Там я и узнаю последние ужасные новости. Оказывается, погиб унтер-офицер Пфайль, с которым мы перед отпуском столько времени провели в боевом охранении. Погиб и Хуке.
Трое наших числятся пропавшими без вести: Кнопф, Бартковяк и еще один из вновь прибывших.
Дальше добираемся на грузовике, на нем доезжаем почти до самого Ардона, по пути видим два обгоревших русских бронепоезда. Вдруг замечаем проезжающего на легковушке оберлейтенанта Мильке. Вот удача — его чемодан до сих пор у нас. Тут, воспользовавшись случаем, мы его и передали по назначению.
Пешком добираемся до въезда в Ардон, потом нас подбирает легковушка и провозит с полкилометра.
Батальон наш расположился тут же на окраине Ардона, первая улица направо. В самом первом доме обосновался наш фельдфебель, он как раз стоит в дверях.
Я тут же докладываю о прибытии из отпуска. Фельдфебель посылает меня на квартиру, где проживает унтер-офицер Фишер и еще 6 человек. Помещение достаточно большое и хорошо протопленное.
Уже начинает темнеть. Складываю вещи и занимаю один ящик комода.
На ужин угощаю товарищей привезенной из дома жареной колбасой.
Итог моего отпуска:
— 11 дней с фронта домой;
— 19 дней дома;
— 14 дней из дома на фронт (до Ардона).
Всего: 44 дня отсутствия в части.
Впрочем, и остальные фронтовые отпускники могут похвастаться примерно тем же. Как ни крути, а полтора месяца тебя на фронте нет.
17 ноября 1942 г
Подъем в 5.30, построение в 6.30.
Нас приветствует наш новый командир оберлейтенант Мильке. Его к нам прислали вместо Айка — Айк в тот же роковой день 11 сентября получил ранение в живот.
После построения я раскладываю вещи и забираю накопившуюся за время моего отсутствия почту.
Два письма от водителя заднего хода и радиста Бюсса — он тоже был ранен тогда в Прохладном. Карл-Хайнц Бюсс лежит в госпитале в Германии. Из него вытащили 62 осколка, все правая «половина тела была буквально изрешечена. Пишет, что идет на поправку.
Здесь погода хорошая, солнечно. Даже без шинелей ходим, даром, что на дворе ноябрь.
Еду получаем из штабной кухни. После обеда сел почитать присланную почту. В 14.30 здесь уже темнеет.
Вечером до 21 часа при свете рождественской свечи пишу 15 писем и открыток.
Начиная с 15 часов являются русские бомбардировщики — боже, как действует на нервы этот гул. Весь день палила русская артиллерия.
Неподалеку начинают рваться бомбы, сначала свист, потом грохот разрыва. Весь дом трясется, с потолка отвалился здоровенный кусок штукатурки.
Но я как ни в чем не бывало строчу себе и строчу. Большинство наших выскочили во двор.
В 21 час ложусь спать. Предварительно я сбегал к Штёкеру и забрал у него все сданные ему перед отъездом в отпуск одеяла и вещи.
Похоже, «иваны» угомонились, во всяком случае их не слыхать.
Значит, я снова на фронте. Что ж, поглядим, что за сюрпризы готовят мне ближайшие денечки.
18 ноября 1942 г
Если каждый день будет продолжаться в том же духе, что и вчера, глядишь, и без потолка останемся.
Подъем и построение — так же, как и вчера.
Меня назначили стрелком-танкистом в тяжелой 8-колесной бронемашине унтер-офицера Шатца.
В первой половине дня нам роют землянки 10 русских военнопленных.
Вынужден прокипятить замасленные во время поездки из Ростова-на-Дону в Армавир вещи.
В небе грозно гудят 4 наших истребителя «Ме-109». Иногда пролетают и русские бомбардировщики.
Пришиваю метки с фамилией на белье и заштопываю на нем дырки. Около полудня великое переселение — устраиваемся по разведгруппам. На мое счастье, разведгруппа Шатца перебирается в соседнюю комнату, кстати, довольно уютную.
На обед фасолевый суп и сладкий чай. Кроме того, 0,5 л водки.
Устраиваемся в новой комнате, я тут же занимаю для себя ящик в комоде. В этой комнате даже стоит шкаф.
