— Да, у тебя объявился страстный поклонник, — саркастически заметил Рокка. — А почему убежал Колон? Что произошло?

— Они поссорились. Наговорили друг другу гадостей. И этот дьявол поклялся, что его люди перережут Колону горло.

— Так, так! Значит, ему не чужды ни костёр, ни кинжал. Разносторонний господин. Придётся им заняться. — Он пристально посмотрел на Беатрис. — Колон вылетел отсюда в ярости. Он не поссорился с тобой из-за этого идиота?

Беатрис боялась того же и рассказала всё, как было.

— Ваши отношения наладятся, едва Колон узнает, чем эта тварь грозила тебе.

— Он должен узнать немедленно. Его надо предупредить об опасности.

— То есть ты хочешь пойти сама и предупредить его. Великолепно. Такую возможность упускать нельзя. У вас сразу всё пойдёт как по маслу. Ты это понимаешь, не так ли?

— Да, — со вздохом ответила Беатрис.

— Так иди к нему. И чего ты такая грустная? Удача сама плывёт нам в руки. — И возбуждённо продолжил: — Он живёт в доме Бенсабата на Калье Атаюд. Клянусь богом, дон Рамон, сам того не подозревая, сослужил нам хорошую службу. Не теряй времени, отправляйся. Отыщи Колона, Я надеюсь, ты сразу найдёшь и то, что нужно нам.

Подобная перспектива сразу улучшила его настроение. Но озабоченность вновь вернулась к нему, когда он пришёл к мессиру Галлино и доложил о случившемся.

— Чёртов болван, — закричал он, — смешал нам все планы, словно шмель, влетевший в паутину.

Смуглое лицо Галлино оставалось непроницаемым. Он сидел за столом, готовя очередное донесение Совету трёх.

— Не вовремя он заявился. Опасный тип. Очень опасный. К счастью, мы предупреждены. Пока он не причинил нам вреда.

— А что будет дальше? Он признал во мне агента инквизиторов. Более того, для себя решил, что Беатрис — тоже агент и работает со мной в паре. Едва ли он будет скрывать свои мысли. Одно его слово дядюшке — и нам придётся держать ответ.

— Думаешь, я этого не предвижу? То, что он влез между Колоном и Беатрис, — пустяк. Колон влюблён, и рана эта быстро затянется. Но если Беатрис и тебя арестуют, как венецианских шпионов… — Он пожал плечами. — Ты привёл точный пример, Рокка. Шмель, влетевший в паутину. — Он откинулся на спинку стула, задумался. — Ты знаешь, где живёт этот дурак, не так ли?

— Выяснить это просто. Но зачем?

Галлино вновь склонился над столом.

— Мне кажется, и так всё ясно. Он нам мешает, дон Рамон де Агилар, для которого отправить неугодного ему человека на костёр или заколоть кинжалом — сущий пустяк. — Галлино пододвинул к себе чистый лист бумаги, обмакнул в чернильницу перо. — Подожди. — Он написал несколько строчек. — Вот. — И протянул лист Рокке.

Тот прочитал: «Господин мой!

Вы оставили меня в таком ужасе, что я не могу найти себе места. Мне не уснуть, пока я не помирюсь с вами. Умоляю вас немедленно прийти ко мне, и, поверьте, ваша покорная служанка, которая целует ваши руки, ни в чём вам не откажет.» Рокка нахмурился.

— Мысль дельная. Но почерк?

— А ты думаешь, она писала ему раньше?

— Едва ли. Нет, конечно. — Рокка вернул лист Галлино. — Не хватает подписи.

Галлино покачал головой, и губы его чуть разошлись в усмешке.

— Одни поймут всё и без подписи. Другим она скажет слишком много. — Он сложил лист, запечатал его комочком воска. Написал имя получателя. — А теперь прикажи подать ужин. Письмо пусть полежит.

В тот час, когда жители Кордовы готовились отойти ко сну и на узких улочках встречались лишь редкие прохожие, закутанный в чёрный бурнус мужчина постучался в ворота мавританского дворца на Ронде. Привратнику он сказал, что принёс срочное послание, которое может вручить только дону Рамону де Агилару.

Привратник пустил его во двор, где единственный фонарь освещал журчащую воду фонтана. Мужчина встал у самой стены, где и нашёл его дон Рамон.

— Что за послание?

Мужчина молча протянул ему сложенный вчетверо лист бумаги.

