Важно не допустить превращения Донбасса в мутное озеро для «диких гусей». Потому что никакой логики в профессионализированной войне за деньги не будет. Бандитизм, террор и политический шантаж. Так уже было — в Африке, Латинской Америке. Переговоры, коридоры для выхода, давление на «скупщиков гусиных душ» — все средства хороши. А без «диких гусей» разбираться легче. И понятней.

И в-четвертых, стихийный и болезненный поиск выхода из разразившегося кризиса украинской государственности.

Последняя война за советское наследие принесла рождение «Украины без границ», новой Украины как социальной утопии будущего, и вместе с тем создала угрозу возникновения «иной Украины». «Мы украинцы, но не бандеровцы», — так иногда говорят на улице растерянные и дезориентированные жители Донецка и Луганска, пытаясь определить свое жизненное место между распоясавшимися сепаратистами в «балаклавах» и дезорганизованными, с элементами «квасного патриотизма» Вооруженными силами Украины.

Еще позавчера донетчане и луганчане настороженно и без особого энтузиазма смотрели на «народных самозванцев», «гришек отрепьевых» из ДНР и ЛНР, вчера — прятались по подвалам и со страхом ожидали вестей с очередных боев, где по обе стороны окопа — их знакомые и друзья (вперемешку с русскими и чеченцами), а сегодня — со страхом и отчаянием смотрят на горящие города, остановившиеся заводы, погибших соседей, уже невменяемых сепаратистов и нацгвардейцев.

Знаете, что может быть завтра, если не сможем обеспечить новый национальный и социальный мир? Без продуктов, лекарств, средств к существованию, потеряв родных и веру, они начнут выгонять и бородатых «балаклавщиков», и нацгвардейцев, поддержат настоящих своих и действительно почувствуют себя «другими украинцами».

Грубо, но — корейский вариант по-украински. Две Украины.

Со своей правдой и болью, потерями и надеждами. Это если у нас не хватит ума наш затянувшийся безответный диалог «разных», приведший к войне, перевести в диалог мира, отказавшись от культуры противопоставления и самоутверждения разностей в культуру мира. И уже сегодня прийти на помощь — словом и продуктами, временным жильем и отдыхом от войны для детей, матерей и стариков.

Важное замечание: Донбасс, в случае отрыва, как «другая Украина», с неизбежностью переживет и социальную революцию. Демократические, гражданские и символические компенсаторы большого «украинского проекта» перестанут работать, а вот оголенный нерв социальной несправедливости, помноженный на последствия вооруженной борьбы, разрухи, нищеты — катализируют протест.

Вот так купированная «социальная составляющая» украинского революционного протеста 2013–2014 годов может спружинить в случае раскола страны. Видимо, не зря донецкая олигархия бросила свою «степь донецкую» — кто в Москву, кто в Киев, кто в Днепропетровск… Политический реванш мутирует в месть, а ее жертвы — уже не враги, а свои же.

Об этом должны знать и помнить восточноукраинские гуманитарные и бизнес-элиты, об этом стоит задуматься и всем тем, кто верит в простые спасительные рецепты, начинающиеся с «выживем сами».

Вирус легких рецептов «федерализма», новых республик и даже государственных размежеваний — это как легкие наркотики, создающие иллюзию уверенности и самоконтроля лишь на первых порах. Как бытовой алкоголизм, успокаивающий своей кажущейся временностью и беспечностью. И только потери близких, деградация и новые, до этих пор неизвестные проблемы — рухнувшего привычного мира, работы, жизненной устойчивости — заставляют «трезво» — то есть без упрощений, «сложно» решать накопившееся. Шахтеры и металлурги, пережившие не одну аварию и потерю друзей в забое и в цеху, знают всю тяжесть возвращения, восстановления и новой уверенности.

Государственность — это прежде всего организованный мир страны, а уже потом — институты власти, бюджеты и армии. И на Донбассе большинство — это те, кому эти простые вещи не нужно объяснять. Как ни парадоксально, именно потому, что «свобода-порядок» сможет преодолеть произвол псевдо-свободы-волюнтаризма, который почему-то террористы именовали «свободой-волей народа».

