Кристиана чувствовала в себе ненависть к этой слепой силе, сметающей все на своем пути…
Но что Кристиану больше всего удивило и ужаснуло — почти невероятная сцена: на островке, чудом возвышающемся над водой, сидели рядом заяц и лисица. Мокрые, грязные, они дрожали от холода и от страха перед разбушевавшейся стихией. Даже инстинкт перестал действовать. Выходит, природа сама себя дискредитировала, отрицая свои собственные законы…
Незаметно прошли годы.
Они только-только переехали в город Дубешти, когда Думитру украсил свой мундир погонами подполковника. Это произошло в предновогодний вечер… Они решили провести его одни, дома, перед телевизором. Во-первых, потому что Илинка была еще маленькая, а во-вторых, потому что они недавно приехали в гарнизон и еще не успели ни с кем подружиться.
Кристиана вернулась с работы домой раньше, чем Думитру (ей сразу же нашлось место работы — в городском суде), и кончала последние приготовления к новогоднему столу. Когда Думитру пришел, она ничего не заметила, на погоны внимания не обратила. Не заметила перемены и на второй день, хотя он специально попросил ее почистить китель. К вечеру к ним зашел знакомый из части и поздравил Думитру: «С повышением!» «С каким повышением?» — удивилась Кристиана. «Как, вы не знаете? — в свою очередь удивился знакомый. — Теперь он подполковник». «Как, — обиделась Кристиана, — и ты ничего не сказал? Ни вчера, ни сегодня утром…» «Уж если кому обижаться, то в первую очередь мне, — остановил ее Думитру. — Я вошел в дом с опущенными плечами специально, чтобы ты могла разглядеть. Я тебя просил почистить китель, а ты все равно ничего не заметила…»
Мало-помалу Илинка достигла возраста, когда дети увлекаются сказками и легендами.
— Мамочка, расскажи мне, пожалуйста, про лампу! Или про воду, мамочка! Про дождь, мамочка, про петрушку…
— Как же она рассказывает тебе сказку про петрушку? — недоумевал, смеясь, Думитру.
— Мама знает много сказок, — заверила его дочь. — Правда же, мама, что ты знаешь сказки про все на свете? — Глаза у нее были умоляющие. — Ну расскажи, прошу тебя! — нетерпеливо просила она.
Кристиана смеялась над ее доверчивостью, но не могла ей отказать и начинала очередной рассказ. Постепенно она стала мастерицей импровизированных сказок. У нее были свои приемы, секреты… Для Илинки она могла изобрести что угодно: начиная с легенды об обувном креме до сказки о сладких творожниках.
Думитру слушал эти сказки с изумлением и восхищением, предназначенными для Илинки, но, когда они оставались вдвоем, добродушно удивлялся: «Да, видит бог, этого я от тебя не ожидал!»
Однако, несмотря на свой суровый характер, Думитру позволил дочери втянуть себя в игру.
— Папа, давай поиграем в коня, ну пожалуйста! — просила она, и Думитру подхватывал ее на плечи и скакал с ней по комнате с лошадиным ржанием, как настоящий конь. Девочка могла рукой достать потолок, и у нее дух захватывало от радости.
— Стоп! Остановись, конь, поешь, — окликала своего «коня» Илинка. — Не туда, не туда, — направляла она его, — сено возле стола…
Думитру останавливался, делая вид, что жует сено, и снова скакал по призыву дочери, которая после нескольких скачков направляла его к хорошо известному обоим месту возле окна «на водопой»…
Время, проведенное с Илинкой, для обоих пролетало незаметно, оба они — и Думитру, и Кристиана — забывали с ней обо всех жизненных тяготах и невзгодах.
И жизнь проходила!
С тех пор как Думитру стал полковником, время полетело как будто еще быстрее. Росла Илинка — новые заботы, новые мысли, — а надо всем этим витали смутные надежды, что и они как-то определятся, осядут на каком-то месте, как все люди.
Во время отпуска они втроем обязательно ездили проведать старенькую мать Думитру. «Может, вы останетесь здесь, в Кымпулунг-Молдовенеск, — каждый раз просила их старушка. — Мне нужна уже помощь, за восемьдесят перевалило, одной все тяжелее…»
Мама Кристианы умерла вскоре после ее свадьбы, и в Брашов они ездили редко. Обычно во время отпуска они ехали к морю, останавливались у Регины, с которой они были друзьями и которая жила теперь в Констанце со своим моряком, а потом ехали в Кымпулунг-Молдовенеск.
