Наверное люди испытывают нечто подобное, когда вскрывают себе вены...

Она послала его в Нью-Йорк, понимая, что он не сможет ничего добиться, а теперь, когда он вернулся домой, его ждал этот сюрприз.

Он откинулся на подушки и закурил.

Он понимал, что это был самый большой кризис из всех тех, которые ему пришлось пережить на протяжении своей семейной жизни. Именно тот кризис, для преодоления которого ему понадобится запас всех сил. А он испытывал полнейшее душевное опустошение.

Она ушла пешком, с одним чемоданом, не захватив денег. Или же деньги у нее были? Возможно она уже давно откладывала что-то? Но куда она могла поехать? В Нью-Йорк? Если бы он согласился на предложение «Рейнс и Рейнс», тогда в расчете на его большой заработок это было бы заманчиво, но не сейчас. Нет. Без денег ей там нечего было делать, и Линда это понимала даже лучше, чем он сам. Еще менее вероятно, что она вернулась в малюсенький провинциальный Висконти, где пять лет назад умерли ее родители уже после того, как она вышла за него замуж. Нет, не в Нью-Йорк и не в Висконти. Тогда куда же? Ей некуда было ехать, некуда.

«Ну, а если она и в самом деле ненормальная?» — подумал он. Если давно дремавшая в ней болезнь, наконец, дала себя знать? Порезанные картины, разбитые пластинки, порванные магнитофонные ленты, то, что она ушла из дома пешком в неизвестном направлении,— разве это не признаки ее безумия? Она должна шарахаться из стороны в сторону от каждой проходящей мимо машины.

Стоило ему представить Линду в таком бедственном состоянии, как он сразу же обрел силы, почувствовал жажду деятельности.

Надо известить полицию.

Но полиция Стоунвилла — это Стив Риттер. А тут уже Линда Постаралась, все исказив и поставив с ног на голову, сделав такой шаг невозможным.

Если только он обратится к Стиву, то вся деревня будет знать, что она в припадке безумия перерезала его картины, учинила в доме погром и бежала.

И тут его осенило.

Разумеется она не могла так поступить. Она просто ушла к кому-то из своих «милых, милых, милых друзей» из кружка Кейри. Так оно и есть. Смешно было ожидать чего-то другого. Джон моментально представил себе ее драматическое, продуманное до мельчайших подробностей появление в доме старшего Кейри или у Мерлендов:

— Дорогие мои, я сделала нечто ужасное... Не знаю, как вам объяснить? Я ушла от него. Жизнь стала невыносимой. Если бы вы только знали... Ох, мистер Кейри! (или «Ох, миссис Роз»).

Да, так оно и есть. Она вполне могла отправиться и к молодым Кейри, пока Викки ездила на станцию.

Джон был настолько уверен в правильности своей догадки, что все остальное ровно ничего не значило.

Он торопливо сбежал вниз и позвонил Кейри. К телефону подошла Викки.

— Джон? Мы ждем вас обоих, приезжайте.

— Значит Линды у вас нет?

Он поразился твердости собственного голоса.

— У нас? Нет, что вы! Я ее не видела с того вечера.

Вообще-то я собиралась к ней зайти или хотя бы позвонить, но как-то не выбрала времени. Ничего не случилось, а?

Джон подумал о параллельной трубке.

— С вашего разрешения я заеду.

— Конечно, но,..

— Я все объясню, когда мы увидимся, Викки. Скажите, не могли бы вы сами или Бред позвонить родителям и Мерлендам и спросить, нет ли у них Линды.

Мне самому не хотелось бы этого делать, учитывая события того вечера.

— Я сейчас же позвоню.

— Спасибо, Викки, до встречи!

Джон положил трубку. Если Линды не окажется ни там, ни там, то ему придется рассказать Викки и Бреду всю правду. Хотя за эти годы Джон настолько привык покрывать жену, что это стало как бы его второй натурой; он понимал, что на этот раз дело зашло слишком далеко. Надо искать собственных союзников.

И Бред, и Викки поймут его правильно. Во всяком случае не усмотрят в его словах пикантную новость, которую надо как можно скорее распространить по деревне. В этом он не сомневался. Возможно, они сумеют ему помочь. Когда их будет трое, они, при известном везении, смогут найти Линду до того, как разразится скандал.. Если ее нет ни у старика Кейри ни у Мерлендов...

