Почему ушел человек: или время было идти, или он не хотел, чтобы его видели пастухи?

Надеясь отыскать какой-нибудь предмет, потерянный или брошенный человеком, Яков обошел вокруг того места, где был костер, но ничего не нашел. Дементий сделал два больших круга и тоже ничего не нашел. Поржавевший и погнутый котелок мало о чем говорил: его могли подобрать на берегу и взрослые, и ребятишки…

Поломав голову над тем, кто из жителей Белой пади или Исаковки мог жечь костер, пастухи сели на коней и разъехались в разные стороны.

Минут через пятнадцать они почти одновременно — сначала Яков, а потом Дементий — выехали и остановились над озером на высоком косогоре, с которого озеро видно как на ладони, и хорошо виден за одинокими деревьями крутой спуск к озеру и противоположный берег.

Постояв на косогоре, похожие на пограничников, чутко вслушивающихся в каждый звук и шорох тайги и озера, они шагом поехали навстречу друг другу.

Наткнуться, скорее всего, они могли на человека, который не прятался от них и спокойно шел по лесу. Если кто-то ушел только что, то Дементий и Яков были уверены, что это был один человек, потому что двое или трое шли бы и разговаривали, их голоса было бы слышно.

Встретившись, Дементий и Яков рассказали друг другу, кто из них в каком направлении прочесал лес. Дементий по тропе, которая вела от озера на Исаковку, Яков — по лесной дороге, ведущей к Татарскому тракту. Ни тот, ни другой никого не догнали, никаких следов человека, который прошел сегодня или только что, не обнаружили.

Постояв над озером, пастухи пришпорили коней и минут через десять были во Второй пади около Индона, где, разбившись на несколько групп, паслось стадо.

Вечером Дементий попросил Колю отогнать Рыжку на конный двор, а сам в пастушеской одежде, пропахший травами, зашел к Мезенцевым.

Под сараем учитель что-то тесал топором на широкой чурке. Взмахи были экономные, точные, даже в таком пустяке — учитель обтесывал березовый колышек — видна была аккуратность. Дементий не стал бы тратить время: тесанул раз-другой, отрубил наискось, — и готово!

Заострив и бросив колышек на полку под сараем, Петр Иванович поздоровался с Дементием за руку, до этого он лишь кивнул ему.

— Петр Иванович, мне нужно с тобой поговорить, — хмурясь, негромко сказал Дементий.

— Это хорошо, что нужно, — бодро сказал учитель, довольный какими-то своими делами и не заметивший, как мрачновато оглянулся Дементий. — Это хорошо, что нужно, — еще раз сказал Петр Иванович, продолжая весело о чем-то думать. — Может, ко мне зайдем, если не торопишься?

— Лучше здесь, на воздухе, — сказал Дементий и через огород Мезенцевых посмотрел на болото.

— Тебе в лесу мало воздуха? — удивился Петр Иванович, садясь на чурку, на которой он только что тесал и в которую сбоку был зарублен топор. Дементий сел на другую чурку и, нахмурясь, молчал. Петр Иванович не торопил его.

Силен учитель, думал Дементий, или только притворяется, что силен. Что Петр Иванович был не тот, что раньше, в этом Дементий не сомневался. Должен бояться, думал Дементий, не может такого быть, чтоб не боялся…

Дементий знал, что Петр Иванович запретил Володе и Коле применять физическую силу, — того, кто ходит по ночам около дома Мезенцевых, можно задержать, не нанося ему никаких повреждений… Тот, кто угрожал дому Петра Ивановича, оказывался под защитой самого же Петра Ивановича!

Помолчав, Дементий начал издалека:

— Петр Иванович, как ты просил, я так и делаю: много не разговариваю, а смотреть смотрю. Видел сегодня костер!

— Что за костер?

— Около Сергеева озера. Котелок в кустах обнаружили! Хотел я его взять с собой, а потом думаю: пусть лежит на месте. Яков его так и положил, как он лежал, — будто мы у костра не были и ничего не видели.

— Это правильно, — одобрил учитель действия пастухов. — А почему вы решили, что костер жег тот человек?

— Хитрое место выбрано: будет гореть костер, и ни с какой, стороны дыма не увидишь! Это я тебе точно говорю!

