Позднее, когда демократический блок подорвет позиции бананового концерна и потеснит иностранный капитал или возьмет его под свой контроль, трудящиеся с их постоянными требованиями повышения заработной платы, предоставления права проведения забастовок и внепарламентских акций, в данный момент направленных против американцев, неизбежно вступят в конфликт с местной буржуазией, чьи интересы он, Арбенс, проводя свою левую политику, по ее мнению, предал. Правда, он надеялся, что этот вынужденный союз какое-то время просуществует, что в конце концов, пропагандируя среди низших слоев программу всеобщего образования и ликвидации нищеты, удастся привлечь их к делу национального возрождения. Однако он ясно понимал, что в один прекрасный день может возникнуть конфликт с гватемальскими коммунистами. И тот факт, что на выручку ему пришли именно русские, сам по себе осложнял его положение. Позавчера советский представитель в Совете Безопасности ООН вновь воспользовался правом вето, протестуя против передачи жалобы Гватемалы для разбирательства организации американских государств, на что Лодж заявил, что это свидетельствует о стремлении русских расширить свое влияние в западном мире.
Русские взяли на себя трудную задачу, встав на защиту Гватемалы. При этом они не преследовали никаких своекорыстных целей. Арбенс хорошо помнил, как его министр экономики пытался завязать связи со странами Востока, чтобы хоть как-то подорвать власть американских монополий. Однако все его старания потерпели крах: оказалось, что все суда, заходившие в порты Гватемалы, принадлежали «Юнайтед фрут компани», а своего флота страна не имела.
И все-таки наличие такого могучего противника заставило американских империалистов действовать в Карибском регионе более осторожно, маскируя свои подлинные намерения. Раньше они не стеснялись посылать войска в латиноамериканские республики, вели себя там как в собственных колониях. Теперь же для достижения своих грязных целей им приходится посылать в непослушные страны наемников. «Говори тихо и бери в руки дубинку потолще», — такой совет сорок лет назад давал Теодор Рузвельт, когда шла речь об установлении отношений с латиноамериканскими государствами. «Кричи громко и смотри, где бы найти палку!» — так звучал призыв сегодняшних банановых воротил. Однако вой, который несколько недель назад подняли американские радиостанции, вряд ли свидетельствовал об их силе. Судя по всему, в мире все же происходили кое-какие перемены.
В дверь постучали — вошел полковник Энрике Диас, военный министр республики:
— Поступило донесение из Пуэрто-Барриоса. Сегодня в полдень части гарнизона вынудили противника отступить к Бананере. Команданте удалось окружить вражескую группировку силой до тысячи солдат, которую он предполагает уничтожить в течение нескольких часов.
— Радиостанция мятежников сообщает, что на центральном участке фронта, северо-западнее Сакапы, захвачен еще один населенный пункт.
— Нужно подождать подтверждения.
— Я не понимаю, как это могло произойти, — произнес президент, подходя к карте, висевшей на стене.
Военный министр подошел следом.
— На севере и юге мы неплохо справились с бандитами, а вот здесь, в центре, они углубились почти на сорок километров. Кто командует нашими частями в этом районе?
— Полковник Гусано.
— Я бы его заменил.
— Это невозможно, — запротестовал полковник Диас. — Замена командира на ответственном участке плохо отразится на настроениях офицеров, ведь Гусано пользуется большим авторитетом. Задержка в продвижении произошла из-за того, что у противника оказалось слишком много автоматов. Однако, как я полагаю, к вечеру мы овладеем положением.
— Вам известно, что Армас непрерывно требует по радио нашей немедленной капитуляции, хотя его части вперед почти не продвигаются и в любой момент его действия могут быть нейтрализованы комиссией ООН, которая должна вскоре там появиться. Время работает против него… Как вы полагаете, полковник, на что он надеется?
— На помощь американцев, которые полностью ему доверяют. Они снабжают его горючим для самолетов, которые наносят бомбовые удары по нашим городам. А наши самолеты, господин президент, из-за нехватки горючего могут подниматься в воздух лишь на короткое время.
