— Есть еще критики, режиссеры, сценаристы и много кого. Слушай, Мить, отстань, а? Чего это на тебя нашло?

— Место, наверное, действует. А вообще-то, я давно хотел тебя спросить. Да все как-то не получалось. Прикоснуться, так сказать. А то занимаемся таким делом, что и подумать-то некогда. Тебя вот как — не жмет это? Можно сказать, небожитель, служитель муз — и вдруг занялся таким ремеслом.

Теперь было видно, что Матвей его подначивает, смеется над ним. Пашков махнул рукой и сказал, выходя из машины:

— Потом это обсудим. Вот вернусь в Москву и обсудим.

— Ага. — Матвей почти лег на оба сиденья и смотрел на Пашкова снизу вверх. — Знаешь, я тут тебе такую дачку присмотрел — пальчики оближешь. Тишина, сосновый лес. Сиди себе и пиши.

Этим утром значительная часть москвичей выглядели помятыми и несвежими. Несмотря на напряженный личный бюджет, многие не изменили традиции и отпраздновали старый Новый год, правда не так богато и бурно, как Новый год по новому календарю. Кроме стесненности в средствах повлияло и то, что день после праздничной ночи был будний, рабочий день, а ситуация у многих такова, что появляться на работе с похмелья означало риск оказаться безработным.

Матвей уже больше суток не покидал квартиры, и наблюдатели, не скрывающие своих намерений, по очереди скучали в своих машинах, ставя их в десятке-другом метров от подъезда.

Вчера после обеда в квартире прозвенел телефон, и хорошо поставленный голос попросил господина Соснина завтра в десять тридцать прибыть в кабинет двести десять районного управления внутренних дел и попенял, что тот не явился по повестке два дня назад. В противном случае голос пообещал принять соответствующие меры. Матвей пообещал непременно быть.

Участники и организаторы слежки посовещались между собой и решили, что отпускать клиента не стоит, хотя звонок этот поставил их в тупик. Что у него за дела с милицией? На всякий случай оружия с собой решили не брать: стоящая около РУВД машина может привлечь внимание, и не исключено, что может быть произведен досмотр машины. Для подстраховки одновременно был и второй автомобиль, который должен был находиться вне зоны видимости. В нем под подушкой заднего сиденья поместили оружие, которое при необходимости могло быть передано в первую машину.

Муху немного смущало появление Матвея в своей квартире. Зачем надо сначала с шумом отрываться, а потом возвращаться домой, где его наверняка поджидают? Это было непонятно. Хитрый ход? Но чего тут хитрого — сидеть в четырех стенах и ждать? Главное, чего ждать? Может, как раз этого звонка? Так не проще ли было самому наведаться в ментовку и там все порешать?

Но как бы там ни было, Живчик появился и Муха больше не собирался терять его из виду. Тем более что ему удалось узнать кое-что из того, что словообильный Руслан не сказал, а точнее, не захотел сказать во время своего посещения. Его родственник вместе со своими дружками, оказывается, перевозил ценности, которые будто бы шли боевикам в Чечне, тоже, наверное, родственникам или подельникам. Человек, который это сказал Мухе, работал в бригаде грузчиков в аэропорту. Лет десять тому назад он загремел на зону по легкой статье и спокойно отходил бы свой срок мужиком, но что-то у него не заладилось с блатными из Рязани, которые начали его прессовать. Муха тогда вступился за мужика, и тот этого не забыл. Когда к нему пришел пацан и сказал, что с ним хочет встретиться его давний знакомый Муха, мужик сразу отпросился у начальства и поехал на встречу, купив по дороге выпивку и недорогую, но приличную закуску.

В аэропорту он трудился давно и знал там всех и вся. Ему не потребовалось даже никого специально расспрашивать. Про тот рейс и без того ходило достаточно разговоров, а люди из органов трясли всех и каждого, выявляя свидетелей и пособников. Может быть, кто-то что и рассказал — он этого не знал и сам. Наученный горьким опытом, он предпочитал держать язык за зубами, но Мухе рассказал без утайки, что подобные рейсы были и до этого, что у чечен там все схвачено, летают всегда на «особку», в пустом самолете, досмотр ручной клади у них не производится, только на наличие оружия и наркотиков, но и то не сильно, потому что их уже все в лицо знают и знают, что вернутся они через день-другой. Никакого багажа — чемоданов, сумок, ящиков — у них с собой не бывает, так что оружия у них с собой точно нет. Но еще летом одна уборщица случайно увидела, как один из чеченов открыл свой чемоданчик и в нем были деньги и еще что-то. Много денег. Может, и так. А может, и не так. Уборщица лишней рюмкой не гнушалась, и с пьяных глаз ей что хочешь могло привидеться. Больше никто ничего подобного не видел. Только чемоданчики у них тяжелые, но никому их нести не доверяют, сами корячатся.

