В Скайлингдене обосновались новые жильцы.

На протяжении бессчетных лет усадьба на мысу, возвышающаяся над Одиноким озером и деревней, пустовала; стало быть, никому и в голову не приходило там поселиться. Надо сказать, что над роскошным особняком довлела неразрешимая тайна. Даже деревенский поверенный, мистер Томас Доггер, джентльмен весьма любопытный — эта юридическая затычка, что называется, торчала в каждой бочке, — понятия не имел, кто владелец Скайлингдена. Таковые сведения, вместе с прочими секретами, хранились под семью замками в архивах Малбери, главного города графства Талботшир. Кое-кто в Шильстон-Апкоте предполагал, что новые жильцы как раз и есть законные хозяева и приехали взять усадьбу на свое попечение, однако доподлинно никто ничего не знал. Дом этот представлял собой огромное нескладное строение, неухоженное и запущенное; контур протяженной крыши лениво тянулся по-над лесом, тут и там проглядывая между стволов. Облепленный лишайником, взметнувший ввысь свой собственный лес архитектурных деталей- флеронов, фронтонов и дымовых труб, — дом затаился среди дерев, подобно циклопу, взирая сверху вниз на озеро и деревню сквозь огромное круглое окно — «Скайлингденский глаз», как окрестили его в народе.

Как и следовало ожидать, новоприбывшие жильцы вызвали изрядный ажиотаж. Кто они такие, откуда взялись и что собой представляют, чем интересуются, каковы их намерения и много ли у них денег? Поток пересудов и догадок захлестнул деревню — так волны Одинокого озера накатывают на галечный берег. Они из провинции или из города? А ежели из города, то из местного Малбери или из самого Вороньего Края? Респектабельные ли это люди? Намерены ли они вмешиваться в местные события или будут держаться особняком, как водится у горожан? И главное, какой у них доход? Ежели брать, скажем, ежегодно? Они фантастически богаты или просто состоятельны?

Первые вести от рабочих, нанятых привести в порядок дом и окрестные угодья, оказались весьма разнородными. В особняке поселилась семья весьма почтенная, трезвого образа жизни, склонная к уединению. Глава ее — сурового вида джентльмен в зрелых летах, с красивым ястребиным лицом, с пышными бакенбардами и усами. Волосы — иссиня-черные, без малейшего проблеска седины; все тут же заподозрили, что крашеные. Джентльмен предпочитает темные парадные сюртуки с бархатными воротниками, табачного цвета жилеты и причудливые галстуки в крапинку; эта последняя странность — возможно, знак уважения к своим новым соседям (что само по себе свидетельствует: джентльмен прибыл из города, ведь здравомыслящие провинциалы таких не носят). Зовется джентльмен Видом Уинтермарчем; биография и происхождение неизвестны. При нем наблюдается некрасивая супруга, довольно робкая и удрученная, и прелестная дочурка с лицом весьма испуганным; эти свойства тут же списали на властную деспотичность мужа и отца. Жена казалась значительно моложе своего благоверного; девочке на вид было не больше десяти. Что до слуг, их насчитывалось далеко не столько, сколько пристало бы для такой усадьбы, что наряду с прочими неоспоримыми признаками привело мистера Айвза из «Герба» к выводу: семейство Уинтермарч отнюдь не процветает.

— Джентльмен монетами разбрасываться и не думает, — подводил итог хозяин гостиницы, просвещая завсегдатаев, собравшихся в общей зале «Деревенского герба» одним летним вечером. — Все до пенса подсчитывает: слепому понятно, что с деньжатами у него туго. Кое-кто скажет, что это — верный признак человека здравомыслящего, да только, сдается мне, не его это случай. С какой стати джентльмену, урожденному горожанину, бросать насиженные места, перевозить семью в Талботшир, где все они почитай что чужие, и обосновываться в этом чудовищном Скайлингдене, а когда дело доходит до обустройства дома, так жмотничать и скупердяйничать? По-вашему, джентльмены, это — бережливость? Нет, сэры, нет, говорю вам я. Этот жалеет каждый пенс только потому, что жалеть-то почитай мало чего осталось; не говоря уж об аренде, а сумма-то небось выходит изрядная, да день квартальных выплат не за горами.

