– Скажи, воевода, ты мне веришь?

– Конечно, что ты спрашиваешь?

– Но я же всего два дня здесь нахожусь.

– Ну и что? Ты с нами в битве участвовал, спас нас, ты мне вообще как брат теперь. Одара спас с Айкой. Да и вообще, от вас, пришлых, зла…..

..и осекся, мысль мою поняв. Есть теперь зло от пришлых, дорогой ты мой человек, зло великое. Задумался он, головой встряхнул, и продолжил он:

– Нет, Иван, верю я тебе. Видел я, что в битве убежать ты мог спокойно, один ты был и не нападал на тебя никто. Однако, на выручку к нам бросился, жизнью своей рискуя. Не делают враги так.

Ох, солдат ты старый, наивный. Знал бы ты, до каких ухищрений род людской дойдет вскорости, что бы гадости всеразличные делать ближнему своему. Ну да ладно, надеюсь, на твоем веку не столкнешься ты с подлостью людской безмерной.

– Борат, ты это знаешь. Своими глазами видел. А вот скажи, поверят мне теперь люди княжьи с переправы, которые видели, как такой же, как я, товарищей их из оружия неведомого расстреливал? Если просто приду к ним, и скажу, что хороший я.

– Да, так могут и не поверить, да! А зачем тебе на переправу идти?

– Нет, Борат, мне как раз туда и не надо. Я о другом речь веду. Мне теперь, пока не победим, и не убьем гадов пришлых, нет ходу к другим людям, кроме вас. Понимаешь меня? Если я пойду князя предупреждать, никто мне не поверит, сочтут шпионом засланным и убьют. И сведения важные, нами добытые, сгинут бесполезно. А от тебя, воя своего, проверенного не единожды, сведения примут. Вот поэтому слушай меня очень внимательно!!! Не имеешь ты право умирать, пока все, что мы с тобой знаем, люди за рекой не узнают. Поэтому, если что случиться сегодня, или завтра, или еще когда, но до того, как наши гонцы к князю прибудут, ты в бой НЕ ВСТУПАЕШЬ ни в каком случае. НИ В КАКОМ, Борат!!! Пойми это накрепко!!! Твоя задача выжить, и сведения доставить. Мы все пусть помрем, но ты сведения доставь!!!! Понял ты меня, друг мой?

Ну не зря, не зря его воеводой ставили. Знал он, что такое приказ и военная надобность. Долго сидел, зубами скрипел, башкой качал, принимал мысль, природе солдатской его противную, но для жизни людей необходимую.

– Хорошо, Иван, понял я все, сделаю как ты сказал!

– Молодец, не сомневался я в тебе! Да, слушай, и зови ты меня Ванькой уже, что ли.

Утром тронулись в путь. Лес, лес, лес, лес, только лист из-под сапог, нет отдыха на войне….. После полудня стали попадаться участки леса реликтового, можно на лошадях двигаться, легче и быстрей получалось. А потом Адар завел нас с Боратом в место укромное, завалом валежным почти со всех сторон огороженное, сказал, что ему без нас быстрей будет, велел ждать, и ушел. Вернулся часа через два, позвал за собой. И когда, пройдя овражищем здоровым, глухим, буреломом заваленным до такой степени, что мы еле протиснулись, вывел нас на поляну широкую, на меня набросилось что-то мелкое, визжащее радостно, на шее у меня повиснув, в грудь мягким упершись и ногами в воздухе болтая.

С трудом отодрав от себя Айку, я посмотрел на картину, передо мной развернувшуюся. Да, славно они тут забазировались! По всей немаленькой поляне были построены полуземлянки-шалаши, стояли у коновязей лошади, горели костры, на кострах готовили пищу женщины. В общем, нормальный такой партизанский лагерь. И народу в нем было гораздо больше, чем я ожидал. Нас встречали. В делегации встречающих присутствовали товарищи: Виль, Увар, Ольд, ну и, собственно, свежеснятая с моей шеи Айка, выглядевшая подозрительно довольной и не отпускавшая мой рукав. Ей что, про жениха, в крепости сгоревшего, не сказали еще? Мне решили это право почетное предоставить?

Народ нам был рад. Мужики улыбались широко, приветливо, люди подходили, здоровались, по плечам хлопали. К костру нас позвали, поесть-попить после дороги дальней, новости поведать, и самим послушать. Правильно, сейчас спешить нам было некуда, ночь на землю опускалась, самое время мужам многомудрым совет держать да планы вырабатывать. Но спервоначалу обиходил я скакуна моего верного, друга безбашенного, заслужил он это сторицей. И доверить дело такое никому не мог – потери в личном составе у нас и так огромные, зачем еще инвалидов плодить? Затем, у костра сидя и пищу вкушая бесхитростную, в кругу товарищей преданных, слушал я повесть грустную о падении города славного. Но допрежь того выяснил обстоятельства для себя удивительные, не сказать, чтобы неприятные, но в задумчивость меня вогнавшие. Как только расселись мы у костра вечернего, решил я обязанность исполнить скорбную, сообщить деве безутешной, светлоокой Айке Ольдовне, без приглашения к костру мужскому припершейся и попкой тугой на бревно рядом со мной усевшейся, весть трагическую о гибели безвременной ее жениха разлюбезного. Ну и Бората припахал, конечно, переводчиком:

– Айк, слушай, тут такое дело… как бы тебе помягче…. В общем, в крепости той, пограничной, куда вы с отцом ехать собирались… убили там всех.

