Богатые перспективы развития Солонихи бесспорны. Об этом говорится и в научной работе М. П. Смирновой, выполненной под руководством профессора М. Г. Заикиной. Верится, что первый советский курорт сможет восстанавливать здоровье большому числу больных. Заложен каменный лечебный корпус, который заменит пришедшее в ветхость здание. Начата постройка спального корпуса. На расширение курорта ВЦСПС ассигновал на ближайшие годы два миллиона рублей. Поднимутся здесь четырехэтажные корпуса. По генеральному плану санаторий должен быть развернут для одновременного приема пятисот человек!

В 1934 году был организован второй красноборский санаторий «Евда». Его открыли в Борисовском доме, который после смерти бездетного художника, не оставившего официального завещания, перешел государству.

В становлении курортов «Солонихи» и «Евды» большая заслуга Н. Г. Неверова. Он был одним из первых директоров «Солонихи», приводил в порядок дом Борисова в Евде, подбирал кадры для открывающегося здесь костно-туберкулезного детского санатория, стал директором курорта «Евда». Организованное Неверовым подсобное хозяйство в «Евде», пожалуй, впервые на Двине стало выращивать огурцы, кабачки, помидоры.

Бывший главный врач «Евды» М. Н. Фаворская рассказывает:

— Скептики из Красноборска и соседних деревень приходили и пророчили: «Если у Неверова будут расти помидоры, Двина пойдет вспять!» Помидоры выросли замечательные! Через год-два Неверову не стало отбоя от приходящих за рассадой.

Неверов ездил за саженцами фруктовых деревьев в Мичуринск и Киров. Энтузиаст-мичуринец достиг того, что через несколько лет четыреста деревьев яблоневого сада склонялись под тяжестью плодов. Они восхищали многочисленные экскурсии и приводили в восторг лечившихся в санатории детей-северян, из которых многие узнали этот плод на вкус впервые в «Евде».

След на земле по-разному остается… Санаторий «Евда» — замечательный след деятельности Николая Григорьевича Неверова, коллектива курорта, который почти тридцать с лишним лет возглавляла врач Мария Николаевна Фаворская, отмеченная званием заслуженного врача РСФСР. Их след — вступившие в строй тысячи воспитанников, которых вносили в санаторные палаты на носилках.

Начав свою жизнь с «Борисовской дачи», как назвали в Красноборске дом художника, в последние годы санаторий «Евда» стал владеть новым большим каменным зданием, построенным с учетом современных санаторных требований. Главный врач санатория Т. А. Чуркина, начавшая здесь врачебную работу двадцать лет назад под руководством Фаворской, рассказывая о санатории, с признательностью и уважением называет имена Неверова и Фаворской:

— Они жили только делом, заботой о санатории, который можно считать их детищем… Теперь санаторий стал другим не только внешне. Изменился и профиль курорта, он стал «легочным». В санатории ныне 200 коек. Медицинского персонала сорок человек, в том числе пять врачей. Дети, как правило, находятся здесь весь год. Лечение не прерывает учения, работает школа с первого по десятый класс. Ведут обучение двадцать два педагога и воспитателя. Подсобное хозяйство после Неверова принял Н. В. Попов и с тех пор ведет его бессменно и старательно.

Работают две здравницы на Северной Двине близ Красноборска. О создании здесь санаториев в дореволюционное время и речи не было.

Обычная лечебная сеть рождалась медленно и в муках. В 1861 году начальник Сольвычегодского гарнизона сообщал, что «в больнице больные находятся без всякого призрения. В случае заболевания кого-либо из нижних чинов должен отправлять в больницу, но в оной никого кроме сторожа нет»… В конце прошлого века Сольвычегодское земство стало открывать на Северной Двине больницы. Но какие? В Красноборской больнице был всего один врач К. Попов. Несколько раньше открылась больница в большом селе Черевково. О ней рассказывает художник В. В. Верещагин. Посетив больницу, он «подивился убогости заведения». В каморке для больных— окна крошечные, потолки низкие». Мужского и женского отделений нет. Врач пояснил: «Когда много приходит женщин, их и принимаем, а мужчинам отказываем». Родильного отделения не было. Верещагин записал рассказ черевковского врача Богоявленского:

