— Уж тут вроде должна поверить… Когда зайти?
— Сочиню и вызову. Завтра не поздно? К концу дня. Договорились?
— Договорились… Спасибо, граж… Извините, спасибо, товарищ директор!
— Забывайте, Одинцов, прошлое поскорее. Слово «гражданин» гордое, гордый смысл в нем заложен. А «товарищ» все же лучше, ближе нам… Идите.
Одинцов вышел.
Дорофеев соединился с редакцией многотиражной газеты.
— Кудреватый? Добрый день. Газета на завтра готова? Уже сверстана? А можно одну статейку небольшую тиснуть?.. Ничего, что переверстка. Зайдите, напишем вместе… Сейчас и зайдите. — Он положил трубку и нажал кнопку звонка в приемную.
В дверях показалась Ниночка.
— Возьмите блокнот, пожалуйста.
Ниночка вернулась с блокнотом, присела к краю длинного стола заседаний, положила блокнот, остро отточенный карандаш, приготовилась слушать шефа.
— Я готова, Сергей Петрович!
— Пишите… Приказ… Номер, дату… Сварщик ремонтно-механического цеха Одинцов Иван… Иван… отчество узнайте у Стародумова… в неприспособленных условиях для сложной работы, проявив высокую рабочую сознательность и смекалку, успешно справился… Успеваете?.. Успешно справился с ответственным заказом… тире… восстановил венцовую шестерню. В течение суток тов. Одинцов не покидал участка сварки, ведя наблюдение за температурным режимом и соблюдением правил противопожарной безопасности… точка… С красной строки… Приказываю… Пункт первый. За творческое отношение к делу и высокую рабочую сознательность объявить слесарю ремонтно-механического цеха тов. Одинцову благодарность. Пункт второй. Премировать Одинцова из фонда предприятия пятьюдесятью рублями… Написали?.. Пункт третий. Слесарю Зайцеву Петру, выполнявшему обязанности подручного сварщика при выполнении срочного и ответственного заказа, объявить благодарность. Все! Подпись.
— Все, Сергей Петрович?
— Отпечатайте и занесите… Если Кудреватый в приемной, пусть зайдет.
Вошел Кудреватый. В своем неизменно коричневом костюме с лоснящимися от типографской краски локтями. Еще издали он протянул для пожатия руку со следами краски на пальцах.
— Надо дать в рубрику соревнования статейку об Одинцове, — произнес директор, когда редактор сел в кресло. — Сейчас Нина занесет приказ. Подробности расскажет Зайцев. Он с ним работал. Только ни слова о прошлом Одинцова. Понимаете, о чем я говорю? Ни намека!.. Может, даже так сделайте. Дайте приказ в газете, а под приказом — заметку. Небольшую. Без обилия света и воздуха.
— Может, зарисовочку? — предложил Кудреватый.
— Посмотрите сами… Но чтобы материал обязательно попал в газету. Попросите Зайцева подписать заметку.
Нина положила перед директором отпечатанный текст приказа.
Зазвонил телефон. Дорофеев снял трубку.
Глава четырнадцатая
СОМНЕНИЯ
Металл плавился, стекая в прорезь. Вспыхивали брошенные на пол спички и окурки сигарет, плавился песок. Дым тонкой струйкой вился из прорези. От дыма пахло то табаком, то смолой, то керосином или мазутом. Одинцов внимательно наблюдал сквозь зеленые стекла защитных очков за движением резака. Пламя гудело, и он не слышал, как открылась дверь. Кто-то положил ему руку на плечо. Иван убавил пламя, оглянулся. Сзади стоял дядя Яша и еще несколько человек.
— Чего, дядя Яша? — спросил Одинцов, не поднимаясь с маленькой табуретки.
— Поздравляю, Иван! Видел сегодняшнюю газету?..
— Нет, а что там?
Несколько рук протянулось к нему с листками многотиражной газеты.
— Читай! Магарыч с тебя!.. Сразу и в газету, и премию отхватил! — заговорили рабочие все враз.
Иван потушил резак, недоверчиво взял из чьих-то рук газету.
— Ладно разыгрывать-то!
Но по улыбающимся лицам парней, по тому, как дядя Яша отстранил далеко от глаз газету, понял, что это не розыгрыш. Но дядя Яша только пошевелил губами и сказал:
— Читай! На первой странице!