– Да, знаю, нам сказали уже. Жалко ребят как!

А вот щас не понял!! Нет, погрустнела она, конечно, но чтоб убиваться начала, или даже плакать жалобно – нет такого. Это что, женщины древнелюдские у нас настолько суровы, что нареченных своих не оплакивают даже?

– У тебя же там жених вроде был?

– Фррр, да не было у меня жениха никакого. Это я папке так сказала, что бы он меня с собой брал. Скучно в городе сидеть, в огороде копаться!

От известия такого Ольд бедный поперхнулся аж. На дочку таким взглядом уставился, что будь дело в моей реальности, думаю, получила бы моментально ремнем отцовским по оттопыренной части тела своего привлекательной, мною однажды в натуральном виде увиденной. А сама виновница кондрашки отцовской и ржания тихого остальной части мужской братии, моську невинную сделала, глазищами хлопает, и на меня искоса посматривает. Эт-то что у нас здесь происходит? Это она на меня глаз положила, что ли? Ну вот, не было печали! Нет, дева она во всех отношениях очень привлекательная. И раз я сюда попал-прижился, то проблему отношения полов решать, все едино, придется когда-то, если жив буду. То, что меньше она меня габаритами значительно – так других здесь и нет, не встречал я, покамест, фотомоделей шваброобразных росту двухметрового. Вот только старше я ее, как бы не вдвое, получаюсь. Сколько ей годков не знаю, не интересовался никогда, но на вид вполне взрослая, отмечал я уже. Только и живут здесь люди быстро. Древность здесь беспросветная, медицин косметических не знающая, старикам убогим члены, а старухам морщинистым груди поднимать не умеющая. Борат, ровесник мой по годам, узнавал я, пожилым мужиком выглядит, а Ольд, папаня ейный, сорокасемилетний, так и вовсе стариком. Суровая здесь действительность такая. Так что годочков ей, при всей ее богатой природной одаренности, вовсе и пятнадцать может оказаться. И вот оно мне надо??!!! Ох-хо-хо, ладно, потом за дела амурные решать будем, сейчас у нас другие задачи. Давайте ребята, рассказывайте, что у нас здесь случилось-произошло.

И рассказали ребята. Напали на город вскорости после уезда нашего, через час примерно. Все, собаки, точно вычислили, что не услышим уже, не вернемся, в тыл не ударим. Всего супротивников сотен до четырех было, точнее, конечно не считал никто. И появились они из лесу из нескольких мест сразу, со сторон разных, пути к бегству отрезая. Основная толпа, естественно, к городу ломанулась, а часть другая людей, в полях работающих, да скот пасущих, загонять начала. И вот тут народу нашего изрядно убежать смогло – негустые ряды загонщиков были. Весь рассказ конечно, со слов убежавших был, так что, как сам город брали, не видели они, скипидаром по лесам пятки смазывали. А из самого города пока что никто не выбрался. Но слышали хлебопахари наши, жизнь спасающие, грохот изрядный, не раз у города прозвучавший. А вот тучек грозовых на небе, что характерно, не было. Я, естественно, знал природу чуда этого, но свой рассказ на потом отложил, слушать продолжил. А дальше Виль, и Увар в особенности, рассказ уже от своего имени начали. Как пошедший в лес Увар со товарищи нашли следы громадного войска гоблинского, к городу направляющегося. Как рванули они назад, к лошадям оставленным, да и встретились на дороге с Вилем, обозной охраной командовавшим, и гонца нашего с Боратом уже повстречавшего. Как выслушали они с изумлением вестника печального, как обоз отправили в это место, охотникам давно известное, а сами, лошадей не жалея, к городу бросились. Как помня наставления наши (молодцы мужики), увидев следы вторжения вероломного, и город, врагом поверженный, не бросились голой жопой ежа пугать, а наладили разведку чуткую окрестностей городских, да в лесах народ разбежавшийся собирать начали. И собрали народу изрядно, и в лагерь отправили. И две бригады охотников, из леса возвращавшихся, и не в курсе событий произошедших бывших, тоже перехватили, пополнение солидное к боевым порядкам нашим организовав. А вот дальше, по их словам, начались уже странности.