Ольга вернулась в общежитие, взяла авоську и побежала в магазин, а оттуда на маленький базарчик. Купила маринованных огурцов и баклажанов, перевязанных черными и белыми ниточками. Из баклажанов торчали тонкие дольки моркови. На обратном пути она еще раз зашла в гастроном, взяла сладкого вина и пива несколько бутылок.
— Заприте меня в комнате. А ключ на место повесьте, — попросила она дежурную. — Сюрприз девчатам будет.
Ольга накрыла стол праздничной скатертью. Нарезала и разложила по тарелкам колбасу, сыр, разбросала каждой по плитке шоколада. Огурцы и баклажаны положила в глубокую тарелку, перетерла стаканы и чашки. Села к столу — порозовевшая от волнения и спешки, огляделась, ища, куда бы спрятаться. Хоть под кровать лезь — больше некуда. С трепетом вслушивалась она в шаги по коридору, выглядывала в окно, пока на улице не стемнело. Ждала, не зажигая света, положив локти на стол, а потом опустила голову на руки…
— Ура-а-а-а! Олька приехала! Пропавшая наша объявилась! — Девчата закричали все разом, как только вошли в комнату и включили свет. Они бросились к Ольге целоваться.
— Ох, и люблю я вас, девчата! — говорила растроганная Ольга, переводя взгляд с одного лица на другое. — Ох, и скучала я по вас!
— Мы тебя еще больше любим! — заявила Валя.
— Не больше, чем один интересный мужчина, — загадочно промолвила Рита. — Верно говорю, девочки?
— А ты видела Грисса? — спросила Зина.
— Нет…
— Он же тебя ждет!
— Вчера все магазины обошел, — сообщила Валя. — Девчата не дадут соврать…
Ольга смутилась. Щеки у нее горели.
— Ну, давайте за встречу, а?
— Давайте! — поддержали девчата.
Ольга выпила сладкого вина и с удовольствием закусила соленым огурцом.
— Олька, глупая, вино конфетами закусывают, — Рита развернула шоколад.
— Соленого захотелось, девочки.
— Ешь, ешь, Ольга, что хочешь. Не обращай на Ритку внимания, — посоветовала Валя.
— А я что говорю, — миролюбиво согласилась Рита. — Павлов учит, что большую пользу приносит пища, съеденная с удовольствием. Я, к примеру, тоже хочу баклажанов…
— Я пойду, девочки, — Ольга поднялась из-за стола. — Вы уж не сердитесь…
— Иди, иди, Оленька! Он уж и так заждался!
— Да, ты главного-то еще не знаешь. Дурнов на Одинцова напал! Убить хотел. Ладно, твой подоспел, отнял, а то был бы Одинцов на том свете!
Ноги у Ольги подкосились. Она села на кровать:
— Как убить? За что?
— Чего-то не поделили, — сказала Зина. — Следствие идет. А Дурнов умер в больнице. От сотрясения мозга вроде. Он убежать пытался…
— Дурнов права качал с Одинцова. За то, что тот воровать больше не захотел.
— Он и тебя, выходит, мог зарезать.
— И меня, само собой.
— Ужас сплошной! — воскликнула Рита.
— Ну, ты идешь, Ольга?.. Я тебя провожу, хочешь? — предложила Валя.
— Не нужно.
— Ну, иди. Ждет он тебя.
— Спасибо, девочки.
Они въехали на просторный двор. Лариса с любопытством огляделась. Справа у забора увидела штабеля тяжелых, окрашенных в коричневый цвет дверей с маленькими оконцами-«волчками», защищенными металлическими задвижками, груды погнутых решеток. У одного из подъездов стояла светло-желтая легковая машина «медицинской скорой помощи на дому».
— Не дадут больному отдохнуть, с утра идуть и идуть, идуть и идуть… то следователь сидел два часа, то заводские табунами! Ты, почитай, третий раз наведываешься. — Санитарка хирургического отделения — старая женщина с добрыми морщинками у синих глаз — ворчала на Василия только для порядка. — Дежурный врач узнает — всем попадет, и вашему ерою тоже…
— Я, мамаша, около больного вроде ординарца или адъютанта, — пошутил Грисс. — Кто со мной — тех без очереди пропускать нужно…
— По мне, хоть енерал… Жена, что ли? — она кивнула на Ларису, стоявшую позади Василия. — Хотя нет… Кабы жена, так смелее держалась бы… Идите уж!
Санитарка вынула из шкафа два халата. Они надели их, и Василий повел Ларису в самый конец коридора. От дверей и стен обновленно пахло масляной краской.
