Оба молчали. Ни один не решался прервать это тягостное молчание…
Думитру уехал.
Кристиана осталась в доме, который вдруг перестал быть домом. Ей казалось, что он уехал специально, чтобы показать ей, что значит его присутствие, что без него все теряет свой смысл. Жизнь стала неинтересной. Ее упрямство теперь было никому не нужно. Не это ли он хотел ей доказать?
…Первое письмо она получила через несколько дней после его отъезда. Это ее удивило, ведь они и так каждый день говорили по телефону. Какой смысл писать?..
«Я, должно быть, тебя удивлю, но ты поймешь, что со мной происходит… Здесь такая тишина, что просто не знаю, как с ней бороться… Я тебе уже говорил по телефону, что комната у меня большая, светлая, в коттедже среди елей на пологом склоне горы. Отсюда начинается лес. Белки здесь не боятся людей, они все время прыгают у меня на подоконнике… Местные рассказывают, что сюда зимой даже волки подходят. Меня предупредили, что сейчас уже надо начинать готовиться к зиме. Зимы здесь долгие и всегда снежные. С конца октября начинаются снегопады, и иногда это продолжается до самого апреля. Я бы хотел, чтобы и ты мне написала, хотя, насколько я помню, ты не любительница писать письма. Однако в моем одиночестве это бы меня поддержало…»
Кристиана ответила. Она была уверена, что Думитру — человек сильный, решительный. А теперь этот человек, прошедший тяжелую школу жизни, открыто жалуется на одиночество — это была неожиданность!
Она старалась сочинить такое письмо, которое могло бы его поддержать.
«Мой дорогой!
Меня поразило то, что ты живешь в такой глуши. И больше всего — белки. Это удивительно! Мне трудно себе это вообразить — как они прыгают на твоем подоконнике. Если я правильно поняла, белок несколько, правда? И прыгают прямо среди бела дня? И все же, мой родной, лучше бы ты меня послушал и постарался остаться здесь, с нами. Я тебе плохого не желаю! И по» думать только, что в Синении белки не боятся людей…
Мой дорогой, разные бывают белки! Будь осторожен, береги себя! Во всяком случае, если днем ты не можешь помешать им прыгать на подоконнике, то хотя бы ночью, дорогой, отправь их в какую-нибудь другую квартиру… Или скажи им, в конце концов, что ты женат, пусть они уходят! Целую тебя и скучаю…»
Все получилось неплохо. В тот день, когда Думитру получил это письмо, он отправил телеграмму: «Послушал тебя. Белок прогнал. Подружился со сверчками. Уровень жизни поднят на должную высоту. В моем распоряжении целый оркестр!»
И все же тоска одолела его очень быстро.
«Здесь действительно ничего никогда не случается. Полная тишина. И так будет до тех пор, пока сюда не завезут хотя бы телевизоры. А может быть, мне так кажется, потому что я привык к шуму, к движению… Здесь пока не хватает специалистов…»
И сразу после этого — телефонный звонок. Разговор, от которого у нее прямо-таки перехватило дыхание.
— Я возвращаюсь! Не могу привыкнуть. Ты была права… Я постарел, мои возможности иссякли…
Кристиана испугалась. Она никогда не слышала, чтобы он так говорил, не знала, что и думать, как объяснить это его состояние. Она постаралась изобразить легкое недоумение.
— Что случилось? — спросила Кристиана самым обычным тоном.
— Ничего. Только то, что я тебе сказал, — последовал уверенный ответ. — Чувствую, что не могу приспособиться…
— Что ты такое говоришь? — Она казалась даже рассерженной. — Разве не ты мне говорил, что человек все может сделать, стоит только как следует захотеть! А что мне теперь думать? Что ты просто не хочешь ничего сделать? Не могу!
— Даже ты меня не понимаешь! А ведь ты была со мной рядом всю жизнь!.. — выговорил он почти шепотом. — Так-то ты меня знаешь? Уже готова от меня отречься? Если я тебе говорю, что не могу здесь оставаться, значит, это действительно невозможно…
— Думитру, но ты никогда не сдавался!
Она не узнавала свой голос — он звучал резко, безжалостно, как приказ. Думитру тоже был удивлен. Он молчал, не находя ответа.
