Такую старательность можно было наблюдать только у некоторых новичков.

В штабе знали о недостатке Зайца, и штурман полка подполковник Морозов, сам много летавший, обычно планировал Зайца в полеты по крупным целям. При массированном налете цель видна за много километров. Не мы первые, кто бомбит ее, уже видны образовавшиеся пожары, так что найти и поразить ее не сложно.

Когда Зайцу удавалось разглядеть какой-либо крупный ориентир, для него это было целым событием. Радость его передавалась всему экипажу. После удачного полета он вел себя с достоинством человека, совершившего подвиг. После неудачного — выглядел по-детски огорченным, хлопал себя ладонью по лбу и причитал:

— И как это у меня получилось? Никогда такого не было…

Он мечтал после войны сразу же демобилизоваться, вернуться на Украину и работать на водяной мельнице. Исполнились ли скромные желания этого хорошего, но ка — не знаю…

Сорок второй год подходил к концу. Год неимоверного напряжения физических и духовных сил всего советского народа, великих испытаний, выпавших на долю нашего социалистического государства. Год титанической борьбы — один на один — с жестоким и коварным, до зубов вооруженным врагом, поработившим почти всю Европу.

В канун нового, 1943 года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза авиаторам, особо отличившимся в боях с немецко-фашистскими захватчиками.

Семья Героев в нашем полку значительно возросла. А. И. Молодчему звание Героя было присвоено вторично. Должен отметить, что это был первый человек, на груди которого в годы Великой Отечественной войны засверкала вторая Золотая Звезда, если не считать С. П. Супруна и Б. Ф. Сафонова, которые удостоены звания дважды Героя посмертно. Звание Героя Советского Союза в нашем полку также присвоено: А. М. Краснухину, И. Ф. Андрееву, С. И. Куликову, А. Д. Гаранину, М. В. Симонову, Г. И. Несмашному.

А мой личный вклад в дело борьбы с гитлеровскими захватчиками составил в 1942 году сто тридцать четыре боевых вылета.

Война была в самом разгаре. Впереди еще много неизвестного, неизведанного. Предстоит титаническая борьба по разгрому ненавистного врага, зубами и когтями вцепившегося в священное тело нашей Родины. Предстоит еще сломать эти зубы и когти, переломать хребет, изгнать со своей земли фашистскую гадину и уничтожить. Предстоит напряженнейшая борьба, вплоть до Победы.

Сталинградская группировка гитлеровцев была окружена, но еще не уничтожена, и в январе 1943 года наш полк снова перебросили под Сталинград.

На первых порах мы действовали, как обычно, ночью, но по мере сужения кольца цель становилась такой, что ночью ее обрабатывать было рискованно, можно было по ошибке ударить по своим, и полк перешел на дневное бомбометание.

Давно наши летные экипажи не работали днем. Всё казалось в диковинку: видно, как на ладони. Даже какое-то неудобство ощущаешь от того, что кругом всё видишь, будто с тебя сняли какое-то покрывало, и ты сам теперь на виду у всех, и даже как-то внимание распыляется, отвлекается от основного. Но цель хорошо просматривалась, бомбы ложились точно, сопротивления со стороны противника почти никакого ни с земли, ни с воздуха.

Работали мы напряженно, совершали по два-три вылета в день.

Так прошло несколько дней. Но вот однажды в воздухе появилась большая группа немецких истребителей. Наши самолеты летали в одиночку, и гитлеровцы начали за нами охотиться. Кое-кого из наших сбили, сбивали и мы вражеские машины. Как потом выяснилось, на аэродромах противника было сосредоточено много самолетов разных назначений, в частности транспортных; по-видимому, гитлеровцы замышляли эвакуировать на них часть своих войск.

В числе других экипажей летчик Михаил Тимофеевич Писарюк и штурман Павел Андреевич Таченков получили задание уничтожить РРАБами[16] большое скопление вражеских самолетов на аэродроме «Питомник». Задание было настолько важным и ответственным, что о ходе его выполнения командир корабля обязан был докладывать лично командующему АДД[17] Голованову, который находился на командном пункте под Сталинградом.