— Вот и пришли, — Грисс остановился. — Минутку!.. — Он приоткрыл дверь, заглянул в палату. Встретился с вопрошающим взглядом Ивана. Подмигнул: все, мол, в порядке — и посторонился, чтобы пропустить спутницу. — Заходите, Лариса.
Лариса оглядела небольшую комнату. В ней было всего две кровати. На одной у стены справа лежал Иван, на второй сидел и курил, пуская дым в форточку, второй обитатель палаты — до глаз заросший седеющей бородой человек.
Иван не спускал с молодой женщины глаз. Бледные щеки его покрылись румянцем. Когда Лариса, поздоровавшись, присела на единственный стул, повернул голову в ее сторону, хотел лечь на бок, поморщился от боли и принял прежнюю позу.
— Видишь, какое дело вышло, — сказал, будто оправдываясь. — Пришла, значит… Спасибо.
— Больно? — спросила Лариса, увидев под расстегнутым воротом больничной рубашки бинты.
— Совсем не больно! — весело откликнулся. Иван. И добавил тихо, для нее одной: — Главное — ты пришла… Как дома? Все в порядке? Мама? Алешка здоров?
— Дома все в порядке. Алешка здоров…
— Я выйду, покурю, — Василий поднялся с кровати.
— Я тоже, пожалуй, выйду. А то влетит мне от докторов, — поднялся за Василием второй больной.
— Я все боялся, что не придешь… Будь силы — убежал бы, чтобы повидать. — Иван говорил шепотом. Лариса сидела спиной к окну. В наступающих сумерках он не мог разглядеть выражения ее лица.
— Пришла вот… Раны опасные?..
— Чепуха! Крови много потерял. Вливали раз чужую, донорскую. Узнать бы, чья. И тому, наверное, любопытно — кому его кровь досталась.
Он робко потянулся правой рукой к рукам Ларисы. Ладонь его была суха и горяча.
— У тебя температура!
Иван улыбнулся, выпустил ее пальцы, пошутил:
— Я же больной — должна быть температура.
— Может, позвать врача, Иван?
— Ты для меня самый лучший доктор. Сиди, Лариса. Ты знаешь, как я тебя люблю? Это просто немыслимо, чтобы можно было так любить! Поверишь, даже когда этот гад меня своим ножичком ковырял, — о тебе думал. Зарежет, думаю, дешевка, и не увижу я тебя больше… А видеть мне тебя ну вот так нужно. Каждый день! Я загадал: если навестишь сегодня — все будет в порядке.
— А что значит «в порядке»?
Иван помедлил с ответом, будто выбирая нужные слова.
— Какой мне нужен порядок?.. Чтобы ты была моей женой. Чисто чтобы, по любви, по-хорошему.
— Ну, знаешь!.. Надо, чтобы еще я на тебя загадала и чтобы сошлось.
— А ты… не думала об этом? Скажи…
Лариса не ответила.
— Ты пока не отвечай, — пришел ей на помощь Иван. — Перед твоим приходом думал, знаешь, о чем?. Вот, размышлял, один я Одинцов. А будет еще Лариса Одинцова. И Лёньку запишу в Одинцовы! Чем плохая фамилия? А потом еще Одинцова появится. Дочь! Сын у нас есть, значит. Следующую — дочь надо.
— Ну что ты болтаешь?! Перестань, пожалуйста, рассержусь. — Лариса впервые улыбнулась, наклонилась и положила ему ладонь на губы. — Замолчи!
Иван здоровой рукой прижал ладонь к губам и долго не выпускал ее.
— А знаешь, Василий и Ольга на Новый год женятся… Сказал сегодня. Я не к тому, чтобы тебя торопить с ответом. Может, тебе проверить меня надо. Ты как хочешь меня испытывай, срок, если надо, определи… вроде экзамена, что ли… Я все преодолею ради тебя. — Иван попытался приподняться, но со стоном упал на подушку.
— Ну зачем ты так? — с укором и в то же время в испугом в голосе сказала Лариса. — Идти мне пора… Темно совсем. — Она встала, прошла к двери, включила свет.
— До Нового года выкарабкаться нужно мне из больницы. Гульнем у Василия с Ольгой на свадьбе, а, Лара? А потом и их позовем на свою…
Лариса подошла к постели Ивана.
— Завтра после работы приеду. Тебе чего-нибудь принести?
— Ничего не надо мне. Точно приедешь?
— Выздоравливай. До завтра.
Через минуту-другую в двери показался Василий.
