Луиш выпрямился и закричал:

— Внимание! Мужчины, я хочу вам кое-что сказать. Послушайте! — Почему, собственно, он обратился к мужчинам? Не нашел синонима обращению «дамы и господа»? Обращение «товарищи» к ним не очень-то подходило, да и приспосабливаться не стоило.

Но именно в обращении заключалась его первая ошибка, так как одна из женщин грубо потребовала:

— Представься нам хотя бы. Ты ведь тоже один из этих?

Она была ниже среднего роста и такая полная, что походила на пирамиду. Ног ее он сверху не видел, и ему казалось, что женщина вырастает прямо из земли. Говорила она зычным голосом, и все невольно обернулись к Ней.

— Я инженер, специалист по гидротехническому строительству. Мне известны ваши трудности: засуха свирепствовала у вас в течение пяти лет. Каждый знает, что такое нехватка воды и зачем ее выкачивают наверх. Это делают по всей стране. Теперь внимательно послушайте, что при этом происходит, прошу вас. Верхний водяной слой, который питает ваши колодцы…

— Вы сказали «питает»? — подал голос человек в малиновой рубашке. — Колодцы и так высыхают, а вы заберете остаток воды для себя!

— Это заблуждение! Водоносный слой мы вообще не тронем, пройдем его закрытыми трубами.

Марью подал отцу трубу, и Луиш поднял ее над головой:

— Посмотрите, она абсолютно водонепроницаема. Ваша вода в нее вообще не попадет, мы ее использовать не собираемся…

Пока он говорил, прерываемый свистом, взгляд его скользнул по Мартину Шуберту, который стоял в стороне со второй трубой и походил на ассистента циркового артиста, держащего наготове реквизит. Это сходство усиливал голубой в белый горошек шейный платок, элегантно заправленный за ворот рубашки. И Луишу вдруг стало ясно, почему к этому человеку отнеслись с такой неприязнью, — как же, денди из столицы! Белые туфли, брюки в обтяжку — это ли не признаки праздности, способные вызвать у людей возмущение?

— Мы проводим бурение в десять раз глубже обычного! — крикнул Луиш громким голосом, словно исполнитель, бьющий на эффект. — И только там мы устанавливаем фильтры… — Он поднял вверх вторую трубу, показал на ней прорези для забора грунтовой воды и услышал, как глухо зароптали собравшиеся, не доверяя ему. Было очевидно, что говорил он все это напрасно: его слова проходили мимо сознания людей. — Таким образом, мы поднимаем наверх совершенно другую воду — с глубины от ста до двухсот метров…

— Если ты начнешь откачивать воду снизу, то и вверху ее запасы поубавятся, — возразили ему.

Луиш не видел говорившего, но вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха, что говорит он впустую. Но ведь прав он, а не они!

— Господин инженер, вы слишком хвастаетесь, — опять заговорил мужчина в малиновой рубашке. — Скажите лучше, что лежит в вашей автомашине. Пустые бутылки, которые бургомистр должен наполнить вином. Я угадал? — Он повернулся к крестьянам: — За гектолитр хорошего вина господин из Лиссабона и старается ввести нас в заблуждение.

— Я плачу за вино нормальную цену… — Голос Луиша вдруг прервался.

— Слышите, он платит нормальную цену! — язвительно прокомментировал кто-то из толпы.

— А чем же он тогда тебя подкупает? — поддержали его.

— Спускайся вниз! — потребовала толстуха. — Хватит болтать! — размахивала она длинной палкой — одной из мерных реек Энрике, и Луиш подумал, что добром это не кончится.

— Какой благочестивый бургомистр — превращает вино в воду! — раздалось оттуда, где мелькало малиновое пятно. — В воду для господина Пату!

Удар был нанесен без предупреждения. Палка свистнула в воздухе и попала в крепление для груза на крыше автомашины. Свистнула еще раз — и Луиш вынужден был отшатнуться, схватившись за ее конец. Он понял, что проиграл сражение и, как бы сейчас ни поступил, все равно будет выглядеть смешным, а все из-за этой здоровенной бабы.

Как он уклонялся от ее ударов, танцуя на крыше автомашины, как успевал хвататься за палку, он не помнил. Однако это выглядело намного смешнее, чем неудавшаяся попытка бегства шефа на «мерседесе».

Когда палка грохнула по крыше автомашины, он, ухватившись за конец, потянул ее на себя, но баба, похожая на пирамиду, держалась за нее крепко, угрожая стащить его вниз.

