Поскольку братья продолжали смеяться, я всё острее ощущал свое унижение. Я не хотел, чтобы братья или отец заметили, как мне стыдно, и начал смеяться вместе с ними. И вскоре уже не мог остановиться. Мое бурное веселье достигло такого накала, что слезы покатились у меня из глаз.

В тот безрадостный день меня ждала всего одна хорошая новость. Бросивший меня на произвол судьбы жеребец отца примчался назад на ферму, и позже мы нашли его у ворот конюшни, где он нетерпеливо бродил и ждал нашего возвращения.

Чем старше я становился, тем больше неожиданного мне открывалось. Я постепенно узнавал, что значит быть сыном Усамы бен Ладена. Всей его семье пришлось познакомиться с необычными представлениями отца о том, что он называл «злом современного мира».

К примеру, мы с братьями все страдали от астмы и пережили в юности много серьезных приступов, особенно играя в подвижные игры в жарком климате пустыни. В ряде случаев приходилось срочно отвозить меня в больницу и давать кислород. Учитывая, что мы с братьями были постоянными пациентами в больнице из-за нашего недуга, врачи советовали отцу держать под рукой достаточный запас вентолина и купить ингаляторы. Но отец решительно запрещал давать нам все эти новомодные препараты, каким бы серьезным ни было наше заболевание.

И в отношении всего, за исключением современных средств передвижения, отец считал нужным жить так, как пророк Мухаммед. Поскольку современные лекарства не существовали в те далекие времена, мы не должны были их принимать. И пока один из нас не оказался при смерти, отец запрещал нам применять современные способы лечения.

Он рекомендовал от астмы следующее средство: разломить пчелиные соты и вдыхать воздух через них. Это мало помогало, но отец был непреклонен. Сначала он то и дело напоминал нам о пророке Мухаммеде, а потом стал пугать, что вентолин разрушит наши легкие.

Я часто чувствовал себя так, словно дышу через солому, но пока смерть не стучалась в дверь, никто не обращал внимания на мои страдания. Когда Абдулла стал старше, он услышал про вентолин и украдкой купил немного. Кроме того, разрешил мне пользоваться своим ингалятором.

Я попробовал препарат, как только почувствовал приближение очередного приступа. Всего два «пшика» — и моя жизнь полностью изменилась. Мать в конце концов обнаружила, что мы нарушили приказ отца и пользуемся ингаляторами, но, к счастью, так и не рассказала отцу о нашей дерзости. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы мы перестали страдать.

До того как мы подросли и переехали в Афганистан, мы не встречали людей, разделявших суровые взгляды отца. С того момента, как его дети произносили первые связные слова, нам давали понять, что от нас ждут соблюдения определенных правил: мы должны жить как подобает юным мусульманам.

Как и все дети, мы старались обойти эти правила при каждом удобном случае. К примеру, отец запретил нам шипучие напитки, придуманные в Америке. Как же нам нравилось всё запретное! Пока он был поблизости, мы повиновались его приказам и не прикасались к американской отраве. Но как только представлялась возможность, мы с упоением поглощали пепси-колу и другие газировки.

Существовали и другие странные правила, не связанные с отцовским отвращением к западным товарам. Как только мы начинали ходить, отец требовал, чтобы нам давали очень мало воды. Когда мы подросли, он еще внимательнее следил за тем, чтобы мы пили воду, только когда это абсолютно необходимо. Отец объяснял нам: надо учиться быть стойкими и терпеливыми и необходимо натренировать свой организм так, чтобы он мог как можно дольше обходиться без еды и питья.

Похожие правила были установлены и для дочерей, но приучать девочек к дисциплине отец доверил их матерям. Моим сестрам повезло больше, потому что мать не могла вынести, когда девочки плакали и просили есть или пить.

Даже когда мы были совсем маленькими, отец часто отвозил нас в пустыню неподалеку от нашей фермы. Он решительно настаивал на том, чтобы сыновья сопровождали его в прогулках по пустыне, хотя все мы страдали от приступов астмы. И самым суровым было правило, запрещавшее нам пить до возвращения их этих походов. Отец говорил, чтобы мы и думать не смели о воде. Конечно, всем известно, что передвижение по пустыне сильно иссушает запасы влаги в организме, а это может оказаться опасным для жизни. Правительство специально рекомендует приезжим, путешествующим через пустыни Саудовской Аравии, потреблять как можно больше воды.

