Спарк протянул ему руку, и они вновь обменялись рукопожатиями.

На это раз улыбка круглоголового англичанина показалась Маусу еще более зловещей, чем прежде, а глазки — еще уже.

— С вами приятно вести дела, Джек, — сказал Маус и, повернувшись, шагнул к выходу.

— Скажи Лански… — произнес Спарк, и Маус обернулся. — Скажи Лански, что мы в расчете. Ты понял?

Маус кивнул.

— Обязательно скажу ему при встрече, Джек.

С этими словами он вышел на улицу, навстречу скудному вечернему свету, прошел мимо охранников, а затем свернул направо, чтобы на более оживленной улице поймать такси, которое отвезет его к дому № 47 на Аргайл-стрит. Он наделся принять там ванну, чтобы смыть с себя вонь омерзительного места, в котором только что побывал, в том числе и вонь дешевого табака Джека Спарка.

Среда, 7 апреля 1943 года.

Чем ближе Иоганнес подступал к Хенрику, тем страшнее становилось старику.

— Клянусь вам, — произнес Хенрик, промокая носовым платком капельки пота над верхней губой. — Я просто отнес записку. Вы видели ее. Я не имею никакого отношения к тому, что произошло на вокзале, клянусь вам! — Старик перенес тяжесть с тела на одну ногу, затем на другую, как будто его мочевой пузырь был переполнен и требовал облегчения.

— А, по-моему, это был ты, — произнес Иоганнес. Его лицо теперь находилось всего в нескольких сантиметрах от лица Хенрика. Однако старик упорно стоял на своем. Похоже, он говорит правду, решила Река. Если он не поддался на провокации Иоганнеса, значит, не лжет. При всех своих недостатках характера Иоганнес не был глуп. Он все понимал. Результат его удовлетворил, и он не стал нажимать дальше на старика.

Чего никак нельзя было сказать о хозяине дома.

— Прошу вас, — попросил он, — уходите сегодня вечером. Я больше не могу. У меня жена.

Иоганнес отрицательно покачал головой.

— Нам некуда идти.

— Нет, вы должны уйти. Сегодня вечером. Я помогу найти вам новое надежное место, но…

— Хенрик, — оборвал его Иоганнес, — тебе не о чем беспокоиться. Мы в полной безопасности. Нас здесь никто никогда не найдет.

Его слова, похоже, нисколько не убедили старика, подумала Река. Но Хенрик не стал возражать. Иоганнес снова одержал верх.

Иоганнес еще раз посмотрел на бумажку, которую передал ему Хенрик.

— Интересно, — коротко произнес он.

— Что? — наконец не выдержала Река. Остальные молчали. Мартин был умственно отсталым, а Аннье… Похоже, что Аннье до сих пор так и не оправилась от недавнего потрясения. Или все-таки оправилась? Синяки на ее лице сделались желтыми и лиловыми. Губы распухли еще больше. Да, ее избили. Но Река по-прежнему пребывала в уверенности, что за синяками и кровоподтеками таится ложь.

— Новая записка о том, что нужно встретить еще кого-то. Но из нее мало что понятно.

— Еще одна ловушка, — мрачно прокомментировала Река.

— Непохоже. Здесь упомянуто имя Йоопа, — отозвался Иоганнес.

Йооп. Река не могла поверить собственным ушам.

— Что в ней говорится?

Прежде чем ответить, Иоганнес выдержал намеренно долгую паузу.

— Йооп прибывает восемнадцатого или девятнадцатого. Судя по всему, вместе с ним будет еще кто-то. Но тут не сказано, куда. Или с какой целью.

Маленький Йооп. Четыре недели назад он помог им уничтожить ручное переключающее устройство энергосистемы на железнодорожной станции близ Амерсфоорта. Но на следующую явку он так и не пришел. Через два дня они узнали, что его выдал кто-то из железнодорожников. Но только это, никаких подробностей. Все были убеждены, что его вряд ли арестовали, но все-таки были вынуждены спрятаться в подвале у Хенрика. В этом месте Йооп никогда не был. Иоганнес бросил работу в типографии, где был учеником печатника. Аннье и Мартин ушли из дома своей матери. Река все время оставалась в этом подвале. Теперь у евреев не было ни работы, ни дома, лишь потайные места и укрытия.

