18. «Непогодною ночью осеннею…» Непогодною ночью осеннею, У дверей, Чей-то робкий ей шорох почудится… Жутко ей. И вглядеться-то страшно в недвижную Эту мглу — Ну, как бледные руки подымутся Там, в углу? Не глядит, не дохнет, не шелохнется, А в груди Что-то шепчет до боли назойливо: «Погляди». 1899 19. «В золоте осеннем грустная аллея…» В золоте осеннем грустная аллея Путь наш осыпала золотом листов… Как чета влюбленных, странно холодея, Шли мы вдоль любимых, тихих берегов. Что-то между нами тихо обрывалось, Словно паутины трепетная нить, И куда-то сердце с болью порывалось, И о чем-то сердце жаждало забыть. И в душе роилось дум так много-много, На уста просилось столько поздних слов, А кругом мерцала грустная дорога Золотом осенним вянущих листов. 1899 20. «Голая береза шелестит о стекла…» Голая береза шелестит о стекла Робкими руками… Отчего же взор твой засветился снова Тихими слезами? Отчего безмолвна и с тоской невнятной Смотришь в даль ночную? Отчего с тобою я как враг ни слова, И как друг тоскую? Или это осень тенью молчаливой Пронеслась над нами, И сердца, и мысли мрачно разлучая Гневными крылами? 1899 21. «Нет, не могила страшна…» Нет, не могила страшна — Страшно забвенье, Страшно свалиться Без силы, без воли, В пропасть холодную Вечного сна… Благо тому, чью могилу И крест молчаливый Дружеский мягко венок обовьет, Точно объятье Теплой руки, Живою поэзией красок. Вот василек полевой — Память далекого детства, И розы тревожный восторг, Там астр сиротливых мечтательность, Георгин одинокая гордость, И тихой фиалки, Свежей затворницы леса, Смиренный и всепримиряющий Шепот душистый. И благо и жизни, и смерти, Когда по цветам разгорится В ранних росинках Погожее утро, И тихо над гробом цветут Слезы любви и молитвы. 1899 22. Романс («О, как далёко и как враждебно…»)
О, как далёко и как враждебно Ты удалилась от меня! И нет уж в сердце зари волшебной, И в песнях нет моих огня. Едва мерцает из тяжкой дали, Из тяжкой дали, из темных туч, Твой лик, исполнен немой печали, Твоей улыбки бледный луч… Не воротиться тому, что было, Что догорело, что прожито. Молчи же, сердце! Как ты любило, Пускай не знает другой никто! 1898 23. Friede (Средневековая суббота) Friede, friede! Тих и мирен вечер, Только слабо колокол дрожит! Божья весть о близком воскресеньи От грозы насилий и обид. Friede, friede! С узкой колокольни Как молитва тихая парит; Сердце тихо празднует победу Над грозой насилий и обид. 1899 24. Осеннее Как ночь тиха, как ночь темна! Один прижавшийся к стеклу Листок поблекший из окна Глядит ко мне сквозь эту мглу. Глядит сквозь эту мглу с мольбой И будит горькие мечты — Один листок, один живой Свидетель летней красоты. И говорит он: «Ночь темна, Грустна безмесячная ночь, Кругом глухая тишина… О, не гони меня ты прочь! О, не гони, не презирай Моей унылой желтизны: Я – мертвый лес, поблекший рай, Могила песен и весны! Я – память счастья и тревог, Лесов живых, живых небес, Последний трепетный листок Из книги света и чудес. Когда же грубо ветер злой Меня в безмесячной тени Сомнет, сорвет перед тобой, Хоть раз, один хоть раз вздохни!» 1899 25. Измена От сонных берегов, где в ласковом покое Волны безропотной затишье голубое, От узкой заводи, где на заре едва Плескалась под веслом глубокая трава, И в раннем лепете приветливой наяды Душе мечталися бесценные награды, — Прости, любимая! – я порываюсь вдаль За черный гребень гор, где гневно блещет сталь, И в смертных прихотях, и в долгих воплях боя Хочу испить до дна призванье роковое. 1899 26. Март Там, далеко на горах, И в лощинках, и в долках, Как зимы последний грех, Тихо тает грязный снег. И просторна, и пестра Пробужденная гора. Выше, выше – там пути Человеку не найти: Словно горы – облака, И тропинка далека, По которой мимо круч К нам нисходит тонкий луч. 1899 |