Арбенс присел на краешек стола и, скрестив руки на груди, уставился на карту, на которой голубыми флажками были обозначены войска противника, располагавшиеся по берегам Мотагуа и далее вдоль железнодорожной линии Сакапа — Сан-Сальвадор. И таких флажков насчитывалось до тридцати. Президенту даже показалось, что они медленно продвигаются вперед двумя колоннами, чтобы выйти в конце концов к Гватемале. Разумеется, он понимал, что это всего лишь игра воображения, ведь флажки оставались на том же месте, что и полчаса назад, когда он вошел в кабинет. Разглядывая карту, он думал о том, что история Латинской Америки не знала ни одной позиционной войны. Вот и эти флажки рано или поздно переместятся либо влево, ближе к столице, либо вправо, за пределы страны, но на прежнем месте они конечно же не останутся.
И снова президенту пришла в голову мысль, мучившая его вот уже несколько дней. Он таки выскажет ее вслух! Возможно, это игра с огнем, хотя раздувать пожар он никоим образом не собирался. Мгновение он поколебался, а затем сказал:
— Полковник, нам необходимо развернуть наступление на суше. Почему бы, например, завтра или послезавтра нам не продвинуться немного вперед? К сожалению, мы делаем это слишком медленно. Вы ведь сами признали, что мы не в силах отражать удары противника с воздуха, а они наносят нам все больший урон. Чтобы воспрепятствовать этому, надо усилить войска.
Энрике Диас невольно вскинул руку, но промолчал, сжав побледневшие губы. Так прошло секунд пятнадцать.
— Сеньор президент… — запинаясь заговорил он, — вы хотите… вооружить народ?
— Добровольцев у нас достаточно, — заметил Арбенс, — а в нашей конституции имеется пункт, в котором говорится о праве каждого гражданина защищать родину.
— Но этим правом никто не пользуется несколько десятков лет.
— У нас двадцать тысяч резервистов…
— Но очень мало оружия, — быстро произнес Диас. — Несколько тысяч французских карабинов, да и то устаревших образцов…
— А пистолеты, которые побросали люди Армаса? Их нужно собрать и сдать в полицейские участки.
Военный министр сделал шаг назад. У него закружилась голова, и, чтобы не упасть, он был вынужден схватиться за высокую спинку резного стула. Боже мой, Арбенс решил вооружить сельскохозяйственных рабочих! На подобный шаг в двадцатом столетии не отважился ни один латиноамериканский президент. Святая мадонна, неужели Арбенс не понимает, что те, кому достанется оружие, могут повернуть его против класса имущих? Разве они не начали захватывать земли, когда им показалось, что комиссия по проведению земельной реформы работает слишком медленно? В кого они начнут стрелять, когда прогонят Армаса? Нет! Он передаст оружие только в руки армии, потому что в противном случае в Гватемале начнется хаос.
— Сеньор президент, — заговорил он, — я бы хотел предостеречь вас от столь опрометчивого шага. Этого ни в коем случае нельзя делать. Этим мы раздражим весь офицерский корпус. Короче, если вы отдадите такой приказ, я не смогу поручиться за некоторых командиров.
— Некоторых командиров? — переспросил Арбенс. — Полковника Гусано, например?
— Да.
Президент понимающе кивнул. Он предполагал, что министр поведет себя именно так. Сам полковник слыл преданным служакой, которому дороги интересы нации, но в армии насчитывалось около восьмидесяти офицеров, не желавших беспрекословно подчиняться президенту, а заменить их другими в данный момент у него не было возможности. В большинстве своем это были сыновья землевладельцев, которые во время проведения земельной реформы неоднократно задавали ему в вежливой форме вопросы о росте коммунистического влияния в стране. Ему удалось тогда их успокоить, разъяснив, что конфискации не подлежат земельные участки менее 180 гектаров да и более крупные, если они под паром… Вероятно, можно было поступить и по-другому. Сейчас же у него вряд ли хватит сил урезонить собственную армию, в которой служили его друзья, из рядов которой, собственно говоря, вышел он сам и при помощи которой подавил множество попыток государственных переворотов…
