Ли Кэ-нун среднего роста, плотный, крепкий, отличный кавалерист. Южин знаком с его дочерью.

От встреч с Ли Кэ-нуном у меня неприятный осадок. Такой способен на любую жестокость.

Кан Шэн с помощью своих подчиненных организовал слежку за всеми видными руководителями партии и армии, широко использует для осведомления и шпионажа услуги обслуживающего персонала.

* * *

Южин твердит: «Все осточертело! Вырвусь на Родину! Буду воевать, а не сносить здесь унижения!..»

Он направил в Москву просьбу об откомандировании. К этой просьбе присоединился и Алеев.

* * *

358-я бригада на патрульной службе в районе соприкосновения с войсками Гоминьдана (южная граница Особого района). Штаб бригады в городе Циньяне. Численность бригады около 30 тысяч бойцов.

* * *

В Сибири морозы, метели, сугробы. Как там мои?!

Я знаю, что такое сибирская зима. В голодное лето 1921 года мы ели траву, жмых и коренья. От меня остался скелет, обтянутый кожей. Кое-как добрались до Сибири. Отец отдал меня в батраки к мироеду из села Баево.

Хозяин не пускал в избу. Я спал вместе со скотом, зарывшись в сене. Оледенев от холода, вставал и прижимался к корове. Сколько раз скотина топтала меня! [111]

На моем теле не было живого места от фурункулов. Я страдал от стужи, хрипел, кашлял. Я не мог согреться ни днем, ни ночью, но уйти не смел. Уйти — значило в буквальном смысле пасть с голоду.

3 декабря

Ван Мин живет возле женского университета. Его жену, китаянку, мы зовем на русский лад Розой Владимировной.

Бо Гу живет возле своей типографии за Восточными воротами. Ло Фу, Ван Цзя-сян — в Яньцзялине. Чжу Дэ и Е Цзянь-ин — в Ваньцзяпине.

Кай Фын — секретарь партбюро Северо-Западного Шаньси. Настроен антисоветски. Весьма эксцентричная личность.

Цзян Цин приветлива, навещает нас и приглашает на верховые прогулки.

Ее первое имя — Ли Юнь-хао. Артистическое имя — Лань Пин.

Между прочим, рассказала нам, что родилась в 1912 году в городе Чжучэне (провинция Шаньдун) в бедной семье. Отец умер рано, и мать нанялась в прислуги. Мать обожала дочь и на свой мизерный заработок сумела ей дать начальное образование.

Семнадцати лет Цзян Цин поступила в шаньдунскую провинциальную школу под новым именем Лэ Шу-цзя. В 1929 году перешла в институт города Циндао с прочной мечтой о театральной карьере...

Насколько известно, свою карьеру Цзян Цин устраивала с помощью влиятельных покровителей.

Так, с толстосумом Хуан Цзинем в 1934 году она переезжает в Бэйпин, где после знакомства с Пэн Чжэнем включается в подпольную революционную деятельность. В пьесах современных китайских авторов играла роли бедных крестьянок.

Затем с профессором шаньдунской театральной школы Вань Лай-тянем следует в Шанхай. Профессор устраивает ее в кинофирму «Мин Син» («Яркие звезды»). Она снимается в патриотических антияпонских фильмах.

Прежде чем стать подругой Мао Цзэ-дуна, Цзян Цин сменила четырех покровителей. И каждый был ступенькой вверх по лестнице общественного положения. [112]

Впрочем, все это сведения непроверенные и, возможно, неточные.

Цзян Цин всегда любезна и разговорчива.

О ней у нас сложилось определенное представление, не такое, какое она хочет внушить.

Для Цзян Цин характерна крайняя целеустремленность. Она преодолевает препятствия и упорно стремится к почетному положению в обществе. Свой темперамент подчиняет рассудку. Не знает жалости к себе, ее заботит только карьера. Пока молода, спешит к цели.

В 1937 году Цзян Цин с группой артистов перекочевывает в Чунцин. А в 1938 году объявляется в Яньани. Здесь ее принимают не иначе, как кинозвезду. И здесь она добивается главного успеха...

Сейчас в ее руках вся секретная переписка мужа. Она в курсе его планов, почитаема Кан Шэном. Словом, правительница домашней канцелярии мужа.