Муха дураком не был и дважды два складывать умел. И на этот раз чутье его не подвело. Речь и вправду шла о деньгах. Об очень больших, огромных, деньгах. Не зря Руслан так суетится. В стандартный «дипломат» влезает ровно миллион долларов сотенными купюрами. Пусть не все чемоданчики были с деньгами и не все набиты под завязку, но все равно речь шла об огромной сумме. Два миллиона? Три? Четыре? Еще больше? Этого он не знал. Но зато очень хорошо себе представил небольшой уютный домик в нелюдном месте, опрятную домохозяйку в годах и мурлыкающую у него на коленях кошку. Так он хотел бы встретить накатывающую на него старость. Даже треть от той суммы позволяла исполниться его мечте. А тут уж все средства хороши. И ни одного шанса упускать нельзя.

Поэтому Матвея он решил больше ни в коем случае из виду не упускать и при первой же возможности брать его в жесткий оборот. Но в милицию пускай съездит. Не хватало еще с властями себе проблемы наживать. Муха считал, что ждать нужно уметь, а спешка нужна только при ловле блох.

Без четверти десять к подъезду подкатили две иномарки. Из одной выскочил мужчина в теплой и широкой куртке, под которой так хорошо прячется оружие, посмотрел вокруг и, увидев замерших наблюдателей, выразительно сунул правую руку в карман. Когда реакции не последовало, он скрылся в подъезде, а затемненные стекла иномарок поползли вниз, позволяя вести автоматно-пистолетный огонь, чем-то напоминая старинные каравеллы с открытыми орудийными палубами, приготовившиеся к абордажу. Но никто и не собирался на них нападать. По крайней мере пока. Ни время, ни место для этого не подходили. Да и оружия не было сейчас у наблюдателей.

Первым из подъезда вышел давешний тип в куртке. Остановился, огляделся и тут же одна из машин притерлась вплотную к подъезду. Вышедший Матвей юркнул в открытую дверь, и небольшая кавалькада выехала со двора. Наблюдавшие за происходящим Эдик с Гешкой переглянулись. Охрана солидная. Связываться с такими страшновато. Но Муха сказал: следить, и они должны следить. Иначе даже сложно себе представить, что будет. Сидевший за рулем Гешка вдавил педаль газа и двинулся следом, одновременно лихорадочно придумывая, какой бы повод найти, чтобы выйти из этой карусели. И чем раньше, тем лучше. Может, больным сказаться или что похитрее удастся придумать? Есть, говорят, таблетки специальные. Одну съешь, и неделю как по правде болеешь гриппом. А что? Сейчас как раз эпидемия идет. Все натурально. Только где такую таблетку взять? Прямо хоть беги к гриппозному целоваться. Вон отец говорил, что его брат, Гешкин дядька, как раз гриппом заболел. Можно сходить к нему вечерком, проведать. Должно получиться.

Иномарки вырулили на магистраль и рванули вперед. Тут дело пошло веселее. Гешка не зря считался классным водилой. Он по-настоящему любил крутить баранку и мог сутками не вылезать из-за руля. Месяцев пять он ходил в спортивную секцию, где научился кое-каким приемчикам, но потом оттуда ушел, обидевшись на то, что ему не дают участвовать в соревнованиях. К своим двадцати пяти годам он уже на всех «жигулях» успел поездить, на «форде», «мицубиси», «ауди», «мерсе» и сразу уже не вспомнишь на чем еще. Он держался за последней иномаркой метрах в десяти и при этом умудрялся маневрировать так, что сидевший рядом Эдик видел машину-лидера, в которой ехал тот, за кем они и должны были следить, а когда та попыталась оторваться, пользуясь задней как прикрытием, он рванул и хитрым маневром вклинился между ними.