— Где он? — спросила Река, мысленно представив себе невысокого темноволосого мужчину в очках, тщательно взвешивающего каждое слово. Ей понравился маленький Йооп. Он был единственным, кто не боялся, что в их группе появилась еврейка.

— Здесь ничего об этом не сказано, — ответил Иоганнес, снова взглянув на записку и протянув ее Реке.

Выбранная партия. Что это означает?

— Йооп возвращается? — неожиданно спросил Мартин, стоявший рядом с сестрой. Ему никто не ответил.

— Скорее всего, он уверен в полной безопасности возвращения, — произнес Иоганнес, пожимая плечами. — Они не говорили, куда прибудут или каким образом? — спросил он, поворачиваясь к Хенрику. Старик лишь молча мотнул головой.

Река посмотрела на Аннье. Странно, что она как-то затихла в эти минуты. Это на нее не похоже, подумала Река. Уж не любовники ли они, Аннье и Йооп? Скорее всего. Мартин как-то раз обмолвился, правда, не вполне внятно, что Йооп частенько оставался на ночь в доме их матери. Аннье должно обрадовать это известие.

— Йооп возвращается? — повторил Мартин. Аннье повернулась к нему и похлопала его по руке.

Маус едва не опоздал в мясную лавку к оговоренному часу. А все потому, что проспал. Сказывалась усталость, вызванная долгим перелетом. Ему пришлось пешком дойти до банка «Барклайс» и какое-то время ждать, когда тот же служащий-педик отведет его в комнату с банковскими ячейками.

На этот раз он забрал десять тысяч, а цифры занес в маленькую коричневую записную книжку, которую купил в газетном киоске неподалеку от банка. Скатал двадцать сотен в тугой рулончик и перевязал их шнурком. Остальные деньги, остаток пачки, перехваченной банковской бумажной лентой, легли в карман пиджака. Ему понравилась затея с ботиночными шнурками. Что-то в этом есть, подумал он.

После банка Маус зашел на телеграф, адрес которого ему подсказала Рашель. Печатными буквами он вывел на бланке телеграммы имя Лански и адрес «Ратнерса». Затем в течение десяти минут обдумывал текст.

Девятнадцать слов. Он протянул нетерпеливому служащему фунтовую банкноту и несколько монет. Хочется думать, что написал все точно, и никто ничего не заподозрит.

Сегодня ему попалось другое такси. За рулем сидел пожилой шофер, но от него исходил такой же запах, как и от вчерашнего. Маус велел отвезти его до Уайтчепел-роуд. Затем прошел примерно пятьдесят ярдов по Уайтчерч-лейн к дому номер два. По пути он внимательно разглядывал переулки, чтобы знать, как в случае опасности быстро выбраться отсюда. Спарку доверия нет, этот бандит может придумать любую гадость.

Спарк встретил его в дверях мясной лавки, где по обе стороны от входа сидели те же охранники. Тупоголовый Ричи справа, его дружок — слева. У обоих был такой вид, будто они жаждут вышибить Маусу мозги. Впрочем, при его появлении оба даже не шелохнулись.

— Ты пришел как раз к чаю, сынок, — заметил Джек Спарк своим рокочущим басом, слышным, наверное, на всей улице, и жестом предложил Маусу войти. На допотопном столике стояли чашки, чайник и щербатая тарелка, на которой было горкой насыпано печенье. Джек сел, и, как и в прошлый раз, стул под ним угрожающе скрипнул.

— Садись, выпей чаю, — предложил он гостю и засунул печенье целиком в рот. Крошки снежинками обсыпали его костюм. Он по-прежнему зловеще улыбался, даже продолжая жевать. Маус сел, налил себя чая в чашку и сделал глоток. «Гадость», — подумал он. Жаль, что Спарк не предложил кофе или виски.

— Назовешь мне нужное имя, Джек? — спросил он и, поставив чашку на стол, закурил, чтобы «честерфильдом» отбить отвратительный вкус чая.

— Конечно, сынок, — ответил Спарк и стряхнул с внушительного брюха крошки. «Ну и шмок», — подумал Маус.