Был у него приятель еще со школьных времен. Познакомились они в спортивном лагере в Крыму, сошлись, даже подружились по-мальчишески и по возвращении в Москву отношений не прекратили. Родители Кости были невысоких чинов посольскими работниками и с молодых ногтей готовили сына к дипломатической карьере. Языки, манеры, одежда, и все в этом роде. А потом МГИМО, и перед парнем открылась долгая дорога в светлую жизнь. Но грянули новые времена, начались перемены в чиновничьих рядах, и Костя Сошанский бегом побежал по служебной лестнице, добежав до дипломатического поста и членства в политсовете демократической партии. Пашков раз видел его по телевизору и раза три-четыре натыкался на интервью с ним в разных изданиях. Человек явно делал себе политическую карьеру, делая упор на критике коммунистов, хотя не очень понятно было, чем именно они ему насолили. Те наверняка не оставались перед ним в долгу, а из таких взаимоотношений только и может вырасти только вражда. Значит, если не ключик имеет, то тропинку к заветному сейфу знает.

Пашков достал записную книжку и набрал полузабытый номер. Ему повезло. Костя был дома и, не чинясь, признал старого приятеля.

— Привет инженерам человеческих душ! — бодро продекламировал он. — Какие новости?

— Стареем.

— Это не новость, это медицинский факт. Только я бы сказал, что мы пока что мужаем. Разницу ощущаешь?

— Обязан ощущать. Есть мнение.

— Докладывай.

— Встретиться и хорошо посидеть.

— По поводу?

— По поводу возмужания. Ты как сегодня?

— А где? Ну и с кем, конечно.

— Со мной. По поводу «где» — сам решай. Ты в этом деле дока.

— Ты сейчас наговоришь. Ладно, есть идея. Мне как раз приглашение прислали на одно мероприятие. На два лица.

— Погоди. Тогда ты, может быть, жену с собой возьмешь? Или там… еще кого? — попробовал отказаться Пашков, намекая на возможную любовницу.

— Да брось ты из себя не знаю кого строить! Ты не позвонил бы — я бы тоже не пошел. Тусовка. Концертик, водочка, закуска — все готово. Или у тебя деньги лишние появились?

— Уговорил, — рассмеялся Пашков. — Где и когда?

— Ты все там же живешь?

— Пока не переехал.

— Тогда часиков в восемь я к тебе подъеду.

— А ты не боишься за рулем пить?

— На служебной. Водитель будет трезв как стеклышко — это я тебе твердо обещаю.

На полученные с «кредита» деньги как раз месяц назад Пашков, кроме всего прочего, купил себе хороший английский шерстяной костюм. Не то чтобы он ему был очень нужен — куда в нем ходить? Но, увидев его в магазине, купить очень захотелось. Так бывало в детстве, когда видел на витрине магазина игрушку и хотелось ее иметь до трепета, до дрожи в коленях, до спазм. Жена покупку не оценила, только посмотрела молча, как он красуется в обновке перед зеркалом. Но ничего не сказала; за день до этого он купил ей дорогущие итальянские сапоги на натуральном меху. А вот теперь костюм пригодился.

За час до выхода Пашков выпил стопку водки. Из своего опыта он знал, что, выпив за полтора-два часа до застолья небольшую дозу спиртного, риск оказаться пьяным сильно снижается. Может быть, это особенность только его организма, а может быть, просто один из общеизвестных способов не ударить в грязь лицом наряду с поеданием масла, но Пашкову это неизменно помогало. К тому же он хорошо себе представлял, что такое халява. При виде дармовой выпивки многие, даже самые сдержанные люди, начинают терять голову и пить без меры и оглядки на свои физические возможности.

Мероприятие, проходящее в известном на всю Москву ресторане, закрытом на этот вечер для свободного посещения, оказалось десятилетней годовщиной какой-то не известной Пашкову фирмы, занимающейся не то продажей продуктов питания, не то организацией зарубежных туров, а может быть, одновременно и тем и другим.

Служебная черная «Волга» подвезла их с Сошанским прямо ко входу и, что очень удивило Пашкова, видевшего такое только в кино, водитель выскочил первым и открыл заднюю дверцу, выпуская пассажиров. Классический швейцар на дверях был усилен двумя дюжими молодцами в расстегнутых кожаных куртках. Они мазнули по подъехавшим безразличными рыбьими взглядами, предоставив швейцару знакомиться с пригласительными билетами, распахивать двери и заученно улыбаться фальшивой улыбкой.

