— Вот наш пригорок, Чик. Вот наше утро, наше солнышко, а где наш Цветок?
— Не вижу, Хрюк. Там стоит один, но он — чёрный, а наш был белый.
— А где наша Пчела?
— Сейчас полетит.
«У-у-у!» — загудели пчёлы.
Солнышко встало —
Хрю-хрю!
Утро настало —
Хрю-хрю! —
запел Поросёнок. —
Мордочку вскинем,
В воздухе синем
Плавают пчёлы —
Хрю-хрю!
— А где наша Пчела, Чик?
— Вот летит… Может, это наша… Пчела! Вы не будете так добры… А где наша Пчела?
— Это какая ещё ваша Пчела?
— Та, что научила Поросёнка собирать мёд…
— А-а-а… Пропала.
— Как? — вскрикнул Чик.
— Очень просто: мы, пчёлы, далеко летаем, часто пропадаем.
— А Цветок? Что сталось с нашим Цветком? — спросил Поросёнок.
— Так вон он стоит!
— Нет, этот цветок — чёрный, а наш был белый-белый.
— Он и был белый-белый, — сказала незнакомая Пчела, — а Жаба с Дождевым Червём сделали его чёрным.
— Как? — вскрикнул Чик.
— Два дня старались. Жаба болотную тину таскала, а Червь — грязь из-под земли.
— И ты видела? — крикнул Поросёнок.
— Да.
— И не спасла?!
— Мне некогда: я — на работе.
— Как же ты не спасла Цветок? — возмутился Поросёнок.
— А вы сами-то где были? Он всё звал вас: «Поросёнок! Воробей!»
— Мы были в Африке, — сказал Чик.
— Где?
— В Африке. Страна такая есть…
— А-а-а… Ну, мне пора. Извините, — сказала незнакомая Пчела.
И улетела.
А Поросёнок с Воробьём подошли к Цветку.
— Цветок! — сказал Поросёнок. — Скажи хоть одно слово!
Цветок не ответил.
— Цветок! — позвал Чик.
— И зачем мы отсюда улетели, Чик? Помнишь, какое было утро? Помнишь, как Цветок качал нас с тобой у себя на плече и говорил: «Мне очень хорошо, Поросёнок! А тебе?» А теперь он стоит чёрный, высохший и не говорит ни слова.
— Что же теперь делать, Хрюк? — спросил Воробей.
— Как — что делать? Отомстить Жабе и Червяку.
— Но как мы их поймаем? Червяк — под землёй, а Жаба — в болоте!
— Мы победили Крокодила и перехитрили Льва, — сказал Поросёнок. — А уж этих-то…
— Но как?
— Увидишь. Идём!
Сияло солнце, пели птицы, порхали бабочки, и в этом сиянии хмурый Поросёнок спускался с холма, за ним — прыгал взъерошенный Воробей.
Глава десятая, в которой Поросёнок становится Цветком
Как только Поросёнок с Чиком ушли, Цветок чуть шевельнул почерневшим листиком и, совсем не слышно, будто прошелестел ветерок, вздохнул:
— Как жаль, что я не могу говорить. Как жаль, что я не могу сказать ни одного слова своим друзьям. Если б я мог говорить, я бы сказал им: у Жабы с Червём под землёй — целое озеро чистой-пречистой волшебной воды. Если б Поросёнку с Воробьём удалось достать хоть чуть-чуть…
И тут на пригорке снова появились Поросёнок и Чик. Поросёнок нёс знакомое нам ведёрко, полное краски, и большую кисть.
— Ну вот, Чик, теперь ты побелишь мне голову, — сказал Поросёнок.
— Что?
— Покрасишь голову белой краской.
— Зачем?
— Не спрашивай, Чик. Делай то, что я тебе говорю.
И Воробей, окуная кисть в ведро, стал красить голову Поросёнку.
Как будто яблонька весной,
Белая,
Как сыроежка под сосной,
Спелая
И лёгонькая, как трава,
У Хрюка будет голова, —
работая, пел Воробей.
