Наконец через несколько секунд, — для Реки они показались едва ли не вечностью, что и те, когда она пробиралась сквозь колючую проволоку в Вестерборке, — Иоганнес кивнул.

— Конечно. Мы встретим Йоопа и его самолет, откуда бы он ни прилетел. И кто бы с ним ни был.

Нет, эти пафосные слова сказаны не просто так. Они понадобились Иоганнесу для того, чтобы отвлечь ее внимание. Но пусть даже не надеется. Она не забудет это долгое, неуклюжее молчание.

Иоганнес отдал распоряжение Хенрику и Аннье достать электрические фонарики или керосиновые лампы, если фонариков не окажется, а Реке приказал приготовить единственный имеющийся у них пистолет. Времени оставалось в обрез. Озеро Вестейндерплассен находилось в двадцати километрах к югу от города, так что дорога была каждая минута. Трамвай ходил только до Амстельвеена, оставшуюся часть пути придется проделать пешком.

Река хотела что-то добавить про свои подозрения, когда из подвала вверх по лесенке поднялся сначала Хенрик, а затем Аннье. Но что именно? Заявить Иоганнесу, что Аннье, по всей видимости, информатор гестапо? Но у нее нет никаких доказательств. Ведь полиция до сих пор так и не сунула сюда нос, верно?

Иоганнес передал ей старый автоматический пистолет «люгер» времен Первой мировой войны и велел почистить его и зарядить. Река развернула замотанный в тряпицу «люгер» и взяла в руки. Какой он холодный и тяжелый! Зато как приятно ощущать в руке его вес!

Машинально она поднесла дуло к шраму на виске.

Пройсс положил черную телефонную трубку на аппарат и посмотрел на лежавшую перед ним бумагу.

Высадка в районе Вестейндерплассен. В 1 км южнее Калслагена в 00:00. Диверсанты, самолет, евреи. Последнее слово он подчеркнул с таким нажимом, что кончиком пера прорвал бумагу. Невероятно, евреи и прилетают в Голландию на самолете!

Эта стерва Виссер уже однажды навела его на ложный след, к той старухе, что вылетела из окна. Кто поручится, что это не очередная ее фантазия. Он бросил взгляд на часы. Десять.

Когда Виссер позвонила ему, чтобы передать эти сведения, он услышал в трубке еще чей-то голос. Она тараторила так быстро, что у Пройсса возникло опасение, что он не сумеет разобрать все слова. Тот, другой, был мужской голос, это единственное, что Пройсс смог понять. Затем связь резко оборвалась.

Нужно срочно позвонить Гискесу. Виссер сказала, что это не просто евреи, а евреи-диверсанты, прилетающие на самолете. Это могло означать только одно. Англия. Самолеты и диверсанты на их борту прилетали только из Англии. У него не было ни людей, ни личного опыта для того, чтобы противостоять вооруженным до зубов головорезам с измазанными угольным карандашом лицами. Пройсс взял телефонную трубку и велел девушке-телефонистке на коммутаторе набрать номер, который ему дал Гискес. Невероятно. Евреи не бегут из страны, а наоборот, прибывают в нее. Это что-то новенькое.

Он должен непременно поймать этих евреев, если это действительно евреи, если эта Виссер сказала ему правду. Дело даже не в количестве — их явно будет всего лишь жалкая горстка. Просто если евреи вместе с диверсантами осмелились прилететь на голландскую землю, они явно затевают что-то необычное. Нечто связанное с его евреями. Да-да, похоже на то. Евреи всегда заботятся о своих соплеменниках и только о них.

Телефонная трубка ожила.

— Гискес у телефона, — донесся до него голос абверовца.

— Это Пройсс. Сегодня ночью из Англии прибывает одна важная партия товара. Думаю, что вам стоит встретиться со мной. — Евреи бегут из страны, а не возвращаются в нее, подумал Пройсс, ожидая ответа абверовца. Нет, это, конечно, абсурд, и тем не менее это так. Уму не постижимо.

— Я вас слушаю, — прозвучал старческий голос Гискеса.