Сыновей Усамы бен Ладена учили поступать по-другому. Мы должны были натренировать организм выдерживать в пустыне много часов без капли жидкости. Сыновья бен Ладена должны стать физически невосприимчивыми к враждебному зною пустыни, привить силу и выносливость разуму и телу. Нам постоянно твердили, что надо быть готовыми вести войну в пустыне, когда неверные с Запада атакуют мусульманский мир. Эта идея, впервые зародившаяся в мозгу отца, когда я был совсем крошкой, только крепла с годами.

Наши походы случались так часто, что большинство из них слились у меня в воспоминаниях в одно целое, однако я хорошо запомнил один особенный случай. В тот раз отец объявил:

— Сегодня мы добавим к нашей обычной программе весьма сложную тренировку. Мы будем лазать по горам. Я специально выбрал для нас местность, где много крутых холмов. — Затем, совсем понизив голос, он добавил: — Пока мы не спустимся с холмов, мы не будем пить.

Но мы знали, что обычно отец брал с собой небольшую флягу на тот случай, если кому-то из нас станет плохо из-за жары.

Мы с братьями пали духом при мысли о предстоящих испытаниях, однако ни один из нас не посмел возражать. Мы уже как-то пытались воззвать к разуму отца. Ничего хорошего из этого не вышло. Поэтому, вместо того чтобы начинать бесполезный спор, я решил морально подготовиться к неизбежному.

Мы отправились в путь с шофером, которому приказали всегда сопровождать нас в походах, и послушно тащились по пятам за отцом. Мы поднимались все выше, а раскаленное солнце пустыни пылало над головой. Вскоре наши ноги налились тяжестью, утомленные крутым подъемом. Никто не мог угнаться за отцом. Он с юности приучил себя к физическим нагрузкам. И хотя отец был не слишком мускулистым, никто не мог соперничать с его непреклонным упорством, когда он лазал по горам. Множество раз наблюдая за ним во время походов по пустыне, я со свойственной детям силой фантазии вообразил, что отец способен обойти пешком весь земной шар, не выпив при этом ни глотка воды.

К тому времени, как мы прошли полпути до вершины холма, глаза нашего бедного шофера-йеменца превратились в щелочки. Я видел, как побледнело его лицо, шаги замедлились, а дыхание стало прерывистым. Его голос прозвучал так жалобно, когда он просипел:

— Воды… Мне нужен глоток воды…

Сначала отец не обратил на него внимания. Он смягчился лишь после того, как этот пожилой бедняга, в бороде которого уже мелькала седина, бухнулся на землю и стал умолять:

— Я умру без воды, шейх Усама. Я умру. Всего одну каплю, прошу вас, всего глоток…

Я испытал такое облегчение, когда бедняга наконец утолил свою жажду, что громко выдохнул. К несчастью, истеричный припадок нашего шофера оказался заразным. Вскоре один из моих старших братьев начал плакать — ему казалось, что он тоже скоро умрет от жажды. Я упорно шагал вперед, уставившись под ноги, но слышал, как мои братья сдавались один за другим и выпрашивали у отца глоток воды.

Отец разочарованно поджимал губы, отмеряя порцию воды и давая по глотку каждому из братьев. Я изучал выражение его лица — оно оставалось спокойным и бесчувственным. Гнев стал закипать в моем сердце, он разгорячил мою кровь сильнее, чем солнце аравийских пустынь. И я решил, что скорее умру, чем стану умолять отца. Небось нелегко ему будет признаться матери, что он убил одного из ее сыновей. Но так ему и надо!

Голова моя тяжело покачивалась на шее в такт учащенному биению сердца, а в горле так пересохло, что язык стал распухать, но я не позволял запретным словам сорваться с языка. Никогда еще я не жаждал глотка воды с такой силой. Но не сдавался. И упрямо шагал, пока моя нога не коснулась подножия холма.