Спустя некоторое время ученый несколько уточнил условия и сроки издания. «Я поспешил Вам дать свое согласие на издание своего сочинения “О психопатии” при тех условиях, которые Вы мне предложили, то есть 40 рублей с листа в 35 ООО букв, я был бы удовлетворен гонораром в 60 рублей. Мне остается извиниться перед Вами за невольную с моей стороны ошибку расчета».
И добавлял в постскриптуме: «Если бы мы сошлись с Вами на указанных выше условиях, то я считаю необходимым заявить, что дополнительная обработка реферата потребует с моей стороны, по всей вероятности, два-три месяца. Следовательно, я рассчитываю, что к апрелю его мог сдать бы Вам для печати. Гонорар я желал бы получить разом и немедленно по получении Вами рукописи».
В издательстве Павленкова были изданы работы замечательных зарубежных популяризаторов — Дж. Тиндаля, К. Фламмариона, П. Бера, Г. Тиссандье, С. Томпсона и других.
При знакомстве с популярными изданиями Павленкова обращает на себя внимание одна любопытная особенность.
Наряду с пропагандой знаний, достижений той или иной отрасли науки он стремится выпускать издания, которые носят сугубо практический характер. В этом отражались бытовавшие в тот период представления о книге как об учебнике жизни.
Издатель стремится предложить читателю новый тип научно-популярной книги. Он ставит перед собой цель добиться, чтобы его издания были доступны для самых широких народных масс, продаваясь по минимальной цене. А главное — чтобы они были востребованы читателем. Свою библиотечку издатель так и озаглавливает «Библиотека полезных знаний». Интересное наблюдение встречаем у Н. А. Рубакина. Он подчеркивает, что и другие издатели того времени поддержали начинание Павленкова. В частности, «Полезная библиотека» издателя П. П. Сойкина стала выходить по примеру уже вышедших общедоступных книг для народа Ф. Ф. Павленкова.
У Флорентия Федоровича регулярно выходят книги и брошюры на самые разные темы: домашние занятия ремеслами; общедоступная астрономия; проверка часов без помощи часовщика; телефон и его практическое применение и другие. Из этого образуется целая библиотека, основная цель которой — просветительство и забота о внедрении этого технического новшества в быт. Много работ издал Павленков об электричестве и его повседневном применении: «Популярные лекции об электричестве и магнетизме» О. Хвольсона; «Справочная книжка по электротехнике», «Электрическое освещение в его применении к жизни и военному искусству», «Чудеса техники и электричества», «Электрические аккумуляторы» В. Н. Чиколева; «О свете и электричестве» Дж. Тиндаля; «Электричество и магнетизм» А. Гано и Ж. Маневрье; «Главнейшие приложения электричества», «Электричество в домашнем быту» Э. Госпиталье и другие. Подобные библиотечки появляются в издательстве Павленкова и по другим направлениям науки и техники.
Еще в 1884 году Флорентий Федорович прочитал статью К. Тимирязева. Суждение автора об общественных задачах ученых ему показалось очень верным. «Мы должны стремиться, — писал Тимирязев, — к установлению общения между представителями труда умственного и физического, к гармоническому слиянию задач науки и жизни, к служению научной истине и этической правде». Разве не прав он? Ведь и Галилей, переводя свои ученые труды на язык народа, думал о том же — о слиянии науки и жизни. А такое взаимодействие и признано служить утверждению повсеместно этической правды.
Объяснение того, что многие павленковские издания учебной литературы, пропагандирующие достижения науки и техники, выдерживали по несколько изданий, тиражи их быстро распространялись, следует искать в объективной ситуации, возникшей в России к 80—90-м годам XIX столетия. Развитие промышленности влекло за собой потребность в подготовленных кадрах. В свою очередь этим вызывалась необходимость в открытии различных технических учебных заведений. Росло число желающих самостоятельно постигать многие технические дисциплины. Павленков улавливал эти тенденции в реальной действительности.
