Мы не видели в крестьянстве силу. Без крестьянства революции в Китае не может быть. Можно много читать Маркса, но стоит при этом не придавать значения крестьянству [511] — и толку мало, ибо не будет ни силы, ни опоры.
Если мы позабудем о крестьянстве, то не будет ни демократической, ни социалистической революции. Кто забывает крестьянство — тот бессилен.
О характере нашей партии.
В нашей партии значительная часть членов — выходцы из непролетарской среды. Означает ли это, что наша партия непролетарская? Нет, ни в коем случае не означает. Наша партия пролетарская, о чем свидетельствует ее программа.
Гегемония в нашей революции может принадлежать или пролетариату, или крупной буржуазии, то есть или КПК, или ГМД. В Китае эти два крайних противоположных класса (пролетариат и крупная буржуазия) по своему составу немногочисленны, но по силе очень крепки. Промежуточные слои очень широки, но в политическом отношении очень слабы. Либеральная буржуазия будет с нами («демократический союз»), хотя имеет свою самостоятельную программу. При известных условиях она попытается завоевать гегемонию, вырвать из наших рук руководство революцией. Этого забывать нельзя. Промежуточные партии стоят между Компартией и Гоминьданом. Они не согласны ни с Компартией, ни с Гоминьданом.
В 1921–26 годах было организовано под руководством КПК рабочее, студенческое, крестьянское движение. При помощи КПК Гоминьдан создал свои партийные организации. Тогда было забыто руководство пролетариата и забыты народные массы — крестьянство.
Без крестьянства нельзя вести борьбу с империализмом и феодализмом. Если разделить 450 миллионов населения на 5 частей, то четыре пятых — крестьянство.
Революция без пролетариата, изоляция пролетариата — это все равно, что штаб без армии. Тогда КПК оказалась между помещиками и крестьянством. Партия была под влиянием помещиков. Это привело к изоляции пролетариата. Мелкая буржуазия также не пошла за нами, так как она выжидала, оценивая правильность нашей политики и силу. Если мы сильны, то мелкая буржуазия пойдет за нами и заявит, что она хочет быть в авангарде. Таким образом, в партийной линии нами была допущена ошибка, забыты гегемония в руководстве и народные массы — крестьянство. Наши прошлые ошибки — забвение руководством крестьянства. Мелкая буржуазия не хочет опираться на крестьянство. Мелкая буржуазия опирается на пролетариат, хочет механически и поскорей совершить революцию. [512] Наша партия хочет повернуться лицом к крестьянству.
Наша партия никогда не забывала, что без крестьянской массы мы не разобьем врага. После смерти Маркса еще никто из марксистов не заявлял, что без народных масс можно разбить врага. Если кто-либо утверждает, тот не марксист. У нас некоторые думают, что можно, опираясь на Гоминьдан, разгромить врага...
После поражения великой революции мы снова поднялись против власти крупной буржуазии. И нами опять была допущена ошибка: поспешность. С нами был рабочий класс, но не было крестьянства. Политическое разграничение в отношениях к кулаку и середняку было нечетким. У нас не было союза с мелкой и средней буржуазией, что тоже привело нас к изоляции.
Партия допустила две небольшие ошибки.
В период великой революции у нас было 50 тысяч членов партии, а осталось от них совсем немного. В период гражданской войны у нас было 300 тысяч членов партии. К концу гражданской войны осталось всего 30 тысяч.
Народная война — это и есть крестьянская война. Победа революции, разгром противника невозможны без участия народных масс.
Был момент, когда отдельные лица в партии колебались и говорили, что, опираясь на ГМД, можно разбить противника. В мае 1937 года была проведена партийная конференция в Яньани, затем в том же году — совещание и в ноябре-декабре 1938 года — VI пленум ЦК КПК. На всех этих совещаниях была выработана правильная линия по мобилизации народных масс, по руководству ими во имя разгрома Японии и строительства нового Китая.
