В глазах у Смита помутилось, натянулся, врезаясь в тело, ремень безопасности, вспомнилась мама… И провал…

– Очнитесь, сэр, – тряс его полисмен в шортах и широкополой шляпе. – Очнитесь, черт вас возьми! Вы были на левой стороне.

– Врача, – простонал Смит.

– Я остановлю первую же машину, и вас довезут до доктора. Но в полицию вызовут. Я сожалею, но придется платить, сэр. Виновен тот, кто оказался за разделяющей чертой на полосе встречного движения.

Какая-то машина остановилась.

– Не беспокойтесь, шеф. Я его доставлю куда надо, – заверил чей-то знакомый голос.

Генри Смита усадили рядом с водителем в роскошную открытую машину «ягуар».

И она красной молнией рванулась с места, унося Смита в обратную от Вашингтона сторону.

«А как же Капитолий?» – мелькнуло у него в мыслях.

– Ну, как, парень, очухался? – спросил водитель.

На сиденье за рулем едва умещался добродушный толстяк с полдюжиной подбородков. И он затрясся в беззвучном смехе. Смит не верил глазам. Это же сам Броккенбергер, «Король лобби», к которому он спешил в Капитолий!

Броккенбергер теперь уже громко хохотал:

– Недурная встряска? А? И целехонького усадили ко мне в «случайно проезжавшую машину»! Ха-ха! Ничего не скажешь! Мои «ягуары каменных джунглей», как вы их обозвали в одной из своих паршивых статеек, все-таки умеют делать свое дело. О'кэй?

– Да, сэр. Но зачем же мою новенькую машину…

– Заткнитесь. Вы заслужили хорошего тумака. Какого черта вы проиграли в ледяном Гроте всю игру?

– Да, босс. Но едва ли в этом моя вина.

– А чья же еще? Кого мы послали туда и зачем?

– Это все нобелевские лауреаты, босс! Уверяю вас! Они вообразили, что могут иметь собственное мнение, хотя им внушали, как себя вести…

– Еще бы! – хмыкнул Броккенбергер. – У этого осла в золотых очках в комнатенках Капитолия была мымра-секретарша, которая наверняка ему все напомнила.

– И мне не оставалось ничего другого, сэр, как «задействовать запасной вариант»…

– Заткните свою паршивую пасть. Лучше помолчать об этом даже в моем «ягуаре», где можно не опасаться подслушивающих аппаратов, которыми набит Капитолий.

– Так вот почему мы встретились на шоссе!

– Идиот! Если бы вы были так же догадливы и там!..

– Но разве комиссия долетела до Нью-Йорка?

– До него долетел этот Анисимов, а не оказался с вашей помощью среди всех на «Конкорде». Тогда было бы о'кэй!

– Мне не пришло это в голову, босс.

– Даже острые ножи тупеют, если их не точить.

– Я готов, сэр, быть ножом, мечом, кинжалом.

– Знаю. Потому и «подобрал» вас на дороге. Чтобы наточить.

– О'кэй, сэр!

– К делу. Вы читали статью профессора Тейлора, отца водородной бомбы, который утверждал, что ее можно украсть?

– Да, сэр. Но там говорилось, как сохранить материалы, из которых можно создать атомную бомбу.

– «Предупреждать» об этом все равно что указывать на такую возможность.

– Но, сэр, администрация после этой статьи, вероятно, приняла нужные меры. Сам президент… нераспространение…

– У нас было время, пока статья готовилась к печати. Ее можно было прочитать и до выхода в свет.

– Должен ли я понимать, что…

– Вы ничего не должны понимать. Только действовать, как укажут.

– Да, босс.

– Заполучить материалы для атомной бомбы, о которой болтал «папаша всеобщего уничтожения», оказалось возможным. Но этого мало. Нужны еще мозги, которые способны сделать из материалов действующую штуку. Они уже гостят у нас. Вам предстоит завернуть им их паршивые щупальца так, чтобы мозги сработали как надо. Словом, если вам не удалось взорвать город под ледяным куполом…

– Надо взорвать сам ледяной купол! – догадался Генри Смит.

– Вот вам и поручается обработать заполученных нами специалистов. Кстати, и вашего Анисимова тоже.

– Как? И он там? Зачем?

– Постарайтесь связать их всех троих одной веревочкой. И атомную бомбу с белковой тоже.

