* * *

Наведывался к Орлову. Если мы живем группой, то он совсем одинок. Ему сутками не с кем обмолвиться по-русски. Он завоевал исключительное уважение китайских товарищей.

Ван Мину с каждым днем хуже и хуже. Андрей Яковлевич высказывает опасение за его жизнь...

В яньаньских госпиталях практикуют несколько иностранных врачей.

Орлов, между прочим, сообщил, что у Ма Хай-дэ весьма отдаленные представления о медицине. Он всячески избегает контактов с Орловым, приезд которого поставил его в щекотливое положение.

Средства позволяют Ма Хай-дэ жить безбедно и устраивать вечеринки с военными и партийными работниками. [119]

8 января

В районах Сталинграда и Северного Кавказа бои на уничтожение гитлеровцев.

В Красной Армии новые знаки различия — погоны.

В США привлечены к суду 33 фашистских агитатора.

В Хубэе и Аньхое японцы наступают.

* * *

В Чунцин направлена телеграмма, в которой просят прислать в Яньань опытного терапевта. Телеграмме предшествовали следующие события.

Врачи центрального госпиталя составили телеграмму о болезни Ван Мина и о необходимости перевезти его для лечения в Чэнду или Советский Союз.

Телеграмма была составлена после резкого ухудшения здоровья Ван Мина. Болезнь приняла новый опасный оборот. Речь идет уже о жизни Ван Мина. У него отказывают печень, почки. Он жалуется на изнурительные головные боли, общую слабость.

На совещании ведущих медицинских специалистов был поставлен вопрос о необходимости телеграфировать Чан Кай-ши о присылке самолета за больным. Председатель ЦК КПК телеграмму врачей похерил и вместо нее отправил свою: просить у Чунцина прислать в Яньань для консультации опытного врача-терапевта и только!

* * *

Я не должен знать пощады к себе. Я должен писать правду. Я не должен лгать себе, искать компромиссных путей. Будут мои корреспонденции печатать или нет и как отнесутся к моим докладам в Москве — меня не должно [120] волновать. Моя обязанность — писать правду. Я в долгу перед тысячами людей, которые гибнут в борьбе о фашизмом.

14 января

В Чунцине выступил с речью Чан Кай-ши. Свою речь глава центрального правительства посвятил решениям английского и американского правительств отказаться от прав экстерриториальности в Китае.

После Октябрьской революции Советское правительство отказалось от особых прав в Китае. Советско-китайский договор 1924 года подтвердил решение СССР.

* * *

В окружении Мао Цзэ-дуна не прекращается возня вокруг Ван Мина. Мао Цзэ-дун вторично отказался послать телеграмму Чан Кай-ши, хотя врачи настаивают на немедленной эвакуации больного.

Так как Ван Мин член секретариата ИККИ, то Ван Цзя-сян и Жэнь Би-ши советуют Мао Цзэ-дуну опередить события, нежели ждать вмешательства Димитрова.

Ван Мин терроризирован Кан Шэном и боится наших посещений. Через Орлова передал мне просьбу помочь с выездом на лечение в СССР, но отъезд оформить так, чтобы самому избежать мести Мао Цзэ-дуна.

* * *

Часто, слишком часто размышляю над тем, каким образом Мао Цзэ-дун, выступая по сути дела против марксизма-ленинизма, утвердился и утверждается в качестве руководителя Коммунистической партии. Ну вероломство, жестокость, а дальше?

Конечно, все не так просто. И этот человек по-своему умен, гораздо смышленее своих противников, не всех, конечно.

Он сознает неизбежность развития революции в Китае и закрепляет свое положение именно с этих позиций. Он не может не выдавать своих антипартийных и оппортунистических действий. И в среде зарубежных компартий, и в КПК эти действия не принимались, да, пожалуй, и по сию пору не принимаются как умышленно враждебные. Их принимают за «ошибки», «уклоны», но в рамках марксистской идеологии. Надо отметить, что и «раскрывался» Мао Цзэ-дун прежде не столь откровенно и был гораздо осторожнее. И все его по сути дела враждебные действия против [121] идеологии марксизма-ленинизма принимались за ошибки, более или менее серьезные, но все же ошибки в общем-то преданного революции коммуниста. И в Коминтерне, и в самой КПК на эти ошибки смотрели как на просчеты, которые будут самоизживаться самой логикой развития революции и по мере становления зрелости как самой еще молодой КПК, так и ее руководителей. В слишком сложных условиях складывалась и складывается КПК.