Это было 21 января. Экипаж Писарюка вылетел на задание. Уже на боевом курсе самолет атаковали два истребителя. Маневрировать невозможно — боевой курс. Истребители атаковали — один сверху, другой сзади снизу.

Стрелок-радист Павел Николаевич Наварнов открыл огонь из турельного пулемета, и вражеский истребитель был сбит. Охваченный пламенем и черным дымом, он рухнул на землю.

Нижний стрелок был «подсажен» из другого экипажа для тренировки, по неопытности он не сумел отразить атаку второго истребителя. Два снаряда попали в самолет: один в кабину стрелков, другой разорвался под кабиной летчиков, и она загорелась. А цель — вот она! Около трехсот самолетов один к одному стоят на окраине аэродрома.

Во что бы то ни стало выполнить задание — поразить цель! Секунда, еще секунда. Хладнокровие командира помогает штурману правильно прицелиться — бомбы сброшены. РРАБы накрыли большую площадь. Внизу бушует пламя, но и самолет объят огнем. У летчика загорелись комбинезон и шлемофон, но он продолжает вести самолет — надо уйти с вражеской территории, поближе к своим.

— Приготовиться к прыжку! Прыгать по моей команде! — приказывает командир.

— Товарищ командир, — докладывает Наварнов, — стрелок ранен, сам выпрыгнуть не сможет!

— Помогите ему. Вытолкните, выдернув за него кольцо, потом прыгайте сами. Поживей.

Все выпрыгнули, теперь очередь командира, но он, оказывается, не может выдернуть ноги. Взрывом снаряда покорёжило обшивку и зажало унты.

Писарюк открыл колпак, пламенем обдало лицо, вмиг обгорели брови, веки. Глаза ничего не видят. С трудом выдернул ноги из унтов и в одних носках выбросился на парашюте. А мороз до 40 градусов.

Горящий самолет упал и взорвался. Тут же приземлился и летчик. И первая мысль: все ли живы, где приземлились? Нужно осмотреться, но сделать это трудно — веки обожжены.

Писарюк приземлился возле окопов нашего переднего края, и бойцы втащили его в блиндаж. Остальные приземлились немного раньше на нейтральной полосе, но советская пехота зорко следила за горящим самолетом. Парашютистов прикрыли огнем из всех видов стрелкового оружия, что дало им возможность спастись. Раненого стрелка, как и приказал командир, Наварнов вытолкнул в люк и выдернул вытяжное кольцо.

Экипаж получил необходимую помощь. Писарюку растерли спиртом и укрыли одеялом ноги, смазали обожженное лицо. Командир корабля сразу же попросил связать его с командующим и доложил о выполнении задания, о положении экипажа.

— Где вы находитесь? — спросил А. Е. Голованов.

Писарюк сообщил. И услышал в ответ:

— Хорошо. Ждите самолет.

На следующий день командующий прислал самолет, и экипаж был вывезен на свою базу.

Сталинградская битва закончилась. Большие потери понесли мы под Сталинградом, многих товарищей недосчитались, по победа в этой гигантской битве осталась за нашим народом, за Советской Армией. И поэтому, когда нам вручили медали «За оборону Сталинграда», мы носили их с особой гордостью.

В историческую победу на Волге большой вклад внесла авиация дальнего действия, в состав которой входил и наш 2-й гвардейский полк. Командующий авиацией дальнего действия А. Е. Голованов всё время находился на переднем крае, координировал с командованием наземных войск боевые действия авиации, а мы, экипажи самолетов, чувствуя четкую организацию наведения на цель, летали уверенно.

Достойную оценку заслугам авиации дальнего действия в Сталинградской битве дал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.

«…Помогли сталинградцам удары авиации под командованием А. Е. Голованова и С. И. Руденко, а также и артиллерийские обстрелы с севера войск Сталинградского фронта по частям 8-го армейского корпуса немцев.