И наступал момент, когда учитель начинал испытывать страх, потому что сам не знал. Он был всего лишь ученым — пусть даже великим, — он мог научить любым методам, но сам никогда их не использовал. Он не познал истины, не достиг реализации, потому такой человек, как Будда, превращался для него в знак вопроса — он делал в точности то, что ему говорили, но ничего не происходило.

В конце концов последний его учитель сказал ему: «Не трать свое время на учителей. Я самый сильный из них, многие из них учились у меня. Видя в твоих глазах искренность и подлинность, я хочу сказать тебе: ты должен идти сам. Никто не приведет тебя туда, никто не сможет тебя туда провести — ты должен достичь самостоятельно. Забудь об учителях, забудь об учениях и иди сам. Ты достаточно занимался всеми этими практиками, йогами, мантрами, тантрами и всем остальным». А Индия — это огромный базар, переполненный самыми разными методами и практиками; ты можешь увлечься ими на многие жизни. И им нет конца, всегда появляется что-нибудь новое.

Будда понял, так как потратил на это двенадцать лет — и ничего не достиг. Но в действительности, сам того не понимая, кое-чего он все же достиг: он перестал быть последователем. А это великое достижение. На пути к религиозности это самое большое достижение: перестать следовать кому-то.

Он пошел в одиночку. За все те годы у него самого появилось пятеро последователей. Им он тоже сказал: «Простите меня. Я только зря потратил время на всех тех учителей, и я не хочу, чтобы вы тратили его на меня, — идите самостоятельно. Оставьте меня в покое, и я оставлю в покое вас. Я не ваш учитель, а вы — не мои последователи. С этого момента я остаюсь один. Я рискну всем, и если истина где-то есть, я найду ее, а если ее нет, я познаю это».

Этот человек никогда не провозглашал себя сыном Бога, святым, посланником, пророком или воплощением кого бы то ни было, нет. И то, что он нашел, не было Богом. Он нашел абсолютную тишину: ни слова, ни идеи, ни образа. Он нашел невероятное удовлетворение, но не Бога — не было никого, чтобы даже сказать спасибо. Перед ним была вся Вселенная, и он был благодарен ей, но она не была отделена от него, поэтому не вставало вопроса о благодарности — он был частью ее.

Будда никогда не провозглашал себя Богом или его воплощением. Вот почему я люблю его больше всех — он наиболее человечен из всех. Конечно, буддисты испортили все его учение, изваяли его статуи, ему стали поклоняться и сделали из него Бога. Но он не в ответе за это.

Ты не задал мне вопроса, ты высказал утверждение. Тем не менее я ответил тебе, потому что, находясь рядом со мной и неся в своем уме подобные убеждения, ты меня упустишь, неизбежно упустишь.

Ты должен отбросить свои ответы. Мне достаточно твоих вопросов — не хватало еще твоих ответов.

Отбрось их — и я убью твои вопросы.

В день, когда в тебе не останется ни вопросов, ни ответов и ты просто будешь сидеть здесь пустым, ты прибудешь домой — от невежества к невинности.

Получается, ты против всех религий? В чем их самая главная ошибка?

Да, я против всех так называемых религий, ибо в них нет ничего религиозного. Я за подлинную религиозность, а не за религии.

Настоящая религия может быть только одна — как и наука. Никто не создает мусульманскую физику, индуистскую физику, христианскую физику — это было бы полным бредом. Но именно это сделали религии — они превратили всю землю в сумасшедший дом.

Если наука одна, тогда почему должно быть множество наук о внутреннем? Наука исследует объективный мир, а религия исследует субъективный мир. Они делают одно и то же, только в разных направлениях и разных измерениях.

В более просвещенный век не будет никакой религии, будет только две науки: объективная и субъективная. Объективная наука будет иметь дело с неодушевленными предметами, субъективная наука будет иметь дело с живыми существами.

