– Тогда вам придётся попросить другого юнгу, – вздохнул Саня с сожалением.

– Да вы только взгляните, – сказал трёхголовый в сердцах и, разжав ладонь, показал мягкий ком пожелтевшей бумаги. – Между прочим, достал у самого Продавца приключений, еле выпросил, понимаете. Итак, клад зарыт на Бетельгейзе, самой большой на свете звезде. Этот хитрец знал, где спрятать бесценнейший блямбимбомбам. Словом, мы отправимся на рассвете и, если нас не раздавит в лепёшку страшное давление, выроем блямбимбомбам! Ну где вы ещё найдёте такое приключение? – И кладоискатель по-приятельски стукнул Саню по спине.

Саня покачал головой, как бы прося более не терзать его сердце, жаждущее всех приключений сразу, какие существуют на свете.

– А когда мы добудем блямбимбомбам, – продолжал безжалостный искуситель, – то сразу научимся писать хорошие стихи.

– Теперь я знаю, что такое блямбимбомбам. Это же талант! – догадался Саня.

– Для меня он талант. Для вас что-нибудь другое.

Саня вдруг почувствовал, что ему тоже необходим этот удивительный и неизвестный блямбимбомбам, ну так необходим, что просто сил нет выразить, как он нужен.

– Ага, и вы загорелись! Значит, по рукам? – обрадовался кладоискатель.

– И всё же я не могу бросить своих товарищей, – сказал Саня в отчаянии.

– Жаль! Но я должен отправиться именно завтра: я хочу сочинять хорошие стихи, – произнёс трёхголовый, отходя, и крикнул с горечью: – Хозяин, налей мне три кружки старого доброго рома!

«Ладно, не расстраивайся, ради товарищей можно пожертвовать даже таким приключением. Ты ещё добудешь блямбимбомбам, свой блямбимбомбам», – утешил себя Саня.

Он уже собрался идти дальше, когда заметил в углу трёх явных заговорщиков. Они сидели, далеко вытянув ноги, похожие на деревянные ходули, и, наклонившись над серединой стола и обняв друг дружку за плечи, громко шептались.

– Значит, во время маскарада, – сказал один, озираясь.

– Вполне понятно, во время маскарада, когда же ещё, – сказал другой, тоже озираясь.

– Раз во время маскарада, так во время маскарада. Маскарад – самое подходящее место, – сказал третий, вертя маленькой головой, как и двое его соучастников; он заметил, что Сане всё слышно, и прошипел, приложив палец к губам: – Тсс, ребята.

– Ребята, тсс… – подхватил второй.

– Да тсс, в конце концов! – рассердился первый.

Они смотрели на Саню с испугом, и Саня, чтобы их не смущать, вышел из кабачка на улицу.

Юнга обошёл все таверны и кабачки, но Барбар будто провалился. Не возвращался он и на корабль.

– Да это и понятно, – сказал командир. – Наше путешествие фактически подошло к концу, он решил, что с нами ему более делать нечего, и, может быть, сейчас уже летит в другом звездолёте.

Вечером экипаж «Искателя», разодетый в самые живописные костюмы, прибыл в городской парк, сверкающий огнями. Во главе шагал великий астронавт, так и оставшийся в своей скромной, известной всему приключенческому миру кожаной курточке. Когда он вступил на главную аллею, бабахнул разноцветный фейерверк и навстречу ему вышли правители планеты. После тёплого приветствия премьер-министр просунул под локоть командира своё самое большое щупальце и увёл его в беседку, где уже собрались самые важные государственные деятели Кассиопеи.

«Сейчас начнётся маскарад», – подумал Саня, страстно надеясь хотя бы на самое завалящее происшествие.

Из боковых аллей на экипаж «Искателя» с хохотом нахлынула толпа молодых местных жителей и увлекла его за собой на танцевальную площадку. Саня, в борцовском трико, рысил, затёртый в толпе, не упуская из виду затылки своих товарищей.

На эстраде дожидался оркестр из десятка музыкантов. Дирижёр взмахнул палочкой, и музыканты ударили по струнам электрогитар одновременно всеми своими щупальцами. Из толпы вылетела пара кассиопейцев в заячьих масках и понеслась мелким галопом по кругу, за ней вторая, и начался бурный бал-маскарад.