— Ну как, теперь я похож на Цветок? — склонив белую голову на плечо, спросил Поросёнок.
— Не очень, — сказал Чик.
— А ты отойди подальше… Ну как?
— Из тебя вышел очень толстый цветок, Хрюк.
— А если я встану на одну ножку?
И Поросёнок встал на одну ножку, поджав другую, как аист.
— Ты — очень симпатичный розовый Поросёнок с белой головой, — сказал Воробей.
— А можно сказать, что я — очень симпатичный белоголовый Цветок на розовом стебельке?
— Пошевели, пожалуйста, листиком…
— Вот! — Поросёнок поднял и опустил переднюю ножку.
— А другим!
— Вот! — Поросёнок помахал другой ножкой.
— По-моему, в самый раз, Хрюк! А что теперь?..
— Теперь я постою посохну, а ты иди сплети крепкую сеть. А как сплетёшь — спрячься за бугром. А когда надо будет…
— Понял! Чик-чирик! — И Воробей исчез.
А Поросёнок, поворачиваясь на одной ножке, чтоб скорее высохнуть, запел:
Я — Поросёнок, и в ночи,
И среди бела дня
Нет Поросёнка в наши дни
Отважнее меня!
Находчивей меня!
И преданней меня!
И, через паузу, подражая ромашкам и василькам, затянул:
Я — Цветок,
Я — Цветок,
Пусть ко мне прилетит мотылёк!..
Он спел несколько раз про то, как ждёт мотылька, прежде чем стало заходить солнце. Зажглись ранние звёзды. Стемнело.
Поросёнок — грустный цветок с белой головой — один остался светиться в сумерках.
За пригорком показалась голова Воробья.
— Ты хорошо сплёл сеть, Чик? — шёпотом спросил Поросёнок.
— Я плёл её всё время, пока ты сох.
— Меня хорошо видно?
— Очень.
— Тише! Сейчас взойдёт луна.
И на тёмном небе взошла красная луна.
Глава одиннадцатая, на тёмном небе которой всходит красная луна
На тёмном небе взошла красная луна.
— Бре-ке-ке-ке-кес! — из болота выскочила Жаба.
— Уф-ф! — из-под земли вылез Дождевой Червяк.
— Хо-хо-хо-хо-хо! — захохотала Жаба.
— Хи-хи-хи-хи-хи! — зловеще ответил Дождевой Червяк.
— Ох-хо-хо-хо-хо! — сказала Жаба.
— Ух-хи-хи-хи-хи! — сказал Червяк.
— Кажется, ночь. Ха-ха! — сказала Жаба.
— Кажется, да! — сказал Червяк.
— Кажется, наша пора настала!
— Слышишь, Чик? — шёпотом спросил Поросёнок.
— Слышу.
— Хи-хи-хи-хи-хи-хи-хи! — зашёлся Червяк.
И вдруг вскрикнул:
— Жаба!
— Что?
— Видишь?
— Что?
Я — Цветок,
Я — Цветок,
Пусть ко мне
Прилетит
Мотылёк! —
снова запел Поросёнок.
— Что это? — прохрипела Жаба.
— Как что?! Белый Цветок вырос!
— Где? А-а-а-ха-ха-ха-ха-ха-ха! — захохотала Жаба. И, после каждой строки зловеще приквакивая и приближаясь к Цветку-Поросёнку, запела:
Я могу веселиться и петь,
И на звёздное небо глядеть.
Я могу до колючей звезды
Нюхать жадной ноздрёю цветы.
Я могу, я могу, я могу
Слушать шорох змеи на лугу!..
Но послушай, ничтожный Цветок,
Мне не нравится твой стебелёк!
— Почему? — спросил Поросёнок.
— Потому что стебелёк толст, а голова — мала!
— А у тебя вообще стебелька нет, а у него — головы! — И Поросёнок ткнул «листиком» в Червяка.
— Червяк, по-моему, нас оскорбили, — прохрипела Жаба.
— По-моему, да.
— Будем принимать решение?
— Будем.
И они зашептались возле чёрной лужи, из которой глядела на Поросёнка красная луна.
