В глаза Хенрика вернулся страх. Старик явно не в курсе, что Йооп и Аннье любовники. Река заметила это и решила сильнее на него надавить.

— Аннье наверняка нужно кое-что другое помимо твоего члена, — сказала она. — Что же именно? Зачем она приходит к тебе?

— Зачем? — снова переспросил Хенрик. Впрочем, судя по выражению его лица, он явно по наивности полагал, что Аннье спит с ним, потому что любит. Река была готова расхохотаться. Этот старый козел обманывает себя и даже не понимает, насколько он смешон.

— Что ты ей говорил?

Река пока не могла сказать, в чем, собственно, подозревает Аннье, просто чувствовала, что в поведении девушки что-то не так. Она несколько дней следила за ней, и позавчера тоже, когда Аннье без видимой причины отправилась на долгую прогулку и всего лишь купила газету, которую прочитала, сидя в кафе на Стадтхоудерскаде, после чего выбросила в уличную урну. Придется постараться и выудить что-нибудь у старика.

Хенрика наконец перестал лить слезы. Старческие рыдания стихли.

— Я ничего ей не говорил.

— Ты наверняка разговаривал с ней в постели, — заявила Река и машинально коснулась шрама на виске. — О чем вы с ней говорите в постели? Или мне рассказать обо всем твоей жене? Я могу дождаться ее и рассказать ей. — Ее голос звучал безжалостно и монотонно, как заколачиваемые в доску гвозди.

— Мы с ней не разговариваем, — медленно выдавил Хенрик.

Река встала с кресла и снова опустилась на колени. Правда, на этот раз она замахнулась и влепила Хенрику звонкую пощечину.

— Лжешь! — крикнула она и поймала себя на том, что ее голос прозвучал точно так же, как голос мамы, когда та сердилась на нее. Одного раза ей показалось мало, и она влепила вторую пощечину — тыльной стороной ладони и по другой щеке. Удары отозвались громким эхом. Хенрик вытянул перед собой руки в попытке защититься. Через секунду он снова заплакал.

— Что ты говорил Аннье? — Река стукнула старика по уху, причем со всей силы.

Тот зарыдал и ничего не ответил. Лишь втянул голову в плечи, чтобы Река не могла дотянуться до его лица. Река подняла руку, чтобы дать ему еще одну затрещину, когда послышался негромкий стук в дверь. Ее рука застыла в воздухе. Это не полиция. Полицейские так не стучат. Слишком тихо, слишком осторожно. Хенрик поднял на нее залитое слезами лицо.

— Кто это? Твоя жена?

Хенрик отрицательно покачал головой.

— Аннье, — ответил он. Река подошла к окну, не отодвигая занавески, осторожно выглянула наружу и увидела Аннье. Та стояла на крыльце, положив руку на бедро. А не потребовать ли у Аннье ответа прямо здесь, подумала Река, но нет, лучше не стоит. Ей нечего предъявить этой особе. Хенрик явно что-то разболтал этой шлюхе, но для того, чтобы убедить Иоганнеса, требуются реальные доказательства. Без доказательств он ни за что ей не поверит. Особенно если Иоганнес, как подозревала Река, тоже не прочь забраться Аннье под юбку.

— Задняя дверь в доме есть? Где она? Хенрик, отвечай быстро! Задняя дверь есть?

— На кухне, — прошептал Хенрик. — Там дверь выходит в сад.

— Держи себя в руках, старик, — сказала Река, вставая, и снова нависла над Хенриком. — Ни слова о том, что я сюда приходила. — Она подождала, когда Хенрик поднимет на нее глаза. Стук в дверь повторился. Реке показалось, будто она слышит, как Аннье позвала Хенрика по имени. — Если скажешь хотя бы слово, я вернусь сюда, Хенрик, клянусь тебе. Я все расскажу твоей жене. — В глазах старика снова возник страх. Больше всего на свете этот блудливый козел боялся собственной жены. — Хотя бы одно слово, и я все ей расскажу.

Река прошла по коридору, нашла кухню и вышла через дверь наружу. К тому моменту, когда она, пройдя через небольшой сад к узкому переулку, оказалась на том углу, откуда ранее наблюдала за домом Хенрика, то на крыльце уже никого не было.