— По этим признакам, Дементий Корнилович, нельзя утверждать, что был тот человек. Мало ли кому вздумалось разжечь костер! А то, что в хитром месте, как ты говоришь, так это так совпало! Вот и считай, что не было никакого костра! Костер был, но не тот, о котором ты думаешь.

— Костер кто-то залил водой как раз перед нами. Кто это мог сделать?

— Какой-нибудь охотник, рыбак, ягодник… — сделал предположение Петр Иванович…

— Не подходит, — сказал Дементий. — Рыбы на этом озере нет. Ягод там, кроме смородины и кислицы, тоже нет, а в сентябре, сам знаешь, какая смородина и кислица! Охотиться мог кто-нибудь только на уток. Ни одного выстрела за день мы с Яшкой не слыхали. Вот и думай, кто был у костра?

— Сомневаюсь, — сказал Дементий. — Ребятишки не станут заливать костер.

— Смотря какие ребятишки, — уточнял Петр Иванович. — Есть и такие, которые будут поаккуратней взрослых.

— Мало таких.

— Больше, чем ты думаешь, — отстаивал свою точку зрения Петр Иванович.

— Из тех, которых ты учишь, найдутся, а что на Исаковке, в Артухе — там же все молодые девки учат! Никто их не слушает! Отзвонит она свои часы, деньги получит, и хоть ты ей потом трава не расти! У тебя был порядок, тут ничего не скажешь, что был, то был.

Петру Ивановичу не понравилось, что Дементий заслуги Петра Ивановича назвал в прошлом времени. Всегда так у Дементия — вроде бы хвалит и одновременно ругает…

— Из твоего рассказа, Дементий Корнилович, я не могу утверждать, что это тот самый человек.

— И я не утверждаю, что обязательно тот, я только предположение строю.

— Вы не пробовали взять под наблюдение Марьину избу на Татарской заимке? — спросил Петр Иванович.

— Наблюдали.

— Что-нибудь заметили?

— Был кто-то, а не понять — свой или чужой.

— Тут надо внимательно смотреть, — сказал Петр Иванович. — За балаганом в Третьей пади понаблюдать не мешало бы. Вы ж там часто бываете?

— Чуть не каждый день!

— Вот два места и возьмите на прицел. Как будете гонять за Харгантуйский мостик, проверьте на Ильиной заимке, там тоже пустая изба стоит.

— Петр Иванович, я еще одно место на прицеле держу — Федькин мойган. Там тоже балаган остался… И ключ рядом!

— В четыре места, Дементий Корнилович, не успеешь, вам надо с Яковом.

— Мы договорились. Что ж мы, Петр Иванович, не понимаем, что ли? Тут до любого — каждого доведись… А мы, как ни говори, соседи.

— Спасибо, что зашел, — поблагодарил Петр Иванович.

На террасу вышла Александра Васильевна, позвала мужиков в дом. Дементий сослался на то, что некогда, что устал за день, и, попрощавшись, ушел.

Только он поднялся на крыльцо своего дома, от реки, из проулка, вынырнул председательский «газик» и остановился около Мезенцевых.

В четырех домах, расположенных по соседству, к окнам прильнули любознательные белопадцы. Они видели, как из машины ловко выскочили трое: председатель колхоза Благодеров — длинный, как жердь, неожиданно для своего роста подвижный и стремительный, младший лейтенант милиции Василий Емельянович — с неторопливыми движениями, всегда с прищуренными глазами, и шофер Миронов — маленький, улыбающийся, имени его большинство белопадцев не знали, потому что в Муруе и в окрестных деревнях Мироновых много, почти все они — шофера, как две капли воды похожи друг на друга, и который из них возил председателя, белопадцы все время путали.

Через час с небольшим председатель уехал в Муруй, то есть к себе домой, а Василий Емельянович через полчаса в полной своей форме от Мезенцевых пошел к Лоховым. Идти близко, наискосок через дорогу, и Василий Емельянович как будто нарочно шел медленно, чтобы его видели.

Никто не удивился, что Василий Емельянович от учителя идет к Лоховым. К учителю и раньше Василий Емельянович частенько наведывался — как-никак учился когда-то у Петра Ивановича. К Лоховым зайти у Василия Емельяновича тоже немало оснований: когда-то и Лоховы и Василий Емельянович жили на Татарской заимке.