«Полярный» осторожно стал рядом. Капитан вместе с начальником порта обследовал баржу.

Капитан приказал Геннадию и Антону Сахно вскрыть палубу баржи, а мотористы под командой Сергея Алферова перебросили в трюм баржи широкие водоотливные трубы.

Загудели моторы, и две широкие двенадцатидюймовые трубы, тяжело вздохнув, погнали воду из трюма за борт.

— Могуче работают! — от души восхищался начальник порта. — Через час твоя техника, Сергей Петрович, сделает все, что от нее требуется. Баржа всплывет сама.

— Вы полагаете?

Лицо капитана выражало серьезную озабоченность. Он не был уверен, что рабочие порта хорошо заделали пробоину, но проверить это теперь уже не хватало времени.

Вообще капитан любил вести дело, которое начинал, сам. А если и приходилось заканчивать работы, начатые другими, он всегда старался лично проверить их с самого начала.

Круглый и подвижный начальник порта, довольный, что ему удалось убедить такого несговорчивого капитана, чувствовал себя превосходно. Он пытался развеселить и капитана, но веселого разговора не состоялось Тот не принимал его шуток и увел начальника в свою к а юту.

Наблюдать за моторами остались только матросы.

На теплоходе стихли голоса. Теперь матросы слушали только, как шумит льющаяся за борт баржи вода.

С берега прилетела одинокая чайка, покружила над неподвижным теплоходом и баржей, протяжно крикнула и, разочарованная, улетела обратно.

Сергей Алферов потянулся и лег на краю полуразобранной палубы. Геннадий оглянулся на теплоход, посмотрел на лежащего Сергея, подумал и лег на спину.

Через палубу стало слышно, как равномерно стучит о борт морская волна.

Вот оно, полярное арктическое небо, небо края земли! Он видит его не в кино, не на журнальных картинках, а воочию, прямо над головой. И чем больше он смотрит, тем больше оно кажется не похожим на синее небо Леногорска. Темная синь здесь как бы подернута белесой пеленой.

Жаль, что он не присматривался к нему раньше. Таким ли оно было вчера?

Не подымаясь и не поворачиваясь, он сказал Алферову:

— Видишь, небо какое белесое? Сергей отозвался не сразу.

— Вижу. Вроде в легком инее.

— Это в нем, должно быть, полярные льды отражаются.

— Ох, и мечтатель ты, Генка! Что тебе небо, зеркало, что ли?

— Конечно, не зеркало. Тогда бы льды целиком отразились в нем. А так блеск от льдов рассеивается в воздухе, вот небо и кажется белесым. Ведь над лесом, например, небо всегда кажется темнее, над полями светлее. А тут же сколько льдов! Океан целый.

— А-а, может, и так, — спокойно согласился Сергей.

Его занимали совсем другие мысли. Вот он поплавает еще год в Арктике, а потом обязательно уйдет в торговый флот. Полярнику там не откажут. Он получит мореходку, а с ней, как с путевым листом, откроются дороги во все моря.

— И в Кейптаун попадешь?

Сергей не нашел в этом вопросе ничего коварного и охотно ответил:

— Обязательно. Туда много дорог ведет.

— Ты больше мечтатель, — в раздумье сказал Геннадий. — Тебя вроде дальше заносит.

— Я не мечтаю, я планирую. А это, товарищ матрос, не одно и то же.

Слышно было, как открылась дверь каюты капитана. Матросы быстро встали, сожалея, что разговор прервался так не вовремя.

На борт теплохода вышли помощники капитана, старший механик и боцман, но на баржу спустились только капитан и начальник порта.

— Ну вот, а вы говорили, что баржа уже всплыла, — недовольно сказал капитан. — Ваш оптимизм нас подводит.

Начальник порта озадаченно почесал висок, молча потоптался на одном месте и неуверенно приказал:

— Замерить воду в барже!

На «Полярном» привыкли выполнять распоряжения только своего начальства, поэтому никто не двинулся с места.

— Серов, замерить воду! — распорядился капитан, быстро скрыв мелькнувшую на губах улыбку.

— Есть замерить воду! — бойко и вместе с тем с достоинством, как подобает матросу первоклассного корабля, ответил Геннадий и прыгнул прямо в черную воду баржи на уголь.

