XXIX. Канун Мой друг, прекрасна жизни осень, Вся в блеклом золоте листов, И ровный гул надгробных сосен, И замирание дубров. Тогда ни боль, ни озлобленье Души не трогают покой, И разве слабое смущенье Пред нарастающею тьмой. 25 декабря 1930 XXX. «Я помню радости живые…» Я помню радости живые, Я помню чистые мечты, Сияли очи молодые, Дрожали тонкие листы. И всё прошло, и всё пропало, Уже иным досталось жить, И только сердце трепетало И не хотело позабыть. 26 декабря 1930 XXXI. Последние песни Я тороплюсь допеть. Так много В груди томленья и огня. Так больно поздняя дорога Пугает сумраком меня. Я тороплюсь допеть. Вдруг тучи, Замкнув лазурь, прервут мой путь. И всё тропинка круче, круче, И всё мне тягостней вздохнуть. 13 февраля 1931 XXXII. Последний раз Сойдя две шаткие ступени, Пойдем бродить в огне луны, Как потревоженные тени Когда-то детской старины. Два поздних сна из сказок Гримма, Последний раз рука с рукой Сойдем шуршать неуловимо Перед террасою пустой. 17 апреля 1931 XXXIII. Прощанье Придет минута расставанья, Тогда душою вновь и вновь Сильней почуешь на прощанье Свою померкшую любовь. И в это краткое мгновенье Всё-всё припомнишь и простишь И со слезами умиленья Былую боль благословишь. 3 сентября 1931 На встречные темы I. Сестре Милая, как бы с живым твоим чувством к природе Ты красотой, окружающей нас, любовалась. Как бы смотрела на эти косматые скалы, Темной щетиной растущие к ясному небу, На неоглядное это далекое море, Весь кругозор заключившее в свежих объятьях. Пусть уже смерть опустила меж нами завесу, Пусть ты смежила на отдых усталые взоры, — Нет, я не верю, чтоб связь порвалася меж нами: Так хорошо это море, и небо, и горы… Всё это видишь ты, всё ты не можешь не видеть: Видишь и море в полдневном торжественном блеске, Видишь и парус косой, убегающий в море, Видишь и ленточку горной порывистой речки, Видишь меня, как брожу я в лесу одиноко И о минувшем твоем и моем вспоминаю. 28 августа 1925 II. Тени
Лети, мечта моя, в далекий, Все близкий сердцу уголок, Где знойным летом синеокий Во ржи смеется василек, Где по тропинке чередою Косцы веселые спешат, Где над знакомою водою Уж не шумит мой старый сад, Но где теперь в раю минувшем, В раю потерянном моем, Над домом, призраком уснувшим, Деревья-призраки венцом. Кому и чем ты помешало — Веселье ранних, чистых дней, — Моя заря, мое начало, Блаженство памяти моей. Зачем те радости живые, В груди дрожавшие тепло, Во дни борьбы, во дни больные Угрюмой бурею смело. И на могиле вдохновений И грез и сказочных цветов Поникли тени – только тени, — И тени слез, и тени снов. 23 февраля 1926 III. Старому другу Старый друг, далекий друг, Пусть туман лежит вокруг, Пусть на сердце нет огня, Старый друг, люби меня. Старый друг, во мне, со мной Наш рассвет люби живой, Ночи – звезды и лазурь, Первый взрыв весенних бурь, Споры, крики – и потом Упоение стихом. Старый друг, далекий друг, Пусть томит меня недуг, Пусть дрожит моя рука, Знаю, так же связь крепка, Цепь, сжимающая нас В предзакатный, поздний час. Мягок вечер, воздух чист. Неподвижен влажный лист. Вдаль по взморью разлита Золотая красота, И прощальные лучи Широки и горячи. 29 марта 1929 IV. Колыбельная Моя ты песенка, моя ты сказочка, Моя ты ясная заря, Моя цветов весенних связочка В холодный вечер декабря. Моя ты звездочка, мое ты солнышко, Мой тихий-тихий майский цвет, Мое ты крохотное зернышко Грядущих дней, далеких лет. Моя ты сказочка, моя ты песенка, Моя ты маленькая пай, Моя ты ангельская лесенка В былые годы, в детский рай. 28 октября 1929 V. «Целый с тобою мне день…» Целый с тобою мне день Светлая вешняя сень. Где ни стоим, ни пойдем, Всюду цветок за цветком. Спустимся ль к сонной реке, — Песня плывет вдалеке. В гору ль с рукою рука, Ты, как лазурь, мне близка… Целый с тобою мне день Тихая, ясная сень… 23 апреля 1927 |
