«Лайф», 18 декабря 1944 года. Автор — Теодор Уайт.
Отчету предпослана редакционная справка об авторе и его статье:
Тедди Уайт, дальневосточный корреспондент «Лайф» и «Тайм», недавно летал (из Чунцина) в Яньань. Там он имел беседы с руководителями Компартии и крестьянами, которые семь лет, независимо от центрального правительства, ведут войну против Японии.
Мистер Уайт рассказывает о борьбе коммунистов и зверствах японцев, совершаемых по отношению ко всему китайскому народу.
В нынешнем кризисе военных действий в Китае военные силы китайских коммунистов имеют исключительно важное значение.
Японцы угрожают, одержав победу, вывести Китай из войны. Американское правительство призвало генералиссимуса Чан Кай-ши обратиться к помощи коммунистов с тем, чтобы общими силами остановить японских захватчиков.
На прошлой неделе просочились сведения в прессу, что политическое перемирие такого рода разрабатывается.
Чан Кай-ши назначил динамичного Суна премьером чунцинского правительства. Высокопоставленный работник КПК прилетел в Чунцин из Яньани на американском [433] военном самолете (имеется в виду Чжоу Энь-лай. — Ред.).
Далее следует очерк Уайта, озаглавленный «Внутри красного Китая». Автор пишет:
— Когда подлетаете к Яньани над огромными долинами, лёссовыми холмами, вас охватывает чувство, будто подлетаете к логову бандитов — отдаленному, недоступному, загадочному, обставленному желтыми пагодами на фоне голубого неба...
Улеглась пыль, поднятая самолетом и подхваченная пронизывающим холодным ветром. И сразу чувствуешь традиционный запах Северного Китая...
Вокруг мулы, всадники, желтая пыль по щиколотку, верблюды. Люди в неуклюжих ватных одеждах...
Здесь бьет энергия... Люди выглядят браво, молодо...
Трубят горнисты — и эхо от холма к холму разносится на рассвете. Во всем деловое возбуждение.
Вскоре приходит твердое убеждение, что Яньань не временное пристанище КПК, а постоянный полевой действующий штаб. Это командный пост уникального движения в истории. Этот лагерь может собраться и, если нужно, завтра же сняться...
В городе 45 тысяч жителей. 20 тысяч из них шэньсийцы. Остальные — мозг и сердце, стальной стержень КПК со всеми ее органами и системой связи...
Вся жизнь кипит вокруг двух отдельных групп зданий, в которых размещаются штабы армии и партии. Штаб армии — в глинобитных зданиях и зданиях из серого кирпича внизу, в долине. Партийный штаб — в пяти километрах выше по реке в двух больших кирпичных домах...
Из этих двух штабов идут приказы, директивы во все партизанские отряды и воинские части, действующие в разных частях страны...
Сама Яньань не является важным городским пунктом. Но это огромная замочная скважина, позволяющая видеть, что делается в районах, оккупированных японцами...
Глубоко в тылу у японцев идет война без перерыва уже с 1937 года. При необходимости коммунисты могут сосредоточить до тридцати тысяч солдат в районе боевой операции. В основе их действий — поддержка со стороны населения, которое поддерживает вообще всех, кто сражается против японцев. Здесь некоторые районы вообще недоступны для японцев... Партизанские отряды не банды — это военно-политическое движение, связанное едиными узами.
Восемь лет назад Северный Китай был отсталой частью [434] страны. Жизнь сосредоточивалась лишь в городах. Крестьяне жили в мире полуфеодальных отношений. Бесконечный труд — вот их удел. Это были рабы...
После пятнадцати лет ожесточенной классовой борьбы коммунисты убедились в том, какие социальные противоречия заложены в деревне и какая огромная потенциальная сила таится в безземельном крестьянстве. Учли противоречия между безземельными и земельными крестьянами...
По мере формирования войск КПК одновременно совершенствовались органы этой партии... Задача партийных органов — изменить социальную структуру крестьянства. Крестьянам предписывали (рекомендовали) создавать местное самоуправление, благодаря чему удалось развязать потенциальные силы деревни, направив их против японцев...
Именно война с японцами сделала КПК популярной. Она защищала крестьян. Боролась с самым ненавистным врагом китайского крестьянства — японскими захватчиками...