Вот почему я говорю, что я против религий, но не против религиозности. Однако эта подлинная религиозность пока еще переживает родовые муки. Старые религии будут делать все что в их силах, чтобы убить, уничтожить ее, ведь рождение науки сознания станет смертью всех так называемых религий, которые на протяжении тысячелетий эксплуатировали человечество.

Что будет с их церквами, синагогами, храмами? Что будет с их духовенством, с их священниками, имамами, шанкарачаръями, раввинами? А ведь это большой бизнес. И эти люди не позволят так легко родиться подлинной религиозности.

Но сейчас в истории человечества настало время, когда хватка старых религий ослабевает. Люди только внешне проявляют уважение к христианству, иудаизму, индуизму, мусульманству, но, по существу, любой здравомыслящий человек больше не интересуется всей этой чепухой. По каким-то причинам он может посещать синагогу, церковь или мечеть, но это не религиозные причины, а социальные. Бывать в синагоге выгодно: это престижно и не приносит никакого вреда. Это то же самое, что быть членом Ротари клуба или Клуба Львов. Все религии — это клубы. У них свой религиозный жаргон, но загляни немного глубже — и ты увидишь, что все это фокус-покус — внутри никакого содержания.

Я за религиозность, но эта религиозность не будет повторением какой-либо из известных вам религий. Это будет бунт против всех религий. Это не будет продолжением их работы — это будет полное прекращение их работы и начало новой работы: работы по подлинной трансформации человечества.

Ты спрашиваешь меня, в чем главная ошибка всех этих религий? У них много ошибок, и все они главные, но сначала я хочу поговорить о самой главной. Самая главная ошибка всех религий заключается в том, что ни одна из них не имела достаточно мужества, чтобы признать: есть вещи, которых мы не знаем. Они все претендуют на то, что знают все: все они всеведущие.

Почему? Потому что, если ты признаешь, будто чего-то не знаешь, в умах твоих последователей возникнет сомнение. Если ты чего-то не знаешь — как знать? — может быть, ты не знаешь и всего остального. Где гарантия? Потому для верности они все без исключения заявляют, что являются всеведущими.

В отношении науки самое замечательное то, что она не называет себя всеведущей. Наука не претендует на всеведение, она признает человеческие ограничения. Она знает, сколько она знает, и также знает, что еще многое остается непознанным. А самые великие ученые знают даже еще нечто более глубокое. Им известно познанное, границы познаваемого рано или поздно станут известными — они уже на пути к этому. И есть еще непознаваемое: только величайшие ученые вроде Альберта Эйнштейна способны осознать третью категорию — непознаваемое — то, что никогда не будет познано. С этим ничего нельзя поделать, потому что высшая тайна не может быть сведена к знанию.

Мы часть Сущего — как мы можем познать высшую тайну Сущего?

Мы пришли слишком поздно, здесь нет свидетелей. К тому же мы не можем полностью отделить себя от существования и стать просто свидетелями — это невозможно. Мы живем, дышим, существуем вместе с Сущим — мы не можем отделиться от него. Как только мы отделимся, мы умрем. А высшую тайну невозможно познать без того, чтобы быть просто свидетелем, невовлеченным, непривязанным, отдельным от нее, — значит, такое познание невозможно. Всегда будет оставаться нечто непознаваемое. Да, это можно почувствовать, но не познать. Скорее, это можно постичь каким-то другим образом, не через познание.

Ты влюбляешься — можешь ты сказать, что знаешь любовь? Очевидно, что это совсем другое явление. Ты ее чувствуешь. Если ты попытаешься познать любовь, она просто испарится в твоих руках. Ее нельзя свести к знанию. Ее нельзя сделать объектом познания, поскольку это явление, которое не имеет отношения к уму. Оно имеет отношение к твоему сердцу. Да, твое сердце знает ее, но это знание совсем другого рода — рассудок не способен постичь пульсаций сердца.