Крестьянин назвался Михаилом Трофимовичем Кругловым, жителем волжского города Юрьевец Иваново-Вознесенской губернии. Юродивый рассказал, что стелы были вручены ему неким старцем Никитиным, проживающим в Костроме. Этот человек будто бы стоит во главе целой группы нищих-юродивых, которые уже сотню лет скрываются в чаще костромских лесов.

«Круглов утверждал, что в глубокой древности существовал незнакомый современной науке общедоступный для трудящихся научный метод, базирующийся на физической деятельности Солнца. Метод этот впоследствии был скрыт от трудящихся эксплуататорскими классами и сохранился только у редких хранителей традиций. В тех идеограммах, которые он передал Главнауке, заключается изложение (синтетических) основ этого метода. Передал он идеограммы в Главнауку потому, что теперь, после революции, наступил момент для того, чтобы вернуть этот метод трудящимся…»[45]

В Главнауке отношения с руководством у Барченко не сложились, и виной тому стал конфликт с академиком-востоковедом Сергеем Ольденбургом, который не мог простить Барченко его уход из розенкрейцеровской организации в 1914 году.

«Личная встреча моя с одним из названных ориенталистов прошла у меня в закрытом заседании президиума Главнауки, где я служил ученым консультантом одной из комиссий (в Москве). В этом заседании я защищал свое ходатайство о научной командировке моей в Монголию и Тибет для изучения языка. На этом заседании присутствовал Хаян Хираб[46], приглашенный по моему совету в качестве консультанта и поддержавший мою точку зрения. На этом заседании академик-ориенталист действительно обрушился на меня, утверждавшего (без детальной аргументации), что монгольские и тибетские ученые далеки от облика наивных дикарей, который навязывают им западные ученые. Академик-ориенталист защищал точку зрения Рокхила, Уоделла и даже Гренара о низком культурном уровне лам, подтверждая это положение ссылкой на авторитеты свой и своего коллеги…»[47]. Отказ в командировке и козни розенкрейцера Ольденбурга вынудили Александра Васильевича уволиться и вновь уехать в Петроград.

Вернувшись в Северную Пальмиру, ученый вместе с женой на некоторое время поселился в петербургском буддийском храме на Черной речке. Под сводами кумирни он пытался постигнуть основы древней науки Дюнхор у учителя Далай-ламы XIII — Агвана Доржиева. Буддист указал Барченко местонахождение Шамбалы— на стыке границ Индии, Синцзяна и северо-западнее Непала. В то же самое время, когда Александр Васильевич углубленно постигал тайны буддийской мистики и метафизики, в храме появился человек называвший себя Нага Навеном, наместником Далай-ламы XIII в Западном Тибете.

«Нага Навен осведомил меня, что он прибыл для личного свидания с представителями советского правительства, чтобы добиться сближения Западного Тибета с СССР. Он сказал, что Далай-лама все больше сближается в Восточном Тибете с англичанами, а население и ламство Западного Тибета против союза с англичанами, что вследствие этого ламство массами эмигрирует во Внутреннюю Монголию и далее в Улан-Батор, что духовный глава Тибета Панчен-Богдо так же обнаруживает оппозицию Далай-ламе и что в связи с этим создаются исключительные возможности для установления самых тесных отношений, как политических, так и культурных, между СССР и Западным Тибетом, через Южную Монголию.