Они затаились в переулке неподалеку от Уайтчерч-лейн, примерно в двадцати ярдах от мясной лавки, логова Джека Спарка, спрятавшись за контейнером для мусора. Воняло здесь отвратительно, гнилыми фруктами и яблоками. Каген сжимал в руках «стэн» так крепко, что побелели костяшки пальцев. Он сглотнул, сплюнул и снова сглотнул. Его лицо было зеленым, как у тяжелобольного человека.

— Что случилось? Ты всадил четырнадцати своим жертвам пулю в спину? — спросил Маус, понизив голос. — Чтобы взглянуть в глаза человеку, которого ты собрался убить, боюсь, нужно побольше смелости.

Каген повернул к нему голову и единственным глазом посмотрел так, будто хотел испепелить на месте.

— Со мной все в порядке, гангстер, — ответил Каген. — Я часто заглядывал в глаза врагам.

Маус посмотрел на часы. Без нескольких минут пять.

— Пойду, посмотрю, — сказал он и боком, прижимаясь спиной к стене, выскользнул в переулок. Он был совершенно спокоен, ибо подобное делал уже много раз. Но он не мог не думать о Рашель и о том, что будет вынужден сделать через несколько часов.

О Рашель он переставал думать только тогда, когда ему вспоминался Лански. Маус вновь подумал о том, что ему, наверно, следовало отправить Лански телеграмму и попросить разрешения устранить Спарка. Три дня назад, зайдя на телеграф, он даже написал в блокноте печатными буквами такой текст.

Однако он не стал переписывать его на бланк и передавать служащему телеграфа. По правде сказать, он боялся ответа Маленького Человечка. Поэтому принял решение самостоятельно. И теперь не находил себе места. Однако если он собирается вернуться в Нью-Йорк с деньгами Мейера Лански, это единственно правильный выход из создавшейся ситуации. Он был уверен, что если все получится и он успешно устранит Джека Спарка и расскажет об этом Маленькому Человечку, тот его поймет. В худшем случае Лански решит, как обычно, что он, Маус, безнадежно туп.

Маус высунул голову за угол, чтобы рассмотреть другую сторону улицы, где находилась мясная лавка «Джон Марли и сын». Стулья по обе стороны от входа были пусты.

В следующий миг мимо дома, слева направо, проехала черная машина с четырьмя дверцами. Маусу тотчас захотелось сжаться в комочек, сделаться меньше ростом. Водитель сидел в автомобиле с ближней к нему стороны, однако пассажир — Маус узнал в нем Ричи, — даже не посмотрел в его сторону. Машина, «форд» 1938 года выпуска, остановилась на мостовой перед входом в магазин.

— Пора, — бросил Маус Кагену и, сморщившись от боли, переложил «вельрод» в левую руку. Свободная от повязки, она все еще давала о себе знать резкой болью. Крутанув головку, он вставил патрон и вернул ее на прежнее место. Теперь пистолет был готов к бою.

Затем сделал Кагену знак выйти из засады и, выждав пару секунд, двинулся вслед за ним. Он никогда не подставит спину этому безумному жиду. Шагом, а отнюдь не бегом, — лучше идти, объяснил Кагену Маус — они прошли из переулка на другую сторону улицы и встали возле заднего крыла «форда». Каген присел на корточки возле колеса, а Маус повернулся к капоту автомобиля. Мотор «форда» работал на холостом ходу. Маус рассчитывал на то, что после двухдневной слежки за улицей, Ричи подъехал, тарахтя мотором, чтобы забрать Джека Спарка Ричи ни за что не услышит их, пока мотор работает.

Маус пригнулся и, сжимая рукоятку «вельрода» в правой руке и поддерживая ствол левой, которая по-прежнему болела, отошел на шаг от машины, чтобы остаться незамеченным из окна магазина, которое, кстати, было закрыто.

Джек Спарк вполне заслужил пулю за свое гнусное поведение, подумал Маус.

— Как поживаешь, Ричи? — спросил он довольно громко, чтобы ганеф услышал его, несмотря на шум работающего мотора.

— Вали отсюда, козел! — машинально отозвался Ричи, не поворачивая головы. Однако когда он все-таки посмотрел туда, откуда донесся голос и увидел Мауса, лицо его сделалось таким же белым, что и полоска пластыря на сломанном носу.

— Мейер Лански посылает тебе привет, тупой ты засранец! — произнес Маус ставшие уже привычными слова. Он выполнял волю Лански, который ответил на его запрос короткой телеграммой.