Толпа подзадоривала ее:

— Дай ему, Жозефина! Дай ему!

Рейка выскользнула из рук Луиша и больно ударила по колену. Он спрыгнул на землю, упав при этом на руки. Издевательский хохот толпы обрушился на него, словно обвал. Марью помог ему подняться:

— Не переживай, па. Ты сделал все, что мог…

— Нет, это была неудачная попытка.

— С ними сейчас трудно договориться.

— А без них? — Луиш принялся стряхивать пыль с брюк. — Это ведь те, о которых как раз и идет речь… Но разве вдолбишь что-нибудь в их головы?

— Они не хотят тебя понять, поскольку не видят в ваших действиях пользы для себя.

Подошел Шуберт.

— И все-таки нам кое-что удалось, — произнес он с некоторым самодовольством. — Пока мы их уговаривали, и помощь подоспела. — Он указал на джип, который остановился как раз возле пробуренной скважины, — никто не слышал, как он подъехал.

За рулем джипа сидел матрос, а рядом с ним морской офицер, опиравшийся о раму лобового стекла. Позади разместились трое солдат в пестрой полевой форме, на фоне которых выделялась шевелюра бургомистра Маркеша. Луиш потрогал ушибленное колено. Что же теперь будет?

— Друзья мои, — начал офицер с нейтрального обращения, стараясь сохранить достоинство, — я — капитан-лейтенант Салема из штаба флота. Прибыл сюда, чтобы разрешить ваш конфликт. Мне сказали, что у вас дошло до эксцессов… Имеются раненые?

— Нет, — ответили ему хором, а кто-то из толпы крикнул, что Маркеш привез явно не тех.

К солдатам здесь относились гораздо благосклоннее, нежели к жандармам, а мысль о том, что они обратят оружие против толпы, вообще казалась абсурдной.

— Минуточку! — заговорил громким голосом офицер. — Чтобы не возникло никаких недоразумений, давайте выясним, что здесь происходит. Ведутся буровые работы для добычи воды. Это важное, полезное дело, ибо мы сможем обеспечить себя продовольствием только в том случае, если увеличим посевные площади. Значит, вся бросовая земля и пустыри должны быть обводнены, а для этого необходимо изыскивать водные резервы. Однако бурение в каждом конкретном случае должно производиться только с разрешения компетентных органов, чтобы не отбирать друг у друга воду.

— Здесь как раз такой случай! — крикнула Жозефина, протискиваясь к джипу, как будто без нее не могли обойтись.

Капитан-лейтенант вскинул обе руки, словно желая продемонстрировать всем свои золотые галуны:

— Не торопитесь. Компетентное учреждение в Эворе этот вопрос рассматривало и разрешило проведение буровых работ. — Ему пытались помешать говорить, но он не обращал внимания на крикунов. — У вас здесь грунтовых вод достаточно. Глубокое бурение сейчас разрешают во многих местах, чтобы повысить урожай на полях и тем самым сослужить хорошую службу стране.

— На чьих полях? Не на наших же!

— Стране необходим урожай с каждого поля, — проговорил офицер, несмотря на нарастающий шум, надеясь, что эта проверенная на людях формулировка обеспечит ему успех, так как считал, что принципы ведения войны на море и орошения земли в некоторых пунктах совпадают.

С непонятным ему самому злорадством Луиш наблюдал, как начинает тонуть офицер, хотя противоестественно было радоваться неудаче помощника. И пусть он выбыл из игры, но опускаться до злорадства все-таки не пристало. Очевидно, сказывалась неприязнь к военным, застрявшая где-то в подсознания еще со времен солдатской службы.

— Стране дорог урожай с каждого поля, — упрямо повторял капитан-лейтенант. — Это позволит нам прекратить ввоз зерна, которое приходится оплачивать валютой.

— Вы же не хотите, чтобы Португалия голодала? — вторил ему бургомистр.

— Маркеш, попридержи-ка язык! — крикнул кто-то. Настроение толпы резко переменилось. Оказывается, армия утратила то доверие, которым пользовалась на Юге в начале революции. Луиш впал в состояние душевного разлада, поскольку не видел выхода из создавшегося положения. Происходящее на его глазах еще раз подтверждало, что предубеждения порой сильнее всяких убеждений. Вот как сейчас, когда были исчерпаны все доводы — от фильтров до положения нации.