Поиски свободного места не составили труда. На каждом столике стояла табличка с номером, и Ольшанский уверенно подошел к столику с цифрой 9. Все четыре стула вокруг него были пусты.

— Рановато пришли, — с оттенком недовольства проговорил Сошанский, занимая место с таким расчетом, чтобы видеть большую часть зала. Пашков заметил этот нехитрый маневр, но виду не подал. Он знал, а по большей части догадывался, что в институте, где из его приятеля делали дипломата, учат многому из того, что в популярной литературе и фильмах про шпионов приписывают исключительно Штирлицам всех мастей. Так, Костя как-то хвалился, что научился открывать бутылку, одной рукой заставляя ее содержимое завиться штопором, а ударом второй по донышку выбивая пробку. В то время он учился не то на втором, не то на третьем курсе. Можно представить, чему его могли научить за пять-то лет.

Пашков мельком осмотрел зал. Почти все столики были заняты, люди неспешно выпивали, переговаривались между собой, без особого интереса посматривали на сцену, где под фонограмму изображал африканскую страсть слегка одетый дуэт. Судя по всему, вечер только начался. Не было еще ни пьяных, ни танцев в обнимку, ни громких тостов.

— Кость, а ты каким боком к этой конторе? — поинтересовался Пашков, глядя, как его приятель разливает по рюмкам виски.

— Да почти уже никаким. Раньше, когда они только начинали, я помогал им устанавливать контакты с поставщиками. Консервы, соки — и все такое в этом роде. Тогда многие этим пробовали заниматься. А они смотри как развернулись, — Сошанский взглядом обвел зал. — Сначала, десять лет назад, были настоящими пацанами. Хотели всю Венгрию заставить на себя работать. Максималисты, как и все в молодости.

— Почему Венгрию?

— Так они оттуда все везли. Я же там работал в то время, забыл?

— Нет, вспомнил. — Пашков взял в руку рюмку. — Ну что, давай за нас?

— Нет, сначала за именинника. А то как-то невежливо получится по отношению к хозяевам.

— Давай за него. Или за них?

— И за него, и за них. Пусть живут и здравствуют еще десять лет.

— Немного же ты им отмерил.

— По нашей жизни это даже щедро. В конце концов через десять лет еще раз пожелаем.

Они выпили и слегка закусили, когда к их столику подскочил расторопный официант и предложил на выбор горячие закуски.

— Хочу тебя спросить кое о чем, — решился задать главный свой вопрос Пашков. — Можно сказать, проконсультироваться, пользуясь знакомством с экспертом.

— Валяй, — разрешил Сошанский, кивком здороваясь с человеком, сидевшим за два столика от них.

— Ты некоего Молочкова знаешь?

— Дядю Гея? Встречал пару раз. А зачем он тебе?

— Да вот книжку одну задумал написать. Про политиков. В сущности, все равно кого брать прототипом, но он как-то попался мне на глаза. Вот и захотелось поподробнее узнать. Можешь что-нибудь сказать?

— Меня он не сильно интересует. Как политик он нулевая фигура. В том смысле, что его интересуют только деньги.

— Ну какие же у коммунистов деньги?

— Такие же, как и у всех остальных. Вот станет он губернатором — будет еще больше.

— Думаешь, станет?

— Не исключено, — пожал плечами Сошанский. — Хотя, говоря между нами, я бы его прокатил. Уж больно противный.

— Как?

— Я бы, например, повнимательнее посмотрел на его помощника.

— И что бы там увидел?

— Я бы увидел, что молодой коммунист Вова… Хотя какой молодой? Наших примерно с тобой лет, а коммунист он не больше, чем я. Так, одна фразеология и тоска по несостоявшемуся прошлому. Ну и теплое место рядом с боссом, конечно. Возможности пользоваться большими связями. Жена, два сына, маленький бизнес, оформленный на супругу. Все нормально. Но только пару лет назад его частенько видели в гей-клубах, а сейчас не то — положение обязывает, но зато раза два в неделю он остается ночевать на даче у Молочкова. Способ, конечно, грязноватый, но действенный. Средний отечественный избиратель не любит видеть во власти голубых. Хотя рано или поздно это, безусловно, произойдет. Вообще, про этого Вову нужно отдельно рассказывать. Мелкий гад и неблагодарная скотина. Я ни минуты не сомневаюсь, что, пообещай этому пакостнику немножко денег и защиту — он продаст своего босса с потрохами. А пока лижет зад своему хозяину. В прямом и переносном смысле.