Японцы совершили самые невиданные в истории человечества преступления. Японцы в результате семи лет борьбы с войсками КПК пришли к полному банкротству. Они выдвинули лозунг: «Убивать всех, жечь все и грабить все!». Это лозунг обанкротившихся захватчиков. Северный Китай — это сожженные города, деревни...
Из-за всенародной борьбы захватчики вынуждены все свои коммуникации оградить дотами, постами... Это не могло остановить рост крестьянской борьбы против захватчиков...
Один из движущих факторов борьбы — месть! Список преступлений японцев огромен. Его просто невозможно составить. Здесь убийство — не самое суровое преступление. Массовые убийства! Поголовные насилия!.. Обычно японцы даже не пользуются огнестрельным оружием при казнях. Они вырезают, забивают, давят...
Глубина ненависти крестьянства часто срывала все попытки войск КПК брать пленных. Крестьяне их убивали...
Пленных доставляли в Яньань и другие пункты, где сортировали. Радикально настроенные из них направлялись переучиваться в школу политического перевоспитания, которую возглавляют японские коммунисты. Неисправимые элементы из пленных поступали в Чунцин.
Из политически активных военнопленных составили лигу «За освобождение японского народа» (около 300 активных [435] членов). Эти люди ведут разведывательную и агитационно-пропагандистскую работу против японских войск...
Регулярная армия КПК вела бои в составе рот и отрядов численностью не свыше 400 бойцов. Оружие в основном трофейное. Вступали в бой в следующих случаях:
1. Когда были условия захватить оружие и боеприпасы.
2. При защите крестьянства во время уборки урожая на территориях, подвластных КПК, с целью обеспечить себя продовольствием.
3. Когда отбивали атаки японцев.
Местные яньаньские газеты сейчас дают сообщения о войне в таком духе, как американские спортивные газеты о своих «звездах»...
Крестьяне вели активную минную войну... Были заминированы все мосты, тропы... Японские гарнизоны, обложенные войсками, отсиживались в своих укрепленных пунктах. Все вокруг минировалось.
На постоянных партийных курсах в Яньани налажен обмен опытом ведения этой войны, которая обобщается в теорию... В Яньани подготовлено 40 тысяч партизанских кадровых вожаков...
Коммунистической партией управляют твердокаменные прагматики. Партийное руководство в руках одних и тех же людей. В основном — это молодые образованные люди. Годы борьбы выкристаллизовали их идеи... Они отбрасывали одну за другой ранние догмы марксистской теории...
Эти люди грубоваты, жестоки. Живут ради партии. Горды своими достижениями. Уверены в себе. Доверительно и терпеливо относятся друг к другу, что является результатом долгой, совместной борьбы...
Члены политбюро освобождены от административных функций и проводят время в длинных политических спорах и дискуссиях.
Интервью с любым членом политбюро может длиться по пять — шесть часов...
Знания их о внешнем мире примитивны и зачастую неверны. Знания соединены с удивительной фальсификацией мотивов, которые приводят в движение государство и массы. Эти люди проповедуют и уважают марксистские принципы, но когда отказываются от этих принципов, то объясняют это исторической диалектикой...
Их нынешняя политика основывается на мудрости, обретенной в практике войны с Японией... [436]
Из своих рядов они стремятся выкорчевать интеллектуальный догматизм, которым заражены их кадры. Это кадры молодого поколения, учившиеся по классикам западной революционной теории и практики. Партийное руководство пытается повернуть молодых теоретиков к изученнию китайского общества и истории для выработки новой программы действий...
Подчеркивая эту новую линию, Мао Цзэ-дун говорил: «Никто еще по-настоящему серьезно не приступал к изучению политических, экономических, военных и культурных аспектов истории прошлого века — периода, который имеет действительно важное значение... Многие из наших товарищей рассматривают свое пренебрежение к нашей собственной истории или плохое знание ее не как нечто постыдное, а как то, чем можно гордиться... И поскольку они ничего не знают о собственной стране, то обращают свои взоры за границу... За последние несколько десятков лет многие китайские студенты, вернувшиеся из-за границы, допускали эти ошибки. Они являются не чем иным, как патефоном, позабыв, что их долг сделать что-нибудь полезное для Китая из того, что они изучили. Коммунистическая партия не избежала этой инфекции...»