Украинская война может стать одной из самых серьезных по значению социальных трагедий начавшегося ХХІ века.

А может — уникальным уроком нового объединения, через войну, ради будущего. Нужно только в качестве партнера и со-отечественника (слово-то какое!) по будущему прежде всего избрать друг друга.

И возвращаясь к цитате о войне образованных с необразованными. Гражданская война в глобальном мире — удел слабых и незнающих. Выход из войны, и тем более ее недопущение — удел сильных. Потому что любая война в этом мире стала по определению глобальной, независимо от локации. И воюющий становится частью чужой стратегии сильного, использующего слабость войны для реализации и укрепления своей версии «мира».

Странное слово. С началом вооруженных столкновений и бандитского разбоя под прикрытием сепаратистских идей на Донбассе это слово все чаще используется как фиксация факта новых смертей. Как правило, среди военных. И есть в этом что-то механическое, «деревянное». Словно арба движется по проселочной дороге, и с нее на выбоинах падают вещи… Нужные, но какие-то «невозвратные», — словно арба не может остановиться, или некому подобрать, или нет уже такой возможности найти.

Потери, утраты. А ведь в повседневной жизни мы, произнося эти слова, подразумеваем и чувствуем совсем другое. И когда навсегда уходит в мир иной близкий человек или друг, и когда в жизни происходят повороты.

Потеря — не механическое, а все же духовное понятие-ощущение. Это все одно-временно. Понял-ощутил. И сознание, и тактильность. «Нет больше рядом». Наверное, потому что прежде всего чувствуешь изменение своего мира, в котором вдруг возникла духовная «:дыра», пустота, незаполнимая брешь. И она ничем не «заливается» и не цементируется. Все, что можно сделать, — поджать душу на этот вдруг пропавший объем потери.

На треть, на половину, до точки. Которая вдруг возникает где-то в области сердца, как укол, который не проходит.

Чем заменить потерю? Функцией? Похожестью? Подобием? «Единицей»? Такое может быть. В тоталитарном обществе — если об обществе. Или если человек так и не научился никого видеть, кроме себя, и привык к «заменам».

… В ходе одного ТВ-эфира один из участников, сумбурно и эмоционально рассказывая о событиях на Донбассе, очень ярко и прочувствованно говорил о трагедии дончан и луганчан, которые живут под обстрелом, терпят унижение и тиранию пришлых террористов. А террористы — «чечены», «кубанцы», «беспредельщики». Забывая при этом, что рядом еще и соотечественники, может быть — знакомые, даже одноклассники, и даже — близкие люди. В общем, справедливо-анонимно. По-человечески он прав. Те, кто поднял оружие на невинного, беззащитного, — не имеет права на Человеческое имя. И вместе с тем. Эти «чечены» и «кубанцы», «террористы», наверное, в своих мирах — чьи-то друзья, родные. Возможно, кормильцы или опора. А возможно, даже герои в своих мирах. И тем более, когда речь идет о вчерашних «своих» — знакомых, одноклассниках, соседях. Которых в этом водовороте намного больше, чем пришлых. Но, переступив границу, все это исчезло. Вообще, переступить границу — далеко не всегда означает простую смену пространств, иногда — это начало разрушения мира, и безвозвратное.

Их втянули или они сами сделали выбор — трудно понять. Но они, даже не задумываясь, превратили свою жизнь и жизнь сотен людей рядом в «единицы потерь».

Каждый рожденный — это уникальный мир, по-своему неповторимый. И каждый рожденный получает возможность создавать целые миры-галактики — в близком кругу родных и друзей, в дальнем кругу страны и даже мира. Или может сжать себя до размера пули — и рушить галактики, уничтожать миры, создавая невосполнимые «дыры» в душах десятков и сотен людей. Вот этот выбор — создавать или уничтожать — есть у каждого. Выскажу крамольную мысль — и даже у разрушителя все еще остается шанс вернуться к созиданию. Альтернатива одна — разрушать до собственной гибели, так и оставшись размером с пулю.