В помещении было сумеречно. Иван ушел с газетой к широкому окну, пробежал глазами столбцы. В правом углу его фамилия, Одинцова, набранная крупными буквами! «Трудовая победа Ивана Одинцова» — была озаглавлена статья. Буквы плясали перед глазами, то заволакивались туманом, то виделись совсем отчетливо. Сердце неуемно колотилось о ребра, в висках стучало.
Наконец он опустил газету. Белая стена напротив показалась Одинцову неимоверно черной. До рези в глазах.
— Это что же такое, а? Это что же получается?! — Он вновь приблизил газетный листок к глазам, перечитал приказ директора, заметку и подпись под ней:
Никогда еще о нем, Иване Одинцове, не было написано ничего лестного. Что можно поведать о карманнике, «щипаче», в протоколах приводов, в материалах следствия и приговорах?!
Наверное, писали о нем и в газетах. В «происшествиях». Что пойман на месте преступления рецидивист-карманник, недавно вернувшийся из тюрьмы и приговоренный к новому сроку.
Газет с этими информациями Одинцову уже не удавалось прочесть, потому что киосков «Союзпечати» там, где он оказывался, не полагалось…
— Премию отхватил, как за рационализацию! — произнес кто-то из ребят.
— Не скажи! Как пожарник работал! В огне по макушку! Не каждый выдержит, — отозвался другой.
— Топай в кассу, получай премию! — предложил дядя Яша.
— По такому поводу не грех и выпить… По сотне граммов на душу!
— Я — мигом! — воскликнул живо Одинцов. Ему надо было что-то делать, как-то побороть смущение. — Я сей секунд!
— Подожди, Иван. Не гомонись! — остановил его бригадир. — У нас так не положено.
Дядя Яша снял с головы паренька, стоявшего к нему ближе других, кепчонку и, положил на подоконник, на свежую газету. Он первый вынул рублевку и бросил ее в кепку.
— В перерыв смотайся в поселок.
Все, кто был в помещении, положили по рублю. Иван щедро бросил в кепку пятерку. Но бригадир отсчитал ему четыре рубля сдачи.
— Ты, Иван, наших обычаев не ломай… В гости домой позовешь — угощай, а здесь полная обезличка. Все хозяева. — Дядя Яша собрал деньги и отдал вместе с кепкой хозяину. — Колбасы там, сырку плавленого прихвати… Поздравим Одинцова после гудка…
Иван аккуратно сложил газету, ту, что держал в руках, и сунул в карман пиджака. Взял и ту, что осталась лежать на подоконнике, бережно сдул с нее пыль и тоже спрятал в кармам.
— Еще надо? — улыбаясь, спросил кто-то из ребят и протянул пахнущий керосином газетный листок. — Бери на память!..
— А не знаете, где сейчас Зайцев может быть? — поинтересовался Иван.
— Ко дню Конституции Дворец готовят. Наверное, там.
— Дядя Яша! К телефону! — позвали бригадира. А через пару минут тот же звонкий голос прокричал: — Одинцов! К директору!
— Иди, Одинцов! Вернешься — расскажешь…
Иван впервые за многие годы шел по вызову к начальству без смущения и боязни…
— Звал? — улыбнулся Одинцов Ниночке.
— Звал… Сейчас доложу. — Она приоткрыла дверь кабинета директора. — Одинцов пришел, — доложила секретарь приемной.
— Пусть зайдет, — услышал Иван.
Ниночка распахнула перед Одинцовым дверь пошире.
Дорофеев был не один. Одинцов остановился у двери.
— Проходите, Одинцов! Садитесь, — пригласил директор.
Иван сел…
Директорский гость, скуластый, смуглый, не встав из кресла, приветливо кивнул. На коленях у него лежал чертеж. Он сосредоточенно рассматривал его. Не отрывая глаз от чертежа, взял пиалу со стола, отпил глоток и, не глядя, на ощупь, поставил ее на место. Лишь раз он внимательно, с интересом посмотрел на Одинцова.
— Познакомьтесь, Мурад Гулямович! Это наш Одинцов… А это товарищ Гулямов. Секретарь горкома партии.
— Ну, здравствуйте, Одинцов! — Гулямов встал, протянул руку. Одинцов тоже поднялся, осторожно пожал ее. — Слыхал, что сам Денисов похвалил вашу работу! И в газете вас отметили. Поздравляю, читал… Газету видели?
