— Бадма! На весла! — пересиливая ветер, крикнул Чимит.

Бадма, с тревогой наблюдавший на носу, как набегают теперь уже черные волны, низко пригибаясь, перебрался на середину лодки.

Чимит начал торопливо убирать парус.

— Погоди! Зачем ты это делаешь? — запротестовал Бадма. — Пока не страшно. Домой завтра вернемся.

— Нет. Это задул баргузин! — крикнул Чимит, продолжая возиться с парусом. — Будем пробиваться домой на веслах.

Поглядев еще раз на крутые волны, Бадма тоже решил, что следует вернуться домой. Но зачем снимать парус?

— Чимит! Побежим с парусом! Делай поворот!

Чимит снова начал закреплять парус, только уменьшив его.

Под косым ветром шли недолго. Бортовая качка не давала покоя. На дне лодки переливалась вода.

Пройдя километра полтора, ребята с тревогой заметили, что их сильно несет к берегу. Береговые скалы поднимались уже близко, высокие, мрачные. Порою ребятам казалось, что они слышат, как у скал, разбиваясь, шумят волны.

Теперь Чимит твердо решил убрать парус и идти только на веслах: с парусом не справиться.

Без паруса лодка легче держалась на волне.

— Скалы близко! Разобьемся! — тревожно крикнул Бадма.

С моря набежал холодный туман, окутал лодку так плотно, что ребята перестали видеть друг друга.

Туман пронесся дальше и закрыл берег. Чимит и Бадма долго гребли молча, с опаской глядя на берег, укрытый туманом.

Бадма выбился из сил. Уже несколько раз его весло, не коснувшись воды, проскользнуло в воздухе.

— Что, устал? — напрягая голос, спросил Чимит. Бадма не ответил, только ниже опустил стриженую голову.

Чимиту стало холодно и неприятно, словно он остался в лодке один. Но, взглянув на внимательное и напряженное лицо Матвея, снова приободрился. Ему захотелось ободрить и Бадму. Однако в голову не приходило ничего утешительного.

Лицо Бадмы побледнело, губы стали совсем синими.

Туман у берега исчез.

У Матвея занемели руки. Он решил устроиться поудобнее. Лодка вильнула вправо, и гребень волны обрушился через борт…

«Все! Вот и смерть пришла». — Бадма вжал голову в плечи и закрыл глаза.

Чимит и Матвей, не глядя на Бадму, изо всех сил стали разворачивать лодку вразрез волне.

Лодка грузно осела. Всплыли и мешали ногам доски настила, мотки каната от глубокомера. Боком плавало от борта к борту маленькое старое ведерко.

— Бадма! Выкачивай воду! — Чимит отобрал у него весло. — Я буду грести один.

Бадма сел прямо в воду и начал вычерпывать ее ведерком.

Лодка, поскрипывая, взлетела на крутой волне. За кормой, казалось прямо из воды, вздыбились горы. Теперь они были уже близко. Чимит понял — их неумолимо несет на скалы.

Когда гребень волны надломился и лодка стала сползать вниз, Чимиту показалось, что гора тоже наклонилась и падает им навстречу.

Прежде чем лодка скрылась в провале между волнами, он успел заметить, что гора против них как бы разрублена сверху донизу. Видно, весной по этому разлому-желобу сверху падает вода.

Новая волна опять подхватила и подняла лодку на гребне. Теперь Чимит вгляделся в гору еще внимательнее. И опять он сделал важное открытие: под самой горой волны, откатываясь, обнажили полоску гальки.

Чимит посветлел.

Бадма вылил из лодки воду и взялся было за весла, но Чимит крикнул:

— Убери свое весло, пойдем к берегу!

Матвей повернулся и посмотрел на берег.

Гора встала почти рядом. Он подался к середине лодки, согнулся, готовый к прыжку. На узкой спине резко выступили маленькие острые лопатки.

У другого борта, также полусогнувшись, замер Бадма.

Чимит правил к берегу. Сейчас он один был в ответе и за лодку и за друзей. Чуть прозевай он — их снесет туда, где у скал нет галечной отмели. Там нет спасения.

Ревет море, стонет ветер. Лодку бросает с волны на волну, и кажется, что она сама прыжками несется к скале.

Гора поднялась и заслонила собой небо. Со страшной силой лодка ударилась днищем о камень.