Однако насколько я убеждаюсь, такой взгляд на деятельность председателя ЦК КПК не оправдывается.

В таком случае моя задача представляется мне совершенно определенной...

* * *

Стужу нагоняют ветры из Монголии и Якутии. Вместе с сумерками крепчают морозы. Минус 15 градусов, минус 25 градусов — не редкость. А днем на южной стороне можно сбросить одежду и загорать.

17 января

Южнее Воронежа прорван вражеский фронт на десятки километров в глубину. Разгромлены 9 пехотных дивизий вермахта. Под Сталинградом доколачивают окруженную группировку фашистов. Ленинград стоит!

Казалось, народ обессилен, изошел кровью, исчерпаны материальные и людские ресурсы. Оставлено столько городов. А тут наступление! И одно за другим!

Поклон тебе, моя Родина! Сколько же в тебе силы и мужества!

* * *

Язвительное и злорадное отношение высших партийных работников КПК к СССР уступает вымученному доброжелательству: Красная Армия наступает. Для многих здесь это неожиданность...

Мао Цзэ-дун осмотрительно не позволял себе публичных насмешек над нашими военными неудачами. Разве в кругу своих близких...

Зато Кан Шэн и другие не стеснялись. Тем разительнее перемена в их поведении.

* * *

В 1942 году военные и партийные кадры в Яньани получали в день три миски чумизы без всяких приправ. А зимой — всего две миски (по 300 граммов жидкой каши).

Население, солдаты, курсанты, студенты, низовые партийные [122] работники снабжались по единой норме. О вечеринках, танцах, стакане вина или водки — никто и не мечтал.

Мао Цзэ-дун и его окружение устраивали пирушки: музыка, девицы, основательная выпивка, любовные утехи...

Однако он умеет пустить пыль в глаза, и когда надобно показать всем, как стойко «председатель Мао» разделяет тяготы с народом, тогда ему подают чумизу, и он стоически поедает ее, запивая водой. Я не раз наблюдал подобные сцены. (Кстати, и чумизу-то изрядно приправляли рисом, жирами, специями).

Заплатанная одежда, «скудная» пища, показная скромность, клятвы о дружбе, заботы о народном благе — и все ложь...

Единожды солгавши, кто тебе поверит.

* * *

Солнечные дни с мягкой дымкой в горах.

На южных склонах гор, когда безветренно, тепло. Зато на северной стороне впору щеголять в тулупе!

19 января

Южнее Ладожского озера прорвана блокада Ленинграда! Наконец-то дети, старики и женщины не будут гибнуть от голода.

По сведениям Кан Шэна, в южной части провинции Хубэй оккупанты отступают.

* * *

Каждый, кто побывал в СССР, объявлялся в Особом районе «догматиком» (политическое клеймо, пущенное в обиход самим председателем ЦК КПК).

Мао Цзэ-дун не дает себе труда даже познакомиться с такими партийными работниками. Для него все китайские товарищи, учившиеся в СССР, — «догматики». Против них направлены озлобленные карательные акции Кан Шэна и прочих заправил чжэнфына.

Мао Цзэ-дун вчера заметил мне, что «опыт ВКП(б) не пригоден и вреден для КПК». Разговор был долгим и неприятным, полным с его стороны неуклюжих уверток, грубой лести.

Слов нет, у каждой страны свои исторические и национальные особенности — их должна учитывать марксистская партия, но не доверять ВКП(б), пренебрегать ее опытом, более того, карать за симпатии к ВКП (б) — признак не [123] столько политической незрелости руководства КПК, сколько его чужеродности революционному марксизму.

Мао Цзэ-дун рвется к гражданской войне. Он совершенно не принимает во внимание нынешние политические условия, искусственно форсируя события. Невольно вспоминаю слова Виктора Гюго о том, что, толкая вперед стрелку часов, время не ускоришь.