Нага Навен указал, что политическую сторону этого вопроса он надеется осветить советскому правительству и Коминтерну через Чичерина. Далее Нага Навен сообщил мне ряд сведений о Шамбале как о хранилище опыта доисторической культуры и центре «Великого Братства Азии», объединившего теснейшим образом связанные между собой мистические течения Азии. Нага Навен обнаруживал широкую осведомленность во всех вопросах мистических учений, меня интересовавших. Он вырос в моих глазах в совершенно исключительный авторитет «Великого Братства Азии» С этой встречи с Нага Навеном созданное мною «Единое Трудовое Братство» включилось в связь с «Великим Братством Азии» и дополнялось его филиалом. Из совещаний с Нага Навеном я получил от последнего санкцию на сообщение большевикам моих мистических изысканий в области «древней науки» через специально созданную группу коммунистов и на установление контактов советского правительства с Шамбалой. От Нага Навена я получил также указания на желательность созыва в Москве съезда мистических объединений Востока и на возможность этим путем координировать шаги Коминтерна с тактикой выступлений всех мистических явлений Востока, которыми, в частности, являются гандаизм в Индии, шейхизм в Азии и Африке. Продвижение вопроса о Шамбале большевикам, по словам Нага Навена, будет способствовать самому глубокому изменению отношений между СССР и Востоком. Именно на такое изменение отношений со всем Востоком, в результате сближения с СССР и Западным Тибетом, он, Нага Навен, готовится обратить внимание Чичерина, и если удастся, то и Коминтерна. Таким образом представитель «Великого Братства Азии» Нага Навен в моем лице указывал «Единому Трудовому Братству» путь внедрения связи с ответственными представителями советского правительства и Коминтерна, с тем чтобы ориентировать их в осуществлении революционной пропаганды и руководства национально-освободительными движениями на революционные силы и добиться этим путем изменения политического курса и прорыва революционной базы на Восток»[48].

Риторика речи Нага Навена указывала на принадлежность его к организации «Ассоциация борцов за изменение Западного Тибета», созданной Коминтерном в среде тибетцев-эмигрантов в Сиккиме, в одном из княжеств Британской Индии. Гербом этой коммунистической партии стал серп, молот и ткацкий станок. Самым примечательным было то, что коминтерновским агитаторам удалось внушить тибетским «раскольникам», будто в Советской России произошла религиозная война, в которой красные монахи победили белых монахов. (В Тибете также существовало похожее деление на монахов красных — нингма — и желтых — гелугпа, — в зависимости от цвета их шапочек и религиозных лидеров.) И после своей победы вождь советских красных монахов Ненин (Ленин) протягивал братскую руку помощи братским тибетским красным монахам.

Адепты нингма были прежде всего известны как практикующие маги, владевшие тайнами телепатии, гипноза и левитации. Их вожди и составили ядро движения «Ассоциация борьбы за изменение Западного Тибета». Нага Навен тайно находился в СССР. В буддийский храм этого наместника привел Блюмкин, неотступно преследовавший Барченко и мечтавший использовать его исследования в практике спецслужб СССР. Кроме того, Блюмкин рассчитывал получить консультацию о политическом положении в Тибете у Агвана Доржиева.

В храме на Черной речке Барченко навестил еще один человек. Он, собственно, и вдохновил Александра Васильевича на создание тайного общества «Единое Трудовое Братство». Это был Петр Сергеевич Шандаровский, петербургский юрист, ранее входивший в «Единое Трудовое Содружество» («ЕТС»), организованное мистиком Георгием Гурджиевым. Посетитель имел при себе требник гурджиевского тайного общества— свод правил поведения. Руководство он предложил Барченко как авторитетнейшему мистику. Шандоровский увлек его идеей создания тайного общества, целью которого стало бы нравственное совершенствование личности и изучение необъяснимых сил природы. Барченко, его друг астрофизик Кондиайн и юрист-мистик учреждают в конце 1923 года «Единое Трудовое Братство». Устав для новой организации был написан Александром Васильевичем с учетом гурджиевского требника.

«Для членов братства устанавливались две степени — брат и ученик. Достижение степени брата находилось в зависимости от следующих положений: поскольку собственность является главным элементом морального разложения, источником эгоизма и других инстинктов, то отказ от собственности, нравственное усовершенствование и достижение внутренней собранности и гармоничности отвечало степени брата. Даже я, отказавшийся от собственности, по моим представлениям, степени брата не добился»[49].