Во второй половине дня перетаскиваем дрова из старой квартиры унтер-офицера Шатца.
Вечером аккуратно пишу 10 писем и 9 открыток.
«Иваны» сегодня не появлялись — дождь.
За стеной те из наших, кто отслужил уже 4 года, решили устроить маленькое торжество.
19 ноября 1942 г
Сегодня с утра уборка жилого помещения. После обеда отправляюсь к унтер-офицеру Штихерту, я заступаю в гарнизонный караул — в 14 часов сменяем старый.
С 16 до 18 стою на посту, после этого ужинаю и снова в караул. Сегодня ночь выдалась довольно светлая.
С 20 и до 22 часов, а также с 4 до 6 стою на посту. В шинели холод вполне переносим. Светает около 5 утра.
Вот теперь-то и начинается то, ради чего нас здесь выставили, — не позволять гражданским лицам покидать населенный пункт или входить в него без специального на то разрешения.
20 ноября 1942 г
В 6 утра меня сменяют, иду в роту, это примерно с полкилометра, принести для караула кофе.
Возвращаюсь на грузовике.
Наскоро позавтракав, мы вместе с Ланге (он из Ошерслебена, нашего окружного городка), пока есть чуток свободного времени, решаем сходить поглазеть на подбитые русские бронепоезда.
Оба бронепоезда стоят примерно в 150 метрах друг от друга. Я нащелкал с десяток снимков.
Бронепоезда вывели из строя, обстреляв их из танковых, зенитных и противотанковых орудий. Снаряд 8,8-см орудия насквозь прошил один из бронированных вагонов. В каждом из бронепоездов мы насчитали около 20 пробоин. Зрелище не из приятных.
Наши саперы столкнули подбитые вагоны с рельс, чтобы не мешали движению.
Каждый бронепоезд состоит из 4 орудийных площадок, оснащенных 7,62-см пушками. Вагоны имеют тройное бронирование толщиной примерно 13 мм, промежуток между которыми составляет 8 см, потом слой дерева толщиной 5 см, и затем еще 13 мм брони.
С 10 до 12 я снова на посту, патрулирую участок длиной примерно в 1,5 километра. Здесь движение довольно оживленное. Задерживаю нескольких местных и еще две повозки, направляю их в караульное помещение. Тут открывает огонь русская артиллерия — вблизи рвутся 5 тяжелых снарядов.
Женщины и дети в панике — снаряды упали там, куда им велено идти, поэтому я отправляю их назад в село.
В 14 часов приходит следующая смена, а мы возвращаемся в роту.
Наши товарищи, окруженные в районе Гизиля под Орджоникидзе, с помощью дивизии СС «Викинг» сумели выйти из кольца противника и сегодня получают двойной рацион — полплитки шоколада и пол-литра шнапса.
21 ноября 1942 г
Перед тем как лечь спать вчера вечером, приклеивал к белью нашлепки с фамилией.
Сегодня построение уже в 6.20, на 9 часов назначен осмотр оружия.
20 человек под контролем унтер-офицера Шатца занимаются чисткой оружия, шум страшный. Времени мало, и мы успеваем только слегка надраить оружие. В 9 часов мы в страшной спешке выкладываем оружие на четырех столах, но все же успеваем.
Остальную первую половину дня помогаю Рундфусу окапывать его тяжелую бронемашину.
В полдень тревога, приказывают срочно установить вооружение на машины. К 13 часам я готов — все установлено и смазано.
Эбауэр вызывает меня на 15 часов к себе.
Беру каску, карабин, и в 15 часов мы с еще четырьмя бойцами прибываем в указанное место. Накрапывает дождь, поэтому прихватываем с собой плащи и идем.
Эбауэр несется вперед как угорелый — за 2 часа мы одолеваем километров 8. Я взмок от пота. К тому же грязища жуткая, еле ноги переставляешь. В 17 часов возвращаемся из патруля в насквозь промокших сапогах. Следующий патруль проходим с 17 до 18.30. Я еле стою на ногах и сразу бухаюсь спать.
Третий и последний патрульный обход проделываем с 23 до 1 часу ночи. Почти все посты предпочитают молчать, отзываются лишь некоторые.
22 ноября 1942 г
Сегодня выходной, воскресенье. Да, дома было бы в этот день куда веселей. С утра остаюсь за дневального.