«Приезжаю к родильнице, мучающейся уже шестой день… Я тщательно дезинфицирую инструменты, раскладываю их на столе… в открытое окно влетает курица, за ней другая и начинают расхаживать по инструментам. А больная стонет, чуть не умирает…»

Недавно я был в Черевковской больнице. Во главе ее стоит заслуженный врач республики Александр Марков. Работает он здесь двенадцать лет. Кроме старого земского корпуса, построенного по ходатайству крестьян в 1902 году, теперь больница размещается еще в трех зданиях, сооруженных в тридцатые годы. Есть в ней хирургическое, терапевтическое, педиатрическое и родильное отделения. В больнице четыре врача, семьдесят человек персонала. Как это далеко от времен черевковской больничной «каморки» и помощи роженицам в деревенской избе в присутствии куриц…

Перемены в организации здравоохранения на Двинской земле… Впрочем, понятие «перемена» здесь не определяет всей сущности. Если можно говорить о коренных переменах в Черевковской больнице, то ведь красноборские здравницы — это совершенно новое на Двине, совсем неведомое в прошлом, ставшее возможным во времена, когда забота о человеке является главной целью Коммунистической партии.

Остаются за кормой теплохода километр за километром… Следующий после Красноборска районный центр — село Верхняя Тойма. Оно любуется на Двину с пятнадцатиметровой береговой кручи.

Это одно из самых древних поселений на Двине, в летописях упоминается раньше Москвы. Здесь жило племя чуди — тоймичи (по летописи — «тоймици»), родственное современным коми и удмуртам. В XIII веке городки этого племени называли «тоймокары», а на языке коми «кар» — город, удмуртов — «городище». В Удмуртии есть река Тойма. По Уставной новгородской грамоте 1137 года Тойма платила десятину новгородскому епископу. При Иване IV здесь была учреждена «земская изба». Она вершила суд над простыми людьми, вела торговые дела, раскладку и сбор податей и повинностей среди населения.

В XIX веке Верхняя Тойма — волостное село. В 1859 году в нем числилось шесть дворов с 55 жителями, две церкви, училище и удельный приказ. Село окружали деревушки Ермолинская, Ручьевская, Горка, Сумарокове, Савинская Бармиха (ныне Усть-Паленьга). Некоторые из них входят теперь в районный центр.

В глубокую древность ушло время племени тоймичей, в далекое историческое прошлое отошли земские избы, а удельный приказ под другим названием остался в памяти живых свидетелей властвования на тоемской земле удела, перечеркнутого только социалистической революцией.

На подходе к пристани Нижняя Тойма на высоком берегу в окружении старых деревьев виден дом не крестьянского типа. До революции здесь жил удельный барин. Так в народе называли чиновника, управляющего удельным имением. В районе Верхней и Нижней Тоймы, Борка, Двинского Березника и по Ваге из государственных лесов в XVIII веке были выделены имения царскому двору, которыми ведал департамент уделов министерства двора. Отсюда и название — удельные имения.

На усадьбе Красная Горка в Нижней Тойме было 23 строения. Кроме барского, стояли дома урядника и писаря, амбары, скотные дворы, сараи, баня… В барском доме — девять комнат с двадцать одним окном. Большую часть года в нем жили двое — барин с женой. Обслуживали их повар, три прислуги и дворник. Сын одной из служанок Федор Кузнецов помнит, как барыня чистоту полов проверяла белым носовым платком и придирками вгоняла служанок в слезы.

В литературе, освещающей положение крестьян на Севере, обычно подчеркивается, что здесь не существовало помещичьего крепостного права, деревня не была так задавлена, как в губерниях, где это право сохранялось до 1861 года, а помещичья кабала оставалась и позднее.