Было запланировано наступление на Радомышль, город в верхнем течении реки Тетерев километрах в двадцати к северу от шоссе Житомир — Киев. Части парашютной дивизии, переброшенные из Германии, при поддержке танкового полка «Дас Райх» должны были принять участие в локальных контрударах с целью спрямления линии фронта.
В 17.00 9 декабря началось выдвижение на исходные позиции. Ударную силу целой группы составляли пять «тигров» и рота Pz-IV, которые должны были поддерживать атаку парашютистов. Потом «тигры» двинулись вперед, и мы увидели зимний мир с точки зрения танкиста — через люки стальной движущейся крепости.
В предутренней мгле трудно было найти путь. Приближаясь к ручью по опасной болотистой местности, первый «тигр» на несколько метров промахнулся мимо дороги и увяз в топком грунте вместе с двумя следовавшими за ним танками. Головной танк проломил корочку промерзшего грунта и, обеими гусеницами подняв на поверхность черную грязь, с трудом выбрался на твердую землю, ревя двигателем на полной мощности. Второй танк остановился и увяз намного глубже в мокрых колеях, взрытых гусеницами первой машины.
Третий танк также остановился, попытался развернуться влево и глубоко увяз кормой в болоте. Половина его гусениц была покрыта грязью. Все наружу! С каждой минутой танк уходил в топь на несколько сантиметров. Вспыхнули фонари. Лихорадочными движениями люди откапывали лопатами гусеницы, крепили буксировочные канаты, и уже через десять минут вытащили первый танк. Несмотря на леденящий утренний холод, их рубашки липли к потным телам. Танки были вытащены и, несмотря на часовую задержку, вовремя прибыли на исходную позицию.
Ровно в 7.30 вместе с ротой парашютистов начали наступление на русские позиции в лесу. Боем руководил командир роты. Из дыма и пламени леса вынесли первого раненого. Сломанные стволы деревьев, убитые русские и шум сражения отмечали путь «тигров», вырвавшихся вперед и вступивших в бой. Была налажена радиосвязь и получены приказы. Впереди, среди заснеженных темно-зеленых елей, первые танки двигались, раскачиваясь, словно доисторические животные. Над землянками поднимался огонь; среди деревьев плавали облака дыма и пороховых газов. Повсюду носились хромающие лошади, а в переплетениях корней вывернутых из земли деревьев лежали убитые и раненые русские. Трассирующие пули свистели все ближе, впиваясь в стволы деревьев. Царил ни с чем не сравнимый хаос, в котором трудно было найти дорогу. Бой в лесу — совершенно особенное дело. Приходится все время быть настороже, если хочешь выбраться невредимым. Под прикрытием огненных змей, вырывавшихся из стволов 88-мм орудий, вслед за голубоватыми дымками разрывов своих ручных гранат вперед рвались штурмовые группы парашютистов. Черт возьми! Вот они — отборные войска! Они продолжали наступать, несмотря на большие потери в лесной схватке и упорное сопротивление врага. Подминая деревья лобовой броней и гусеницами, «тигры» проламывали проход среди высоких деревьев. Чтобы не повредить танки, танкистам приходилось следить за гусеницами и стволами орудий внимательнее, чем за русскими. Мы вышли из танковой колонны вправо, поднялись по склону и оказались перед заросшей лесом лощиной. На ее краю оказался набитый солдатами окоп. Наши пулеметы застучали одновременно, вгрызаясь в дзоты, над которыми вскоре показались пламя и дым. Мы видели, как в нескольких метрах от нас русские выскочили из окопа и скрылись в густом подлеске.
Два фугасных снаряда разнесли дзоты, отшвырнув доски и бревна в лощину. Русские попытались напасть на нас под прикрытием подлеска, окружавшего «тигр». Мы бросили в кусты несколько гранат, надеясь, что это даст желаемый результат. И все же ситуация, когда мы не могли ничего разглядеть, была довольно неприятной.