По-прежнему яркие безоблачные дни. На солнце взмокаешь в ватной одежде, а в тени студено.

Ночами температура ниже нуля. Ночной воздух ядрен и чист.

В дальнем углу моей пещеры здоровенная бутыль спирта. Горячительной влагой потчуем гостей. Для сохранности каждый раз после угощений заливаю горлышко сургучом.

Какое-то наваждение — уровень запечатанной бутылки непрерывно понижается.

5 декабря

У руководства КПК следующие взгляды на ведение войны:

1. Мобильная партизанская борьба.

2. Необходимость мобилизации народных масс.

Фактически Мао Цзэ-дун утверждает, что единственно правильная форма войны — действия партизанскими отрядами. Само собой разумеется, что при этом значительная часть регулярных войск КПК обрекается на бездействие. Данное положение Мао Цзэ-дуна «теоретически» оправдывает пассивный характер всех боевых действий против японцев. В незримой связи с этим утверждением находится и тактика лидеров КПК по отношению к единому антияпонскому фронту. Мао Цзэ-дун считает, что КПК должна играть в этом блоке всех патриотических организаций и партий руководящую роль. Это самая настоящая [113] «теоретическая мина» под идею единого антияпонского фронта. Гоминьдан не сдаст свои политические позиции добровольно, ибо для Гоминьдана согласиться на ведущую роль Компартии в едином антияпонском фронте — значит добровольно отказаться от власти в стране. Вопрос о руководящей роли КПК — это вопрос о власти в стране. Вопрос, из-за которого еще недавно шла гражданская война...

Требование момента — это сотрудничество в рамках единого антияпонского фронта для сплочения нации ради организованного отпора агрессору. О каком сотрудничестве здесь может идти речь, если едва ли не самый популярный лозунг в Яньани: «Чан Гай-сы!» («Чан должен умереть!» Чан — это Чан Кай-ши. — Ред.).

В этом лозунге истинное отношение руководства КПК к единому антияпонскому фронту.

Практически же толкование данных взглядов сводится к дальнейшему свертыванию боевых действий против японцев и может быть сформулировано как намерение «отсиживаться в горах», т. е. перенос центра тяжести войны на партизанские отряды. При этом 8-й НРА отводится роль обыкновенного заслона.

Свое недовольство единым антияпонским фронтом Мао выражает и в несколько иной форме. Он говорит: «В едином национальном фронте мы должны сохранить независимость и самостоятельность». Это уже явный упрек Ван Мину и другим, которые считают честное партнерство в рамках антияпонского блока залогом успешного отпора.

Вообще основу «революционной философии» Мао Цзэ-дуна определяет мнение о необходимости для КПК иметь опорные базы в сельской местности...

6 декабря

«Догматиков» обвиняют в стремлении перенести тяжесть революционной борьбы из деревни в город, завоевания победы «через города».

По Мао Цзэ-дуну, это коренная ошибка «догматиков».

Мао Цзэ-дун считает, что город слишком крепок силами контрреволюции и поэтому был недоступен китайской Красной армии.

В этом одна из причин неудач революции в Китае. Надо окружать города победоносной крестьянской революцией, возглавляемой КПК, и таким образом захватывать цитадели контрреволюции — города. [114]

Эта теория Мао Цзэ-дуна фактически предполагает базой революции деревню, а кадрами КПК — крестьянский элемент. Вся опора революции крестьянство и только крестьянство.

Уже очевидны последствия этой теории Мао Цзэ-дуна — резкое ослабление революционной работы в городах, потеря связей партии с рабочим классом.

Идейными вождями «догматиков» Мао Цзэ-дун называет Бо Гу, Ван Мина, Ли Ли-саня, а их опорой — Коминтерн.

Причем он намеренно пристегивает к Бо Гу, Ван Мину и другим «левый оппортунизм Ли Ли-саня».

Ли Ли-сань уже осужден партией. Таким образом, под осуждение автоматически подпадает Бо Гу, Ван Мин и другие. Ход ловкий!

Мао Цзэ-дун называет Бо Гу и Ван Мина «левыми оппортунистами», якобы из-за которых партия терпела жестокие поражения в революционной борьбе.