Дон Рамон сломал печать и при свете фонаря прочитал записку. Его глаза блеснули, щёки покрылись пятнами румянца.

— Гонсало, шляпу и плащ, — приказал он.

— Я могу идти, ваша светлость? — пробормотал посыльный.

— Да. Нет. Подожди.

Привратник накинул плащ на плечи своего господина.

— Мне позвать Сальвадора или Мартина, чтобы сопровождать Ваше высочество?

— Нет. Меня проводит он. — Дон Рамон мотнул головой в сторону мужчины в бурнусе. — Возможно, я вернусь только утром. Моё оружие.

Привратник подал пояс с мечом и кинжалом. Приказав посыльному следовать за ним, дон Рамон выскользнул за ворота. Они шли по широкой улице. На чистом небе ярко сияли звёзды, над горизонтом только что поднялся узенький серпик Луны. Лишь звук шагов нарушал тишину ночи да далёкое звучание гитары.

Дон Рамон свернул налево, к огромному мавританскому мосту через Гвадалквивир, шесть арок которого казались чёрными дырами. Он летел, словно на крыльях, не думая ни о чём, кроме только что полученной записки.

Хотя Беатрис ничего не знала об этой записке, последняя достаточно точно отражала состояние души её предполагаемого автора. Беатрис печалила не столько ссора с Колоном, как опасения за его жизнь. Она подозревала, что дон Рамон действительно может приказать расправиться с мореплавателем.

Правда, Рокка обещал всё уладить. Но каким образом мог он повлиять на такого могущественного человека, как граф Арияс?

Она то холодела при мысли о том, что может случиться с Колоном, то её бросало в жар, когда она представляла себе, что думает он о ней в этот час. Так что Беатрис не нашла другого выхода, кроме как немедленно пойти к нему и объясниться.

Она выбежала на лицу, даже не вспомнив об опасностях, которые могут подстерегать одинокую женщину, не кликнув свою служанку. Калье Атаюд находилась неподалёку, несколько прохожих, встретившихся на пути, не обратили на неё ни малейшего внимания.

У ворот в дом Бенсабата она дёрнула за цепь замка. Изнутри донёсся мелодичный перезвон. Дверь распахнулась. Бенсабат, в фартуке, вышел, всматриваясь в темноту.

— Я ищу сеньора Колона. По срочному делу. — От быстрой ходьбы у неё перехватило дыхание.

— Сеньора Колона? Понятно. — Бенсабат хохотнул: — Заходите. Заходите, — указал он на дверь слева. — Он там. Поднимитесь по лестнице.

Беатрис поблагодарила его, открыла указанную дверь, взбежала по ступенькам, постучалась.

— Входите! — раздался голос

Она толкнула дверь, та отворилась.

Колон, в рубашке и панталонах, сидел за столом. Ярко горели две свечи в деревянных подсвечниках, перед ним лежала карта, на которой он что-то рисовал разноцветными чернилами. То есть собирался рисовать, потому что чернила уже высохли на пере, а перед глазами стояло перекошенное страхом лицо Беатрис. В ушах звучал её голос: «Уходите! Уходите!»

Обернувшись на скрип открываемой двери, он подумал, что всё ещё находится во власти видений. В дверном проёме застыла Беатрис.

Колон отбросил перо, вскочил.

— Можно мне войти? — И, не дожидаясь ответа, переступила порог, закрыв за собой дверь.

Они стояли лицом к лицу, смотрели друг на друга через разделяющий их стол. Её губы дрожали, он ждал внешне спокойный, даже суровый. Наконец Беатрис собралась с духом и заговорила.

— Вы понимаете… не правда ли?.. Почему я попросила вас уйти. Вы видели… не так ли? В каком я была состоянии…

Колон не смог скрыть обиды.

— Я нахожу вполне естественным, что такие, как вы, отдают предпочтение испанским грандам.

— Такие, как я?! Да за кого вы меня принимаете? Ладно, всё это неважно. Вы хотите наказать меня за оскорбление, которое, как вам кажется, я вам нанесла.

— Что значит — «как мне кажется»?

— То и значит. Если бы вы верили в меня, то вели бы себя иначе. Неужели трудно понять, что я вела себя подобным образом лишь из страха за вас.

— Мне нечего бояться.

— Нечего? Если бы так, думаете, я бы пришла к вам?

— Я уже задаюсь вопросом, почему вы пришли.