Нет, она должна быть там, иначе...

И снова перед ним мелькнул жуткий образ: пустые, бездумные глаза на безумном лиде; шатающаяся фигура беспорядочно движется по всему дому, держа в руке чемодан. Джон прогнал эти мысли.

Выруливая машину на шоссе, он переключился на Стива Риттера. В конце концов, не могло ли оказаться правдой то, что ему заявила Линда? Не убежала ли она с местным Дон-Жуаном? Это как болезнь. Нет, она сама позднее созналась, что это было порождено алкоголем. Но даже если это и было ложью, то все равно Стив Риттер принадлежал к верным поклонникам Линды, как, впрочем, и большинство жителей деревни. Возможно, то враждебное отношение, которое он почувствовал в деревне, было связано именно с этим. Линда могла побояться, что компания Кейри слишком искушена, чтобы проглотить ту историю, которую она для них приготовила.

Поэтому она могла сейчас найти убежище у кого-то из местных жителей, чтобы через него «подготовить общественное мнение».

Правда, это не казалось особенно правдоподобным, .учитывая снобизм Линды и ее постоянное стремление играть роль «богини» у тех, кого она считала ниже себя. Но вообще от нее можно ожидать чего угодно. Так что он не станет ни за что ручаться...

Вместо того, чтобы ехать к Кейри короткой дорогой мимо пустого дома Фишеров, Джон повернул налево к Стоунвиллу, Нет, он не станет спрашивать прямо, у Стива...

Для этого положение было слишком деликатным, но ему нужен бензин. Он может заехать на бензоколонку и там разнюхать, что к чему.

Стемнело. Когда он добрался до маленького кафе-мороженого на полпути к деревне, внутри приветливо сверкали неоновые огни и доносился резковатый звук музыкального автомата.

Он остановился у бензоколонки. Навстречу ему вышла миссис Риттёр, тоненькая, безвкусно одетая женщина с седыми волосами. Бетти Риттер, обиженная пренебрежением собственного мужа, состарившаяся раньше времени, была мизантропом и изгоем в деревне. Если кто в Стоунвилле не занимался сплетнями, так это Бетти Риттер.

Она наполнила бензином бак Джона, глядя на него суровее, чем обычно. Когда она подошла к машине и стала протирать замусоленной тряпкой стекла, Джои спросил:

— Стив дома?

— Стив? Только что поехал по вызову. Минуты две назад.

Она фыркнула:

— Подумать только! Стив Риттер — стоунвиллский полицейский. Я каждый раз начинаю смеяться, как подумаю об этом. Да тут требовалось арестовать и посадить за решетку всего одного человека, — самого Стива Риттера. Масла тоже налить, мистер Гамильтон?

— Да, пожалуйста.

Нервы Джона были натянуты, как струны.

— Так вы говорите, что его вызвали по полицейским делам?

— Не спрашивайте меня, еще не разгорелся тот день, когда Стив будет докладывать мне о своих делах. Только что прибегал к нему Бак и что-то рассказывал Стиву про ребятишек. Я отпускала бензин, так что не слышала, что они там обсуждали. Потом зазвонил телефон, Стив снял трубку и сразу же выехал на машине.. Бак поехал с ним. Так что на этот раз это не шашни.

Бетти Риттер рассмеялась, а потом посмотрела на него насмешливыми глазами:

— Эй, а вы нервничаете, мистер Гамильтон. Что случилось? Совесть замучила? Жену убили или что другое? 

Он поехал через деревню. В окнах магазина горел свет. Пара машин стояла под могучим кленом у почты. На пороге одного из дощатых домиков сидели мальчик и девочка. Кто-то стоял, покуривая, возле большого дома, где должен был состояться митинг. Когда? Завтра? Нетерпение Джона усиливалось словами миссис Риттер. Он подсознательно ожидал суматохи и суеты, которые свидетельствовали бы о несчастьи. Но кругом все было тихо. Типичный летний вечер в Новой Англии, хоть картину пиши.

Если бы кто-нибудь встретился с Линдой, которая с безумным видом блуждала по шоссе, Стив никогда не взял бы с собой Вака. Значит, полицейский звонок не имел никакого отношения к Линде. Случайное совпадение.