– О'кэй, босс! Можете положиться на меня. Я все устрою.

– У вас не будет другой возможности, парень, – зловеще напутствовал Броккенбергер. – Говорят, саперы и гангстеры не ошибаются дважды.

– Но где мне действовать и когда, сэр?

– А мы уже приехали, сын мой. Вот она, «вилла-гроб». Тиха как могила. И чтобы выйти из нее, надо… воскреснуть. – И Броккебергер снова затрясся в беззвучном смехе. – Пришлось одолжить ее для такого благого дела. Сейчас я дам приказ по радио своим паршивцам впустить вас. Вылезайте. О'кэй!

Генри Смит выбрался на шоссе.

Красный «ягуар» молнией метнулся с места.

Смит стоял перед калиткой тенистого парка, в глубине которого виднелась богатая вилла. Он рассматривал затейливую вязь железной решетки и размышлял над последними словами босса. Поворота с пути, на который судьба толкнула его, уже не было.

– Эй вы там, пошевеливайтесь, дьявол вам в глотку! – услышал он хриплый голос в репродукторе, вделанном в столб калитки. – Открыта ваша проклятая дверь. Толкайте.

Холл виллы был просторным двухсветным залом с прозрачным сводом. Внутренние галереи второго и третьего этажей изнутри охватывали холл. Широкая мраморная лестница разделялась на втором этаже надвое. Внизу по обе ее стороны стояли беломраморные статуи Афродиты и Дианы.

Пол был устлан дорогими коврами. Бесценные вазы, японские, китайские, индийские, стояли вперемежку с разностильной мебелью и говорили скорее о расточительности, чем о вкусе. И все это в чрезмерном количестве. Гигантский холл при всей его претенциозности чем-то напоминал типичный для Америки универсальный магазин, и все, что находилось в нем, казалось выставленным на продажу.

Белый концертный рояль «Стейнвей» стоял особняком, выделяясь неожиданным пятном.

Доктор Стилл уже приготовил его для артиста, поднял крышку, напоминающую крыло огромной белоснежной птицы.

Анисимов уселся в мягкое кресло, нежно обнявшее его со всех сторон.

Несмотря ни на что, он готов был слушать музыку и не позволял себе упасть духом.

Оба же его товарища по заключению после «обеда с выстрелами» пребывали в подавленном состоянии.

– Однако вы, сэр, с характером, – не то с восхищением, не то с укором заметил Анисимову профессор О'Скара, когда они вставали из-за стола, отведав наскоро приготовленных овощных блюд.

Солнце. уже не заглядывало через узкие и высокие, как в средневековом замке, окна. В восточных небо приобрело фиолетовый оттенок, а в противоположных – отражало закатную зарю.

– Что-то запаздывает наш артист, – сказал профессор О'Скара, вставая. – Пойду сообщу ему о сегодняшнем аншлаге.

И, солидно шагая, благообразный, но понурый, он удалился в боковую дверь.

Ждали его долго. Доктор Стилл нещадно курил сигарету за сигаретой, обдавая Анисимова табачным дымом. Николай Алексеевич старался не морщиться. Оба молчали.

Наконец появился О'Скара, медлительный, даже чуть торжественный.

– Увы, джентльмены, – сказал он, опускаясь в кресло. – Концерт, очевидно, не состоится.

– Отчего же? – огорчился Анисимов.

– Наш виртуоз «перебрал», как сказал бы сам об этом, если бы мог говорить. Он находится в весьма плачевном состоянии. И даже потерял свой автомат.

– Что? – вскричал Стилл. – Где автомат?

– Я нашел его на пороге спальни Джо, поднял и…

– Где же он? Где? – вскочил Стилл, глаза его лихорадочно блестели.

– Я положил оружие под подушку Джо. Хорошо, Гарри не заметил. Он пристрелил бы беднягу.

– Гангстер – бедняга! А мы? Не понимаю вас, профессор, – возмутился Стилл, с размаху снова опускаясь в кресло. – Вы отказались от оружия, которое могло вернуть нам свободу! Вы умалишенный!

– Не горячитесь, доктор Стилл. Я не мог взять оружие, ибо это повлекло бы кровопролитие, что противно божьей воле.

– А держать нас – это с ведома господа бога?

– Доктор Стилл, я уважаю ваши убеждения и рассчитываю на то же с вашей стороны.