Теперь наблюдать было легче. Вон в противоположном углу танцплощадки Кузьма, одетый в ушанку, тулуп и валенки; он топтался в сторонке и деликатно кашлял в кулак. Ему всё это в диковинку, он поглядывал, будто не веря своим глазам, и качал головой: мол, скажите пожалуйста, что делается на белом свете!

А в двух шагах от Сани среди танцующих прыгали в такт музыке Царевна-лягушка и очень скромный Иванушка-дурачок в очках, придающих ему умный вид.

– Хочу мороженое, – сказала Царевна-лягушка тоном, каким посылают на эшафот.

– Сейчас-сейчас, – засуетился Иванушка-дурачок; он зашарил по своим карманам, поглядывая по сторонам, сказал: – Ах, это, очевидно, там! – и убежал куда-то.

Царевна-лягушка сразу же сникла, стала несчастной. Саня забыл о своей роли и решил подойти пожалеть её, но, пока он придумывал утешительные слова, вернулся Иванушка-дурачок.

– А где мороженое? – спросила царевна, вновь становясь величественной.

– Мороженое? Ах да, мороженое! Мороженого нет, – отрезал Иванушка-дурачок; теперь он держался развязно, будто оставил свою воспитанность там, куда уходил.

– А между прочим, я настроилась, – холодно сказала царевна.

– Ничего, не помрёшь без мороженого, – заметил Иванушка-дурачок и грубо захохотал над своей не очень остроумной шуткой.

Царевна-лягушка проглотила язык от неожиданности и покорно запрыгала со своим совершенно неузнаваемым партнёром.

– Паршивая планета! – заявил Иванушка безапелляционно. – Широкой натуре так и негде развернуться. То ли дело знаю я одно созвездие, называется Скорпион! Слыхала? Не махнуть ли нам, крошка, к Скорпионам? «Там деньги и танцы на каждом шагу…» – пропел он противно.

«Да что с ним стряслось?» – удивился Саня.

– По-моему, вы не Петенька, – произнесла царевна задумчиво. – Понимаете, наш Иванушка-дурачок очень застенчив. Потом, у вас почему-то и вправду глупый вид, потому что… потому что вы забыли надеть очки!

– Да ну? Не может быть! – протянул Иванушка недоверчиво и потрогал свою переносицу. – Мать честная, в самом деле забыл!

Тогда и Саня заподозрил что-то неладное. Вдобавок появился ещё один Иванушка-дурачок. Этот держал в руках по стаканчику мороженого, и на маске его сияли очки.

– Разве я никуда не уходил? – спросил он голосом штурмана и уставился на второго Иванушку.

– Проклятье, они раскусили меня! – мрачно зарычал самозванец. – Но ты всё равно будешь моей!

– Ах, – покорно вздохнула Марина и, лишившись сознания, упала на подставленное плечо самозванца.

Самозванец издал победный клич, выбежал на середину площадки и завертелся волчком, отыскивая дорогу для бегства. Оркестр перестал играть, а девушки-кассиопеянки завизжали. К самозванцу с разных сторон устремились Саня и Петенька.

– Стойте! Ей же так неудобно! – закричал Петенька, поправляя на ходу очки.

А юнге на бегу почудилось, будто бы Марина сердито проговорила с зажмуренными глазами:

– Да похищайте же, в конце концов! Что вы топчетесь?!

– Думаете, это легко? – ответил негодяй раздражённо.

Заметив, что все пути отрезаны, самозванец крикнул:

– Ваша взяла и на этот раз! – скинул Марину прямо на руки подбежавшему Сане и вскочил на забор. – Но всё равно она будет моя! – гаркнул самозванец, сидя верхом на заборе, затем перекинул ногу и исчез за оградой с дьявольским хохотом.

Марина, очевидно, поняла, что теперь можно прийти в себя. Она открыла глаза и стала на собственные ноги.

– Это вы мой спаситель? – спросила Марина, глядя только на штурмана.

– Что вы! Он оставил вас сам. Просто у него ничего не вышло, – признался честный Петенька.

– Вот как! – произнесла Марина с явным разочарованием.

Но юноши уже устремились в погоню за негодяем.

Юнга мигом перемахнул через забор. Он услышал краем уха, как следом прыгнул на забор штурман и сорвался при первой попытке.

Вглядевшись в темноту, Саня заметил чёрный силуэт, улепётывающий по газону, и пустился в погоню. Беглец остановился на мгновение на развилке пустынных аллей, и к нему вылезли из кустов три долговязые фигуры. Они походили на тугие шары, передвигающиеся на длинных соломенных ножках.