Справедливости ради нужно отметить, что все выпущенное павленковским издательством не является лишь плодом его личной инициативы. Он действительно был родоначальником многих серий, переводных изданий. Но одновременно с этим идеи многих изданий были предложены ему друзьями, единомышленниками, а порой и незнакомыми ему лично энтузиастами. Когда товарищ по вятской нелегальной работе В. О. Португалов обнаружил, что в книжных магазинах не сыщешь учебных руководств по географии, он тут же считает своим долгом изложить Флорентию Федоровичу конкретную рекомендацию: «Вы… осчастливили бы русское учащееся юношество и русских “образованных” читателей, если бы издали хорошую всеобъемлющую подробную географию… Это было бы истинным благодеянием для нас, для нашего брата, не удовлетворяющегося печатной географией календаря Суворина». География Корнелла и была издана в ответ на это социальное требование жизни, подсказанное издателю одним из друзей.
Шли годы. Изданная Павленковым библиотека научно-популярных изданий пополнялась. Его переводные издания трудов популяризаторов науки и техники из разных стран расходились буквально нарасхват. Но были и другие замыслы и идеи у издателя, в частности те, которые зародились еще в годы мучительных раздумий, когда скитался он по ссылкам и тюрьмам. Их предстояло еще воплощать в новые книги, брошюры, библиотеки.
…В памяти зримо предстали дни, проведенные в Тюменском остроге. Ожидание ссыльными пунктов, куда предстояло каждому отправляться, затягивалось. Поэтому более десяти человек теснее держались друг друга, и так само собой получилось, что душой этого небольшого коллектива страждущих стал Флорентий Федорович. Книг в остроге вообще никаких получить нельзя было. Выручала незаурядная эрудиция Павленкова. Он вел со своими товарищами регулярно научные беседы на самые разнообразные темы. Иногда даже ловил себя на том, что и манерой своих собеседований как бы повторяет лавровские лекции в академии. Одно время знакомил Флорентий Федорович ссыльных с новинками в физике. Работа над переводом курса «Физики» А. Гано тут пригодилась как нельзя кстати! Большой интерес вызвали его рассказы о новейших изобретениях того времени — микрофоне, телефоне, фонографе. «Это не были лекции, а скорее беседы, простые, но очень содержательные», — вспоминал позднее П. С. Швецов. Он же утверждал, что тогда, в Тюмени, прослушал нечто вроде краткого курса Флорентия Федоровича о самых последних достижениях науки и техники.
В Тюмени, как и в годы ссылки, отторгнутый от любимого дела, Флорентий Федорович не прекращал помыслов о его продолжении и развитии. Он делился со своими невольными спутниками по заключению новыми разработками общих планов будущей издательской деятельности, своими соображениями о характере тех или иных изданий, серий, программ. И трудно не согласиться с одним из его соузников, который утверждал позднее, «что многое, что Флорентием Федоровичем было впоследствии с такой неослабевающей энергией проводимо и выполнено, обдумывалось и примеривалось не раз уже здесь, в Вышневолоцкой и Тюменской тюрьмах». И вот теперь, спустя годы, Павленков был близок к осуществлению одной из своих идей…
Юноша из Тифлиса — Валерий Лункевич предлагает ему издать свою рукопись о физиологии человека, которая выходила в 1893 году на армянском языке под названием «Наука о жизни». Хотя он был моложе известного издателя на целых 27 лет, но гражданское формирование его личности также проходило под воздействием идей русских революционных демократов. Он сам называл их вдохновителями своей молодости. А Д. И. Писарев оказал на него особое влияние. «Д. И. Писарев — пропагандист и популяризатор — вдохнул в меня любовь к науке, заразил навсегда неодолимой тягой к знанию…» — писал позднее В. В. Лункевич в своих воспоминаниях. Именно благодаря Писареву он уже в годы ранней юности открыл для себя труды популярных тогда материалистов-естествоиспытателей К. Фогта, Л. Бюхнера, Я. Молешотта, Д.-Г. Льюиса. Еще гимназистом возникает у него страстная жажда к популяризации в народе достижений научной мысли. В шестнадцать лет он сплачивает вокруг себя сверстников, которые также тянулись к самообразованию. Вместе с ними штудировал сочинения Ж. Ж. Руссо, Р. Оуэна, Г. Спенсера, Ф. Лассаля и других.