Жаль, что Йоопа сейчас здесь нет, подумала Река. Вот кто был несгибаем и тверд — как рельсы, с которыми он имел дело по долгу службы. Йооп точно бы поговорил с Хенриком как следует.

Река покачала головой. Она была совсем одна. Одна — с того самого холодного дня, когда, стоя на плацу Вестерборка, услышала, как охранник выкрикнул фамилию Деккер и увел ее родителей.

Она зашла за угол и зашагала в сторону Линденстраат, к магазинчику подержанной одежды.

Воскресенье, 18 апреля 1943 года.

Хенрик даже не посмотрел на нее. Он спустился в подвал и теперь стоял рядом с Иоганнесом, держа в дрожащей руке листок бумаги. Река посмотрела на Аннье, однако не увидела на ее лице доказательств того, что Хенрик сказал ей хотя бы слово об их недавней встрече.

— Еще одна записка от Йоопа, — пояснил Иоганнес, ознакомившись с листком, который передал ему Хенрик.

Яшер Коах. Этому выражению на иврите Йоопа научила она. Но сама эта фраза, — которая означала «мужайтесь!» — говорила и еще кое о чем. Реке стало ясно, почему Йооп употребил выражение «избранная партия». Он прибывает не один, а вместе с какими-то евреями, «избранная партия», избранный народ. Да-да, именно так.

— Йооп хочет, чтобы мы встретили его ровно в полночь, неподалеку от Вестейндерплассен, — произнес Иоганнес. — Он прилетит на самолете.

— На самолете? — переспросила Аннье. — Ты уверен в этом? Йооп на самолете?

— Нужно указать огнем место посадки в форме буквы «L», — добавил Иоганнес. — Нам понадобятся факелы или фонарики.

Река отказывалась верить собственным ушам. Она разволновалась настолько, что сердце было готово выскочить из груди. Евреи. Йооп прилетает в Голландию вместе с какими-то евреями.

— Ну, я не знаю, — произнесла она, покачав головой.

Нет, Йооп вряд ли прилетит откуда-то из Голландии. Может, из Франции? Но где он мог там найти самолет? Из Англии? Неужели Йоопу все же удалось перебраться в Англию?

— Что это значит, Река? — спросил Иоганнес, забирая у нее листок. — «Яшер коах», — повторил он. — Это по-немецки? Похоже на немецкий язык.

Йооп привезет евреев. Если Йооп летит вместе с евреями, то они прибывают по делам, связанным с евреями. Возможно, чтобы отомстить немцам. Убить кого-нибудь из СД или взорвать это проклятое место на Ойтерпестраат. Но самое главное не это. Самое главное, что она больше не будет одна.

Не в силах сдержать охватившее ее возбуждение, Река ответила:

— Это иврит.

Как только это слово сорвалось с ее губ, она поняла, что допустила ошибку. Глаза Иоганнеса сузились, и он снова посмотрел на листок. Он понял, что такое «избранная партия».

— Что это значит? — поинтересовалась Аннье.

— Ничего… — начала было Река, но Иоганнес прервал ее.

— Йооп прилетает вместе с евреями, правильно я понял? — спросил он, повернувшись к Реке. — Он ведь это имел в виду, написав про «избранную партию», да и слова «яшер коах» добавил не просто так. Я угадал?

— Не знаю, — ответила Река. — Да, скорее всего, это так, — поспешила поправиться она. Иоганнес понимающе кивнул. Река услышала, как стоявший в углу Мартин забормотал, повторяя одно и то же слово. Евреи. Евреи, Евреи, Евреи…

— Зачем нам еще евреи? — спросил Иоганнес.

В подвале стало тихо. Единственная электрическая лампочка отбрасывала резкие тени, и от этого помещение казалось еще меньше, а потолок еще ниже. Лишь Мартин продолжал бормотать, но Аннье тут же шикнула на него и заставила замолчать.

— Мы должны поторопиться, чтобы вовремя попасть в указанное место, — заявила Река и неожиданно поняла, что означает эта внезапная тишина. — Мы должны их встретить. Прибывает Йооп. Он — один из нас.

Хотя вместе с ним прибывают другие люди, евреи они или кто-то еще, добавила она про себя себе, наблюдая за выражением лица Иоганнеса.