Кристиана снова заговорила, так же решительно, не давая ему времени прийти в себя:
— Мы приедем к тебе! Если смогу заказать контейнер, на этой же неделе отправлю мебель. Я со всем справлюсь сама. Жди, мы приедем…
Думитру позвонил снова, поздним вечером. Он говорил, что нужно подумать, прежде чем принять такое решение. Не стоит горячиться. В первую очередь надо подумать о дочери. Он уверен, что и на этот раз выдержит, просто не может понять, что это с ним произошло, он сам не отдавал себе отчета, что говорил ей… Разумеется, ему там нелегко, он устал… Когда приходит домой и снова видит эти стены… Присланные ею книги читает все подряд, не выбирая… Но теперь все, кризис кончился, так что…
— Мы не передумаем, — сказала Кристиана твердо. — Я уже посоветовалась с Илинкой. Она согласна! Что еще обсуждать? Я уже начала упаковываться.
Она собирала вещи, в основном только этим и занималась. Илинка так и не взялась за дело, она сразу же открыла какую-то заинтересовавшую ее книгу и отключилась. Кристиана обнаружила дочь за книгой в ее комнате, только когда начала ее искать. Но разговаривать с ней о чем-нибудь, пока она не дочитала до конца, было бесполезно.
Кристиана рассердилась:
— Сейчас же прекрати читать! Посмотри, я еле справляюсь со всем этим! Помоги мне хоть чуть-чуть!..
— Ах, мама, не сердись, сейчас не могу, — просила ее Илинка плачущим голосом.
— Вылитый отец! — выпалила Кристиана. — Только попадись вам в руки книга, и больше вас нет. Гори все огнем, вы и не шевельнетесь!
Они еще долго ссорились, но девочка чувствовала, что ссора не настоящая, и продолжала читать. Кристиана отчитывала ее, просто чтобы разрядиться. Она довольно быстро справилась сама, без ее помощи, превратив дом в склад всевозможных тюков и пакетов. Между делом она даже сбегала на вокзал, чтобы заказать контейнер для перевозки мебели. Конечно, к концу недели, как она обещала Думитру, далеко не все было готово, но самые тяжелые вещи и те, что требуют тщательной упаковки, были готовы к отправке.
Думитру ее похвалил. В нем что-то изменилось. Она не могла бы сказать, что именно, но перемена чувствовалась: он готов был бороться дальше. А может быть, с течением времени он привык все же к новому месту службы. Постепенно решалась и проблема кадров. Он работал на танкодроме, обустраивал двор части, озеленял его, мостил, бетонировал и асфальтировал с утра до вечера, пользуясь прекрасной пока погодой. Ведь зима уже стучалась в двери. «В Синешти осень обычно короткая, одно название», — уверяли его местные жители, и он не мог с этим не считаться.
Сентябрь шел к концу. Бухарест, залитый солнцем, засыпанный опавшими листьями, но шумный и неугомонный до самого позднего вечера сейчас вдруг показался Кристиане усталым. Возможно потому, что она ждала отъезда. Ее прежняя жизнь представлялась ей все менее интересной. Она уже мысленно была там, с Думитру, в том мире, который создало ее воображение по рассказам Думитру. Эта ее отрешенность от реальности, конечно, отражалась на восприятии окружающего.
Начались занятия в школе. Илинка была все время занята, и Кристиана все чаще оставалась наедине со своими мыслями, воспоминаниями, планами. Думитру перестал писать письма — это был добрый знак. Звонил он ежедневно.
Накануне отъезда она была не в своей тарелке. Комнаты, лишенные привычной обстановки, выглядели странно, безлико.
— Я просто не нахожу себе места, — сказала Кристиана дочери. — Я смотрю на эту пустую квартиру и вижу, что она превратилась в коллекцию «незанятых мест». Как-то невольно хочется занять эти места такими знакомыми вещами… Не знаю, понимаешь ли ты меня…
— Конечно, понимаю! Только завтра мы с тобой окажемся в доме, где нужно будет, наоборот, подыскать место для наших вещей, — напомнила ей с улыбкой Илинка. — Завтра начнем распаковываться! Тебя будет раздражать неопределенность другого рода… Но ты ведь привыкла, — засмеялась она, — за тебя я спокойна… А каково мне будет, когда я окажусь в новом классе, — кругом одни «туземцы»…
