культура, космическая держава, коммуникационный узел Евразии и Европы — штрихи к такой амбиции, элементы будущего образа, контр-аверсийные нынешнему слезливому «центральноевропейскому пути» вечно ноющего середнячка.

Вместе с тем нужно учитывать и набор угроз, которые уже сегодня сдерживают капитализацию национального проекта. Украина, как и большинство других постсоветских государств, в своем развитии столкнулась с тремя типами угроз.

Во-первых, это собственно угрозы, возникающие в ходе пост-социалистических преобразований и связанные с трансформацией экономики, созданием новых общественных институтов, изменением системы политической организации общества. Эти угрозы, как правило, могут стимулировать внутренние конфликты на социальной и этно-культурной почве, проявляются в создании новых диспропорций в экономической структуре (потеря укладов, которые могли развиваться только как часть мега-комплексов экс-СССР), усиливают деградацию отдельных сфер и социальных институтов (наука, коллективные формы социальной самоорганизации, экономические структуры…).

Угрозы пост-социалистического развития преодолеваются только путем эволюционных преобразований и требуют большого искусства в социальном управлении. Часто за неудачи пост-социалистического транзита общества расплачиваются реставрацией старых укладов, политической реакцией, новым застоем в развитии.

Второй тип угроз связан, прежде всего, с теми новыми угрозами, которые возникают перед национальными государствами и международными союзами в связи с кризисом глобального финансового капитализма. Включение национальных финансовых систем в сеть глобальных спекуляций и потребительских пирамид, подрыв экономического суверенитета и торговые войны под прикрытием международных организаций, глобальные спекуляции с валютами и скупка обесценивающихся промышленных активов космоэкономическим капиталом, угрозы возникновения острых социальных конфликтов на фоне резкого ухудшения финансово-экономической ситуации — все это несет в себе серьезные риски подрыва суверенитета, революционизации общества и даже кризиса государственности (нежелательная перспектива для Украины в 2009–2010 годах).

И третий тип — собственно внешние геополитические угрозы. Их можно условно разбить на две группы.

Первая группа геополитических угроз связана с проблемами, с которыми сталкиваются постсоветские государства после распада СССР. Это спорность границ и территорий, незавершенность делимитации границ, конфликты на исторической и этнокультурной почве, политико-экономические противоречия, связанные с промышленным и оборонным наследием, сложная социо-психологическая ситуация и т. д. Примеры — спорная ситуация вокруг границ Азовского моря, шельфов Черного и Каспийского морей, тяжелая судьба населения Приднестровья, Карабаха и т. д.

Вторая группа геополитических угроз — продукт непрекращающейся глобальной конкуренции «за место под солнцем» (конкуренция за доступ к стратегическим ресурсам, новые переделы сфер влияния, терроризм, нео-пиратство, наркоторговля), или — результат геополитических противоречий, возникших после распада СССР (границы, исторические территории, спорная договорная база — пример с о. Змеиным в споре Украины с Румынией очень поучителен).

Трагедия Ближнего Востока (Ирак, Афганистан), Кавказа (Армения, Азербайджан, Грузия), Балкан (государства бывшей Югославии) актуализировала проблему разрушения системы договоренностей и взаимных гарантий, которая формировалась на основании принципов Парижского договора 1919 года, положений Ялтинско-Потсдамских соглашений и гарантий поддержания международного мира в Хельсинкском договоре 1976 года.