От Карабаша «Нина» узнала, что гестапо намеревалось организовать провокационное нападение «партизан» на город. План был такой. Переодетые предатели ночью открывают в городе стрельбу и инсценируют бой немцев с партизанами. Мнимые партизаны будут забегать в дома и просить жителей переодеть и укрыть их.
Гестапо рассчитывало таким способом выявить и уничтожить советски настроенных людей.
Мы предупредили всех наших, но через несколько дней немцы почему-то изменили свой план. Агенты гестапо под видом партизан начали заходить на квартиры к советским людям и заводить с ними разговоры такого содержания: «Положение немцев в Крыму безнадежно. Они будут уничтожать всех советских патриотов. Мы присланы штабом партизан предупредить вас и спасти. Собирайтесь с нами в лес. Предупредите ваших знакомых. Если вы за них ручаетесь, мы уведем в лес и их».
Но наши люди уже знали, в чем дело, и спокойно отвечали, что не чувствуют перед немцами никакой вины и не хотят связываться с партизанами.
К этому времени вокруг подпольного городского комитета партии было объединено более четырехсот патриотов, организованных в сорок две патриотические группы.
Конспирация соблюдалась неплохо — за четыре месяца работы у нас не было ни одного провала. Но молодежная организация меня очень тревожила.
Не прошло двух месяцев после провала Бори Хохлова и ряда других комсомольцев, как в молодежной организации опять случилось несчастье.
29 января «Костя» спросил меня:
— Вы посылали кого-нибудь к Маргарите Ериговой?
— Никого не посылал.
— К ней пришел человек, назвавший себя представителем обкома партии, присланным из леса для объединения всех патриотических групп. Я думал, вы послали.
— Да в своем ли ты уме! Говоришь такие глупости! Это же провокатор. И, конечно, он просил связать его с подпольным комитетом?
— Нет. Он просил познакомить его с руководителем диверсионной группы, которая действует в городе.
— Как же она отделалась?
— В том-то и беда, что она поверила и призналась, что связана с подпольной организацией.
— То есть как призналась? Разве ты не предупредил ее, чтобы она никаких представителей из леса не принимала?
«Костя» пожал плечами.
— Ты же имел прямое указание — и мое и «Мартына» — не принимать никаких представителей из леса и обязан был предупредить об этом всех членов организации.
— Да, но Маргарита же не член нашей организации.
— Как это не член вашей организации? У нее в доме ваша база, там собираются диверсанты, ты сам там бывал, ее сын и дочь — подпольщики. Как же можно было не предупредить такого человека о возможности провокации!
— Ничего, Иван Андреевич, не волнуйтесь, — успокоил меня испуганный «Костя». — Мы поправим дело. Я побегу к ней, узнаю все поподробнее и приду, расскажу вам.
— Ее нужно немедленно отправить в лес, но тебе нельзя туда ходить. За домом наверняка следят.
— Я пойду к Вове Енджияку. Мы найдем, через кого связаться.
«Костя» убежал. Я был в страшном смятении.
Два дня он не показывался. Что только не приходило мне на ум! Может быть, и ребята засыпались. Надо принимать срочные меры.
Я послал «Нину» к «Косте» домой осторожно разузнать, что с ним, и, если он дома, передать о немедленной встрече со мной.
Наконец явился и сам «Костя».
— Думаю, все будет в порядке. Она действительно попала на провокатора, и слежка за ее домом началась. Но этой ночью Вася Бабий с Вовой, Викториной Енджияк и Борисом Ериговым перенесли всю базу из ее дома к Енджияку и закопали в сарае.
— Хорошо, но что с Маргаритой?
— Женщина она смелая, умная, — уверенно сказал «Костя», — сумеет выкрутиться. Чтобы отвести подозрение, она решила сама пойти в гестапо и заявить, что к ней из леса пришел партизан. Она притворилась, что связана с подпольной организацией, чтобы помочь гестапо поймать этого партизана.
Я горько усмехнулся:
— Ты думаешь, в гестапо дураки и поверят ей?
— Я убежден, Иван Андреевич, что этот номер пройдет. Она выкрутится.