«Я возьму тебя к нам», — находил Думитру решение проблемы, которое освобождало его от обещаний иного характера. «Как, — удивлялась старушка, — значит, я умру не в своем родном доме?» «Почему ты должна умереть?» — пробовал он изменить направление разговора. «Да потому что старая, мне в этом мире уже и делать-то нечего! — раздражалась старушка. — Только из-за тебя и умереть-то никак не могу, — продолжала она свое, не поддаваясь на его ухищрения. — Пока не увижу тебя в собственном доме, а не как всегда, на чемоданах, я и глаза закрыть не смогу… В твои-то годы я уж давно домом этим обзавелась, а у тебя что? Одни пути-дороги. Пора уж тебе угомониться. Не хочешь здесь, так езжай куда хочешь, только чтоб уж остаться там, а не для того, чтобы было откуда уехать…»
Кристиану радовали эти слова матери, ей приятно было, что мать говорит то же самое, что и она. Впрочем, она была уверена в бесполезности их усилий, потому что Думитру не способен был отречься от самого себя, от своих жизненных принципов. Их правильность подтверждала не галочка в табеле о присутствии на рабочем месте, а те реальные, конкретные вещи, необходимые людям, которые он создавал везде, куда бы ни вела его жизнь. «Что меня в тебе удивляет, — сказала однажды ему Кристиана, — это то, что ты хоть и военный, но у тебя в крови страсть к мирному строительству. Для тебя главное в жизни — то, что ты строишь, то, что ты создаешь». Думитру посмотрел на нее сперва удивленно, а потом объяснил: «В армии учат не только стрелять! По крайней мере, для нас это не так. Армейская служба — нечто гораздо более сложное и благородное. Непременно нужно строить — это самая суть военной службы. В армии строят не только дороги, дома, каналы, промышленные объекты, но и людей. И даже главным образом — людей. Из всех ее задач эта, мне кажется, самая благородная». Она уже давно поняла это. Может быть, уже тогда, когда обещала ему всюду быть вместе с ним. Может быть, поэтому она и дала это обещание, а теперь не хочет об этом вспоминать.
… Исполнилось двадцать пять лет их совместной жизни. Думитру был ласков с ней, они растворялись в счастье, сама Кристиана была как во хмелю и только изумилась: как, уже двадцать пять лет? Когда же они прошли?..
«Благодарю тебя, Кристиана, благодарю тебя, — шептал взволнованно Думитру. — Без тебя я бы ничего этого не достиг, тебе я обязан всем, ты — душа нашего дома…» «Мне тоже полагается военное звание, — шутила она. — На гражданке я была только семнадцать лет, а в армии вместе с тобой — двадцать пять!..» «Вот уж правда! — смеялся Думитру. — Этот вопрос нужно рассмотреть со всей серьезностью!»
А потом… Они были счастливы, никогда не ссорились, никогда не расставались, она всегда ездила вместе с ним не колеблясь.
Теперь они были уже немолоды, они незаметно вступили в осень своей жизни… Как быстро прошло время!.. Когда пробежали и куда скрылись все эти часы, дни, годы?..
И что она могла бы ответить на вопрос Думитру: «А ты в жизни дерзала, ты не побоялась рискнуть?» Он всегда говорил, что, чем бы ты в жизни ни занимался, всегда надо дерзать, никогда не бояться риска. И во все, что ты делаешь, говорил он, нужно вкладывать душу, частичку себя самого.
О, она-то в свое дело вкладывала душу, в этом она была уверена…
Глава третья
Выйдя из штаба, полковник Думитру Мунтяну решил побродить по городу. Он чувствовал необходимость разобраться во всем, прежде чем он вернется домой, понять самого себя. Думитру создавал, что с ним происходит что-то странное, но никак не мог определить, что именно.
… Его срочно вызвали в штаб, приказав приехать первым же поездом. Так же срочно он попал на прием к генералу, который сообщил Думитру, что его присутствие необходимо в Синении. И ничего более.