Он сделал замеры в четырех местах, недовольно покачал головой и уже не так бойко сообщил:

— Сорок и пятьдесят сантиметров.

— Вот видите, — обрадовался начальник порта, — уже только сорок сантиметров!

— Боюсь, что эти сорок сантиметров нам придется качать всю навигацию.

В голосе капитана звучала всем заметная тревога. Он спустился на нижнюю палубу, и за ним шаром скатился начальник порта.

— Что вы, Сергей Петрович! Вы не верите в силу ваших насосов? — попытался он поправить настроение капитана.

— Верю, потому и тревожусь.

Геннадий тоже разделял опасения капитана. Он-то осмотрел стенки баржи. Они, правда, сантиметров на десять выше уровня воды были мокрыми, но разве можно поверить, чтобы такие могучие насосы почти за два часа так мало убрали воды? Похоже, что вода совсем не убывала. А стенки баржи могло оплескать взволнованной водой, когда в баржу сбрасывали водоотливные трубы.

Он набрался храбрости в присутствии чужого начальства, но по-уставному чеканно обратился:

— Товарищ капитан, похоже, что вода не убывает.

— Я так и знал! — вырвалось у капитана.

— Что? Не может быть! — заторопился встревоженный начальник порта и машинально стал вытирать платком еще не успевшее вспотеть широкое, скуластое лицо.

— Серов, замерить уровень воды в барже и в море! — приказал капитан, на минуту забыв о начальнике порта.

Геннадий замерил высоту сухих бортов баржи изнутри и снаружи и, расстроенный, молча развел руками.

— Я не понимаю ваших жестов, — рассердился капитан. — Докладывайте!

— Уровень воды в барже и в море одинаков.

— Я так и знал, — качнув головой, теперь уже спокойно повторил капитан. Вынул из кармана трубку, не торопясь доложил табаку, закурил.

— Вот так поработали, — вырвалось у стоявшего у борта Сергея Алферова.

Начальник порта прижимал белый платок к уже густо вспотевшему лбу.

— Теперь вижу, не удалось дело. Баржу нам не поднять. Можно уходить, Сергей Петрович.

— Ну, нет…

Капитан пыхнул знакомыми колечками синего дымка из трубки и рукой разогнал их в разные стороны.

— Раз дело начато, надо довести его до конца.

Он тут же вызвал Юсупа Шадаева, отдыхавшего после вахты, а боцману приказал доставить водолазный костюм.

Пришел Юсуп; немного вытянув шею, выслушал капитана, осмотрел водолазный костюм, коротко сказал:

— Дайте с собой метр.

Сказал спокойно, как человек, которому, собственно, ничего особенного делать не придется — так просто, обычная работа.

Надел костюм, взял в руки складной металлический метр и медленно шагнул в воду. Когда в нее уже погрузились плечи, он остановился и неловко посмотрел вверх. Потом вода с плеском сомкнулась над ним.

Баржа лежит на небольшой глубине. И все же долго находиться под водой нелегко. Природный ум Юсупа помог ему не растерять этого времени без пользы. Водолазы порта обнаружили большую пробоину в носовой части правого борта. Они успокоились на этом и от дальнейшего обследования отказались. Пробоину заделали. Попытка отлить воду из баржи не удалась.

Ясно, есть другая пробоина. Но где? Юсуп решил, что она тоже с правого борта и, очевидно, у кормы.

Он на секунду представил себе возможную картину события. Баржа шла последней. Она вышла за пределы надежного фарватера, и ее ударило о банку. Не будь буксирного каната, корму занесло бы влево, то есть в фарватер. Но сильно натянувшийся канат сдержал баржу, и теперь корму стало заносить вправо. Баржа ударилась о банку второй раз, теперь уже кормой.

Такая картина объясняла многое. Значит, вторая пробоина могла быть только на корме.

Юсуп двинулся по правому борту прямо к корме.

Вскоре стоявшие в ожидании на палубе получили сигнал. Юсуп просил поднять его наверх.

Когда вышел из воды, с него сняли скафандр — твердый колпак, прикрывающий голову. Он стоял так с открытой головой, но еще в костюме и улыбался — как-то не широко, как бы только самому себе. Дышал он не обычно, а по-своему: три вдоха и один большой выдох, три вдоха и один большой выдох.