Вечером «Костя» пришел опять.
— Не вернулась, — сказал он упавшим голосом. — Задержали ее в гестапо. Подождем, может быть еще вернется.
— Раз попала в гестапо, вряд ли вернется. Видишь, к чему приводит беспечность! Не предупредили во-время, и теперь теряем замечательную патриотку. И неизвестно еще, кончится ли на этом.
— Она твердая женщина, — старался успокоить меня «Костя». — Уходя в гестапо, она сказала Борису и Вове. «Прощайте, ребята! Будьте спокойны, все будет хорошо. Если я не вернусь, не волнуйтесь. Сама я ввязалась в эту скверную историю с провокатором, со мной она и кончится. Пусть из меня все жилы вытянут, а сына и вас не выдам. Передайте это товарищам…»
Прошло несколько дней. Маргарита Александровна не вернулась. Две недели переодетые гестаповцы шныряли около ее дома. Потом все стихло.
Позднее мы узнали: Маргарита Александровна Еригова погибла смертью героя, не выдав никого из подпольщиков.
Когда слежка за домом Ериговых прекратилась, Борис снова организовал у себя базу диверсионной группы и ходил на боевые операции.
После провала Маргариты Александровны мы еще раз предупредили всех подпольщиков, чтобы они соблюдали строжайшую конспирацию и дисциплину. Но вскоре я окончательно убедился, что «Костя» не хочет исправляться и может всех нас погубить.
Я получил радиограмму от обкома партии об установлении связи с Севастополем. Об этом задании я сообщил на заседании комитета, где присутствовал и «Костя». Нужно было выяснить, у кого имеются надежные родственники или знакомые в Севастополе, которых можно использовать для подпольной работы. Через два дня «Лука» сообщил мне, что у руководителя патриотической группы Сергеева — «Савелия» — в Севастополе имеются хорошие знакомые. В этот город с письмом от Сергеева к его знакомым я решил направить машиниста Симферопольского депо Апалькова, который жил с Ольгой в одном дворе и хорошо был мне известен как подпольщик. В дальнейшем он должен был служить связным между нами и подпольщиками Севастополя. Все было подготовлено. Ожидали только очередной поездки Апалькова в Севастополь.
И вдруг «Костя» оглушил меня неожиданной новостью:
— Знаете, Иван Андреевич, я уже послал на связь с Севастополем.
— Как послал?! Кого? — всполошился я.
— Сегодня поехал туда с поездом член нашей организации из группы Ланского комсомолец Володя Боронаев.
— Кто такой Боронаев? — стараясь быть сдержанным, спросил я.
— Да это очень активный парень. До немцев он учился в школе и хорошо знает немецкий язык. При немцах учиться не стал. Работает теперь грузчиком в продуктовом немецком магазине на станции Симферополь. Через каждые пять дней он сопровождает вагон с продовольствием для снабжения немцев-железнодорожников по линии Симферополь — Севастополь. Связь надежная. Он повез туда две мины и литературу.
— Кому повез?
— У нас там имеется подпольная молодежная группа.
— Что же ты мне об этом раньше не говорил?
— Я и сам только вчера узнал об этом. Нет, положительно это было невыносимо!
— АЛ кто же там эти подпольщики? — осторожно спросил я Косухина.
— Я лично еще не знаю, но Боронаев ручается за них. Он говорит, что несколько раз возил им туда наши листовки для распространения в Севастополе.
— Почему ты, Толя, не выполняешь точно и честно мои задания?
— Иван Андреевич, я был убежден, что вы возражать не станете.
— Как же не возражать! Все мои помощники советуются со мной и точно выполняют мои указания, а ты ведешь себя неискренне, двулично.
— Ничего, не волнуйтесь, Иван Андреевич, я убежден, что все будет хорошо. Он поехал в отдельном вагоне с продуктами, там можно спрятать все, что угодно. Кроме того, он сам по дороге может заминировать ценный для немцев эшелон.
— Как только Боронаев вернется, доложи мне.
— Обязательно! Дня через два он будет здесь.
Но Володя Боронаев из Севастополя не вернулся.