Чимит плыл к берегу. Он не видел, выпрыгнули ребята или их, как и его, выбросило за борт.

Когда Чимит встал на дно, то заметил, что на воде пузырится рубаха Матвея.

Он кинулся к нему, выхватил из воды и несколько раз сильно встряхнул за плечи.

Тот шумно рыгнул водой. Потом, заикаясь от холода и страха, спросил:

— Раз-разбились?

— Разбились!

Чимит схватил Матвея в охапку, прошел с ним несколько шагов и крепко прижал его к скале. Они как бы слились с камнем.

Волна ушла. Чимит, еще чувствуя ее тяжесть на плечах, подтолкнул Матвея на первый уступ. Тот, оглядевшись, сам шагнул еще выше. Матвей теперь в безопасности.

Чуть пошатываясь и отплевываясь, к ним присоединился Бадма.

Им удалось подняться по неровностям скалы на небольшой карниз.

— Все! — сказал Чимит и радостно засмеялся.

У Матвея гулко билось сердце. Он прижал к груди руку и, не найдя слов, улыбаясь, молча кивнул Чимиту.

Внизу бесилось море, то выбрасывало под скалу расщепленные остатки лодки, то снова уносило их обратно.

Бадма долго смотрел на игру волн и хрипло сказал:

— Будет нам теперь за лодку.

— Думаешь, за одну лодку? За все будет, — заверил Чимит. — Дома по головке не погладят.

— А больше всех тебе попадет. — Бадма подмигнул: — Ты старше.

— Ну и пусть! Не заплачу. И на тебя валить не стану. Жалко, глубокомер утопили.

— Вон болтается твой глубокомер. — Бадма показал рукой туда, где плясал на волне клубок каната. — На что тебе сейчас эта труба нужна?

— Канат в горах нужен не меньше, чем на море.

Чимит быстро скользнул вниз. Через минуту он поднялся, за ним погромыхивала по камням железная труба глубокомера.

На ребят со всей силой обрушивался ветер. Они стали мерзнуть.

— Худо тут. Что делать? — постукивая зубами, спросил Матвей.

— Надо лезть вверх, — твердо сказал Чимит.

— Ты что чудишь? — У Матвея от удивления даже перестали стучать зубы. — Разве здесь влезешь?

— Попробуй, а мы посмотрим, какой ты прыткий. Тут и ветру зацепиться негде, — сказал Бадма.

— А мы и не здесь. Пройдем в ту расщелину. Мальчики перебрались в расщелину. Здесь ветер так завывал, будто дул в горло пустой бутылки.

По желобу мальчики поднялись метров на семь. Дальше отвесной стеной метров на десять поднималась скала, а там, наверху, угадывалась площадка.

— Ну вот и тут труба, — сказал измученный Бадма.

— А что? Труба? — оживился Чимит. — Это ты хорошо придумал. Сейчас!

Бадма вовсе не имел в виду трубу глубокомера. Однако он понял, что его слова навели Чимита на какую-то мысль. И сказал:

— Попробуем трубу… Ну, давай!

Чимнт стал бросать трубу на веревке, но она, звеня по камням, скатывалась вниз.

— Ничего не выйдет, — махнул рукой Бадма. — Подождем до завтра. Там видно будет.

У Чимита росло злое упрямство. Он готов был бросать трубу до самого утра.

Наконец труба прочно застряла вверху. Чимит изо всех сил подергал веревку.

— Ну что ж, пожалуй, можно лезть. Кто первый?

— Пусть первым лезет Бадма, — предложил Матвей. — Ом тяжелый. Если его веревка выдержит, нам нечего бояться.

— А если не выдержит, то я должен первым разбиться, так? Сами лезьте. А я и подожду.

— Не бойся, — успокоил его Чимит. — Начинать придется тебе, Матвей. Ты легче всех. Подымешься — закрепи трубу покрепче.

Бадма повеселел. Матвей, вздохнув, полез по веревке.

Хотя никто из ребят не был альпинистом, им все же удалось взобраться на вторую площадку.

Небо плотно заволокло тучами. Темнело. Через час придет настоящая ночь. Мокрые рубашки и штаны леденит на холодном ветру. Негде укрыться, только скалы и ветер. К утру можно замерзнуть насмерть.

Перед глазами скала уперлась в мутное небо и гудит от ветра. В сумеречном свете Чимиту кажется, что она уже не так крута.