Программу пролетариата нельзя снижать до уровня требований программы буржуазии. Наоборот, следует программу буржуазии поднять до уровня программы пролетариата. Со стороны отдельных товарищей это встречало сопротивление. Они утверждали, что это немарксистская постановка вопроса. Был момент, когда предпринимались попытки реорганизовать весь организм ГМД (партийный, политический и военный). Это было предложено, но цель не была достигнута. Здесь нами совершена ошибка. Например, в Сиани мы выдвинули лозунги: «Да здравствует генералиссимус!», «Быстрее выполнить программу продовольственных налогов!»
Эти ошибки были допущены потому, что мы смотрели [513] на события сквозь розовые очки и полагали, что ГМД обязательно пойдет на выполнение наших предложений и требований. Мы исключали возможность того, что события могут принять обратный характер. Это и произошло в действительности.
Поднимая вопрос о реорганизации ГМД и правительства, мы обязаны одновременно ставить вопрос (и проводить его в жизнь) о расширении и укреплении своих сил.
Сейчас мы не придерживаемся курса, чтобы снять голову с Чан Кай-ши. Мы за то, чтобы умыть его грязное лицо. А захочет он умываться или нет — дело его (имеется в виду проведение реформ).
ГМД — антикоммунистическая группировка. Это представители крупной буржуазии, богатейших помещиков и компрадоров.
До VI пленума 1938 года мы поддерживали Гоминьдан, не требовали реформ.
В 1938 году на VI пленуме были внесены исправления во все эти идеи. На VI пленуме мы поправили политику в области необходимости реформ. Только после появления мероприятий по ограничению так называемой «чужой линии», только после 1, 2 и 3 антикоммунистических подъемов наши товарищи постепенно начали уяснять истинный облик Гоминьдана, стали рассеиваться иллюзии. Наши требования были отклонены. Все стало ясно. С той поры у нас развязались руки для мобилизации масс, находящихся под нашим руководством.
Маска с Чан Кай-ши была сорвана.
Ленин говорил, что надо на опыте учить народ. В этом отношении японцы и Чан Кай-ши были нашими учителями. Не будь этих подходящих преподавателей, нам пришлось бы плохо. После этого наша армия перешла к собственной тактике.
После VI пленума была осуществлена четко разграниченная политика по отношению к различным классам. Мы стали разворачивать свои вооруженные силы. Развивать и укреплять партийные организации. Были разгромлены бесчисленные наступления противника, и мы главным образом перешли к наступлению. Были отбиты наступления Гоминьдана. В начале войны мы были в наступлении, в середине войны — в обороне, а сейчас мы опять перешли в наступление.
Таким образом, рассеялись иллюзии у народа по отношению к Гоминьдану.
Ныне влияние Гоминьдана снижается, но у него еще [514] достаточно и влияния, и сил. Мы еще во многом отстаем от Гоминьдана. У Гоминьдана за плечами пятидесятилетняя история, у нас — двадцатипятилетняя. У Гоминьдана полтора миллиона солдат. У Гоминьдана есть вес на международной арене, а у нас его нет. Гоминьдан контролирует территорию с населением в 200 миллионов человек. Но если мы осуществим нашу программу, то загоним Гоминьдан в угол. Тогда наша партия станет политическим центром. Надо снижать влияние, положение Гоминьдана в глазах народных масс и поступать наоборот по отношению к себе.
Народ смотрит на нас. Правильность нашей линии доказана. Мы должны стать руководящей силой, завоевать гегемонию, самостоятельность, независимость. Эта мысль выражает курс нашей партии и большинства китайского народа. Этот курс «протоптан» китайским народом.
Мы должны стремиться к тому, чтобы принципиально ослабить влияние Гоминьдана в сознании народных масс и, наоборот, поднять свое влияние.
Среди одного миллиона двухсот тысяч членов нашей партии не все товарищи понимают курс партии. Надо бороться! Например, нам отказали в праве послать делегацию в Сан-Франциско. Отказали, а мы опять стали настаивать! Снова отказали, а мы опять за свое! И вот наша делегация в Сан-Франциско!