Вот к каким выводам пришел мистер Ним Айвз, а вместе с ним — и кое-кто из собравшихся тем вечером в общей зале. Зала «Герба» представляла собою место весьма занятное. Миновав прихожую, посетитель оказывался прямо в ней; и первое, что бросалось в глаза, это воздвигнутый в самом центре гигантский, ни к чему не прикрепленный камин — сложенная из булыжника, отдельно стоящая конструкция. Комната была весьма просторная, квадратной формы, со сводчатым потолком, довольно уютно обставленная — с диванами, хотя и грубо, по-деревенски, сработанными, зато весьма комфортными, с оттоманками и мягкими креслами, со столами и бюро; расставленные тут и там лампы струили мягкий приглушенный свет, а дощатый пол устилали украшенные цветочным узором ковры. Стояло там и плохо настроенное фортепьяно — сомнительное удовольствие для гостей; часы с боем (тоже безбожно фальшивящие); столики, заваленные кипами местных газет, большинство из них — безнадежно устаревшие, зато в превосходном состоянии; шкаф с покрытыми плесенью книгами, а в другой части комнаты, за камином, — бильярдный стол, по обе стороны от которого высились протяженные ряды двустворчатых, доходящих до пола окон. Сухой перестук бильярдных шаров зачастую не стихал далеко за полночь, ибо это развлечение пользовалось немалой популярностью как у завсегдатаев из числа поселян, так и среди путешественников, останавливающихся в гостинице на ночь.

Однако ж самой примечательной чертой залы были ее куда более молчаливые обитатели: развешенные по стенам трофейные головы оленя, лося, тупорылого медведя, бизона, тапира, пекари, моропуса, мегатерия и, что особо примечательно, саблезубого кота, отчего комната отчасти смахивала на храм таксидермии: головы дерзко глядели со стен, как если бы сами живые твари прорывались в гостиницу снаружи. Голова кота с устрашающими саблезубыми клыками в отличие от прочих зверюг крепилась на камине — благодаря чему возникало неуютное ощущение, что языки пламени того и гляди полыхнут из зубастой пасти. Гости из города, к таким пустячкам не привыкшие, приходили в ужас; однако в глазах мистера Айвза и его круга зверинец выглядел куда более прозаически, хотя и не без оттенка того мрачного юмора, что отличает жителей гор, вынужденных всякий день бросать вызов природе и ее первобытным стихиям.

В круг Айвза как раз и входил один такой уроженец гор, доктор Уильям Холл, с давних пор исполнявший обязанности деревенского врача. То был худощавый, хрупкого сложения джентльмен в летах, с гладким невыразительным лицом цвета бледного пергамента, и лицо это отражало такое неизбывное спокойствие, что и не поймешь, одобряет он или отрицает вердикт, вынесенный мистером Айвзом семейству Уинтермарчей. Доктор был не из тех людей, которых назовешь «душа нараспашку»; напротив, душу свою он являл миру наглухо застегнутой на все пуговицы. С присущей ему осмотрительностью — а без этого качества человеку его профессии и положения никак нельзя — в ответ на речи мистера Айвза он разве что чуть заметно изогнул бровь. Уж доктор-то многое знал и о Шильстон-Апкоте, и о его жителях, и об истории деревушки: все то, что в силу рода занятий выдавать не имел права. Кое-кому из односельчан он напоминал сфинкса: многое видел, многое слышал, почти ничего не говорил. Тактичный и сдержанный — словом, истинный дипломат! — он все мотал себе на ус да помалкивал.

Так уж вышло, что в этот самый момент в дверь просунула голову полная его противоположность — очень вовремя, так что лучшей возможности для сопоставления нечего и желать. То была прелестная девушка лет двадцати; мягкие завитки темных волос обрамляли лицо открытое и бесхитростное. Прибавьте к этому решительный лоб и прямой, честный взгляд ясных глаз. Двигалась она тем быстрым, целеустремленным шагом, что свидетельствует о деловитости и рачении. Друзья ценили ее за приветливость, прямодушие и откровенность в речах; она ведать не ведала, что такое притворство, и не боялась оспаривать общепринятые мнения. Короче говоря, то была девушка весьма и весьма незаурядная. А пришла она, как явствовало из ее слов, за отцом: никем иным, как старым нашим знакомцем мистером Айвзом, что ни для кого сюрпризом не окажется.