Вдруг мы заметили на противоположной стороне лощины русского, бежавшего по тропинке с противотанковым ружьем в правой руке. Это была не отвага — это было безумие! В тридцати метрах от танка он нырнул в окоп и начал медленно поднимать над его краем ствол противотанкового ружья. Нам казалось, что это воображение играет злую шутку! Мы медленно опустили ствол орудия и надавили на кнопку выстрела: тяжелый шлепок — и сразу же взрыв. Сквозь завесу огня и дыма мы увидели взрыв перед окопом. Солдат взлетел в воздух вместе с комьями грязи и упал. С удивлением мы наблюдали, как он уползает по лесной тропе. Мы еще раз прошлись из пулеметов вдоль окопов и лощины, срубая ветки деревьев среди дыма и пламени, а затем отправились назад. Повернув налево, мы быстро соединились с остальной ротой, которая сумела пробиться к противоположному краю леса, но понесла значительные потери. Здесь она тоже остановилась перед «нашей» лощиной, проходившей поперек всего участка атаки вдоль опушки леса. Первый «тигр» спустился вниз по песчаному склону оврага, чтобы выйти на равнину и открыть путь для наступления на Радомышль, но вскоре он застрял. Атака остановилась. Русские удерживались по обе стороны от захваченных нами окопов и начали наносить сильные контрудары по флангам нашей ударной группы.
Наверное, был уже полдень, когда мы получили приказ по радио отправиться на левый фланг наступления. Мы прошли между высокими деревьями и краем лощины, развернулись на 90 градусов на узком пятачке песчаного грунта и сдали назад на несколько метров. Орудие нашего танка нависало над самым краем лощины. Глубоко зарывшись в песок, гусеница натянулась и сорвала левое ведущее колесо. Мы стали вторым неподвижным танком! Нас переполняла ярость, и сердца отчаянно колотились.
Лишенные хода, мы стояли посреди наступающих русских. Они могли взорвать нас или взять в плен, что могло оказаться равносильным смерти! На расстоянии броска камня мы увидели русских в бурых шинелях, переползавших под прикрытием елей и подлеска, — их была целая орда! Все еще осторожничая, они скрылись в лощине и заняли бункер в лесу. Хотя мы и могли вращать башню, но сектор обстрела был практически никаким.
По радио поступил приказ Кальса подготовить «тигр» к взрыву, чтобы он ни в коем случае не достался врагу. На другой стороне поля мы видели колонну вражеских танков и автомашин, проходившую через деревню, но и в ту сторону мы стрелять не могли. Потом мы увидели новые резервы, подходящие через затянутую дымкой равнину, над которой словно блуждающие огоньки вспыхивали разрывы артиллерийских снарядов. В танке мы держали совет о том, как вытащить наш «тигр». Должна быть возможность сбросить и укоротить гусеницу! Обычно ее резали автогеном или взрывом, но в нашем положении ни тот способ, ни другой не подходили. Поэтому, выбравшись наружу, радист и механик-водитель попытались преодолеть натяжение гусеницы. Они старались изо всех сил и неожиданно сумели сбросить часть гусеницы. Теперь предстояла новая сложная задача: ослабить и стащить ведущее колесо. Тем временем русские стали обращать на нас внимание. Стук молотков возле танка заставил их прислушаться. По левому борту машины застучали пули! Когда открыли огонь пулеметы, мы бросились в песок. Ничего не получится. Они перебьют нас по одному. Они уже начали кидать гранаты! Мы запрыгнули обратно в «тигр» с другой стороны, выпустили, не целясь, несколько фугасных снарядов по верхушкам деревьев, дали очередь из пулемета и снова вылезли наружу. Но через несколько минут все повторилось. Как только мы начали работать молотками, над головами засвистели пули. Удивительно, но никто из нас даже не был ранен. Обратно в танк. Из-за характера местности мы мало что могли сделать. Русские изобретательно использовали ее складки для укрытия. Значит, нам нужна поддержка пехоты. Вскоре появился наш командир Кальс с взводом парашютистов под командованием мирового рекордсмена Харбига.[2] Они отбросили русских обратно в глубь леса. Тем временем наш командир понял, что отчаянная схватка в лесу может привести к тяжелым потерям в роте и к ее окружению. Поэтому днем было решено с наступлением темноты вывести боевую группу из района наступления и отвести на прежние позиции.
